Таксист – с виду крепкий и еще не старый, но и не молодой – крепко выругался, когда кто-то чуть не подрезал его машину, и добавил:
– Понаворуют денег, купят машину и права, а потом жди происшествий!
Тут я обратил внимание на то, что его внешность органически сливается с независимыми и критическими высказываниями, граничащими с оппозиционными: в этой власти сидят одни воры.
– Сколько вам лет? – спросил я его, чтобы хоть по возрастным параметрам определить основания его независимых и смелых суждений.
– Сколько сами дадите? – ответил он вопросом на вопрос.
– Минимум 55 лет, максимум – 65.
– Мне 63 года – я на пенсии, и к тому же в возрасте пророка Мухаммеда, – гордо произнес таксист, хотя, как оказалось, он русский по национальности и христианин по вероисповедению.
Как тут не сказать, что и мне 63 года и я тоже нахожусь в возрасте пророка Мухаммеда, хотя и последовательный атеист. Короче, у нас с ним возникло ощущение некоей общности.
По старой служебной привычке я сажусь в легковые автомобили не рядом с водителем, а справа – сзади. Тут мне на мобильный телефон позвонил кто-то из знакомых и спросил, состоится ли вечером в этот день намеченный теннисный турнир. Я ответил утвердительно и, пользуясь случаем, поручил звонившему помыть теннисные столы (они сделаны из железа).
После моего разговора по телефону таксист вдруг спросил меня:
– Вы случаем не военный?
– Я полковник запаса министерства обороны, – ответил я. – Почему вы об этом спрашиваете?
– Да недавно на этом же месте тоже сидел один человек. Такой молодой, рослый, красивый и говорил так же, как и вы – очень громко по телефону. Он тоже был в гражданке. Военных по разговору всегда можно отличить, например, от наркоманов. Те очень тихо говорят по мобильнику, ничего не услышишь.
Я не знал, что ответить на это, тем более что и вопроса-то не было. Тем временем таксист продолжил:
– Правда, он кого-то на хрен послал и сказал: «Пусть он мне покажет всё, и тогда я подпишу». Я его спросил, кого это он так смачно посылает. Он мне тогда и ответил, что является полковником из военной инспекции, приехал проверять воинскую часть и обнаружил, что не хватает четырех тысяч противогазов, а теперь генерал – начальник командира этой части – просит, чтобы он подписал акт проверки, как будто противогазы на месте.
Далее последовал монолог таксиста, если не считать моих вопросов:
– Я его спросил, так ли уж важны эти противогазы. Полковник ответил мне, что там находятся какие-то редкие металлы. И что четыре тысячи противогазов – это уже много. Главное, что его взбесило: эти противогазы были проданы китайцам. Я не знаю, каким китайцам – военным или гражданским.
– И что дальше?
– Через некоторое время ему еще раз позвонили. Он собеседника уже конкретно послал и сказал при этом: «Ты можешь приходить ко мне в гостиницу или не приходить – дело твое, но я подпишу только тогда, когда ты представишь их мне».
– Это он так генералу сказал?
– Нет, он сказал, что это был командир части, который хотел к нему зайти в гостиницу с подарками. Я полковника как раз вез в гостиницу.
– И что дальше?
– Он начал ругать, что в армии всё распродали, что кругом воры сидят, боеготовности никакой, а он не хочет оставаться крайним и пойти под трибунал. Он прекратил разговор на тему противогазов, но зато рассказал много другого, очень интересного…
– Так часто бывает, когда кто-то другому изливает душу, как на исповеди, будучи абсолютно уверенным в том, что этого человека больше никогда не встретит…
– Вот именно, мне нередко приходится сталкиваться с подобным. Вот и тут он рассказал, что танки в армии почти все небоеготовные.
– Это как?
– Полковник сказал, что во время танковых стрельб обнаружил: танки после каждого выстрела чуть не опрокидываются. Оказывается, для компенсации отдачи ствола пушки есть специальная жидкость, которая на спирту. И этой жидкости, оказывается, уже нет. Туда, вместо этой жидкости, налили воду, но она срабатывает как амортизатор. И вот танковая пушка после каждого выстрела чуть ли не переворачивает весь танк.
– Ужас!
– Еще он рассказал, что проверял авиационный полк тут недалеко. Говорит, что из десяти истребителей только два смогли по тревоге взлететь.
– Почему?
– С остальных, оказывается, топливные баки поснимали.
– Ужас!
– Но с тех двух истребителей, которые взлетели, во время полета вся краска слезла.
– Почему?
– Говорит, что эти самолеты вернулись с ремонта, где их покрасили не той краской.
– Неужели и там выпили или продали спирт, которым надо было растворять краску?
– Не знаю. Он не сказал, почему краска слезла.
– И что дальше?
– Дальше? Ничего не было. «Вор на воре сидит и вором погоняет. Какая тут боеготовность? Китайцы нас возьмут голыми руками», – сказал полковник. Тем временем подъехали к гостинице и он вышел. Я хотел отказаться от платы, но он настоял, – закончил свой рассказ таксист.
Я попросил разрешения, чтобы его сфотографировать. Он не согласился на это, однако не стал возражать против того, чтобы я сделал фотоснимок участка дороги из его машины.
– Я тоже настаиваю на том, чтобы вы приняли от меня плату за проезд, – сказал я, выходя из такси, когда подъехали к нужному мне месту. Справедливости ради надо отметить, что он мне и не предлагал бесплатный проезд.
Таксист только улыбнулся моей шутке.
