Это само по себе – постмодернистская метафора. Если же говорить проще, то постмодернизм – это радикальный отказ от норм Просвещения, от классической логики, от рационализма и понятия рациональности вообще. Это стиль, в котором «все дозволено», «апофеоз беспочвенности». Здесь нет понятия истины, а есть лишь суждения, конструирующие любое множество реальностей.
Ключевое определение, которое можно дать событиям последних лет, происходящим на постсоветском пространстве, – это тот факт, что на повестке дня оказались уже не вопросы борьбы за власть, а борьбы с властью. Это бессознательная реакция общества на правила, навязанные и отстаиваемые властью (легальная процедура, её силовое обеспечение, система норм и ограничений), подменяются логикой игры. Точно так же как и общество, сама власть стала и субъектом, и объектом современных технологий манипуляции сознанием. Они разрушают в человеке знание, полученное из реального исторического опыта, заменяя его знанием, искусственно сконструированным «режиссерами».
У человека складывается убеждение, что главное в жизни – видимость, да и сама его общественная жизнь – видимость, спектакль. И оторваться от него нельзя, так как перед глазами человека проходят образы, гораздо более яркие, чем он видит в своей обычной реальной жизни в обычное историческое время.
Итогом бесконечного обмана без ответа становится исчезновение общественного мнения. Сначала оно оказывается неспособным заставить себя услышать, а затем, очень скоро, оказывается неспособным сформироваться.
Из кого же состоит общество, не способное выработать своего мнения? Сегодня это общество из людей «мозаичной» культуры, людей постмодерна. Когда истины нет в принципе, а есть только интерпретации разных кусочков мозаики – как же можно выработать общее мнение?
«То, как организуются политические выборы и события, происходящие до, во время и после выборов, можно в известной степени обозначить через понятие рутинизации и ритуализации коллективного насилия», – верно подметил Ги Дебор, один из идеологов постмодернизма.
Государства «переходного типа» имеют систему институтов и норм в крайне неравновесном состоянии. По структуре эта система напоминает постмодернистский текст, в котором смешаны архаика и современность с их несовместимыми стилями. Вместо государства возник комплекс случайных политических институтов, лишенных фундамента и собранных всухую, без раствора.
Лебон писал: «Толпа никогда не стремилась к правде; она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если только заблуждение это прельщает ее. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой... Массы никогда не впечатляются логикой речи, но их впечатляют чувственные образы, которые рождают определенные слова и ассоциации слов». Он особо подчеркивал, что «в своей вечной борьбе против разума чувство никогда не бывало побежденным».
Именно это мы и наблюдаем в последние десятилетия: население, подверженное постоянному воздействию масскультуры и телевидения, превращается в огромную виртуальную толпу. Эта толпа находится не на площади, а в уютных квартирах у телевизоров, но вся она не структурирована и слушает одних и тех же лидеров и пророков, не вступая с ними в диалог.
Лебон продолжает: «Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла. Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. Таковы, например, термины: демократия, социализм, равенство, свобода, до такой степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с точностью разъяснить их смысл».
При этом едва ли не главным чувством, которое шире всего эксплуатируется в манипуляции сознанием, является страх. Есть даже такая формула: «Общество, подверженное влиянию неадекватного страха, утрачивает общий разум». Поскольку страх – фундаментальный фактор, определяющий поведение человека, он всегда используется как инструмент управления. Причем используется не страх, отвечающий на реальную опасность, а страх иллюзорный, «невроти¬ческий», который создается в воображении, в мире символов, в «виртуальной реальности».
Теперь человек может с легким сердцем верить любому абсурду, потому что в его сознании не протестует логика – «полиция нравов интеллигенции».
