Видеокадры, снятые во французском городе Монтеро в апреле 2020 года, запечатлели, как несколько мужчин поднимаются на третий этаж охваченного пламенем многоквартирного дома, чтобы спасти старика, стоящего на балконе.
Один из мужчин перепрыгивает через густой дым на балкон и поднимает пенсионера, чтобы остальные могли перетащить его на соседний балкон, не затронутый огнём.
Наблюдавшие за происходящим горожане зааплодировали, увидев момент спасения.
В числе поднявшихся на балкон был и Мухсинджон Ахмедов, гражданин Узбекистана. 14 ноября власти Франции депортировали его в Узбекистан, где ему грозил арест по обвинениям в экстремизме, которые, по его словам, были сфабрикованы.
Ахмедова теперь могут отправить в тюрьму на 20 лет.
7 декабря Государственный совет Франции, высшая судебная инстанция по административным делам, постановил, что депортация была незаконной, Ахмедову положена компенсация от французского государства, а правительство теперь должно сделать всё возможное, чтобы вернуть его во Францию.
Госсовет вмешался, вероятно, слишком поздно.
Кейс Ахмедова запомнится, скорее всего, как один из наиболее шокирующих случаев, когда власти европейской страны содействовали тому, что эксперты называют «транснациональными репрессиями».
Несмотря на то что авторитарные правительства в Центральной Азии пользуются репутацией лидеров в области преследований, подобные инциденты, похоже, становятся всё более распространёнными.
«Мы являемся свидетелями массового роста этих депортаций», — говорит Надежда Атаева, руководитель базирующейся во Франции Ассоциации по правам человека в Центральной Азии.
«У нас есть информация, что одна только Швеция в августе этого года депортировала 83 узбека», — приводит она данные. — И граждан Кыргызстана — тоже. Это полное отсутствие ответственности со стороны стран Европейского союза, которое, я считаю, может только способствовать реальной радикализации в Центрально-Азиатском регионе».
Организация Атаевой совместно с двумя другими правозащитными группами, Норвежским Хельсинкским комитетом и Международным партнёрством по правам человека, опубликовали 13 декабря заявление, осуждающее Париж за депортацию Ахмедова в нарушение Европейской конвенции по правам человека.
В заявлении ссылаются на сообщения о том, что по меньшей мере 12 человек были запытаны до смерти в следственных изоляторах Узбекистана за последние три года.
ДОЛГАЯ ДОРОГА ВО ФРАНЦИЮ
Ахмедов познакомился с Атаевой, узбекской эмигранткой и правозащитницей, около восьми лет назад.
Они встретились впервые в 2015 году, вскоре после события, которое изменило жизнь бывшего плотника и разлучило его с женой и двумя детьми почти на 10 лет.
Во время месяца Рамадан в 2015-м узбекская милиция ворвалась в дом Ахмедова. Его задержали и несколько дней удерживали без связи с внешним миром. Допрос включал регулярные пытки.
Милиционеры требовали, чтобы Ахмедов признался в членстве в «Хизб ут-Тахрир», исламской группировки, которую узбекские власти считают экстремистской.
При первом президенте Исламе Каримове, который умер в 2016 году, рейды против практикующих мусульман носили систематический характер. Госдепартамент США отнёс Узбекистан к числу стран, «вызывающих особое беспокойство» в отношении свободы вероисповедания. Этот статус был снят с приходом к власти преемника Каримова Шавката Мирзиёева.
Ахмедов отказался признавать вину. В итоге милиция отпустила его домой с порезами и синяками на теле, не предъявив каких-либо обвинений.
Но когда мать Ахмедова увидела травмы на теле своего сына, она настояла на том, чтобы он написал заявление в прокуратуру на пытавших его милиционеров.
Видимо, в отместку милиция возбудила против Ахмедова дело об экстремизме.
Основанием для обвинений, как позже рассказал Ахмедов Атаевой, стал видеофайл, который, как утверждали милиционеры, они нашли в его телефоне во время допроса.
Ахмедов утверждает, что милиция подбросила это видео.
В ролике были кадры выступления Тахира Юлдашева, человека, связанного не с «Хизб ут-Тахрир», а скорее с «Исламским движением Узбекистана» (ИДУ), экстремистской группировкой, которая стремилась свергнуть Каримова и создать исламское государство.
Тот факт, что Юлдашев умер в 2009 году и вряд ли мог быть наставником для потенциальных радикалов в Узбекистане, похоже, не беспокоил следователей.
Увидев такие серьёзные обвинения, адвокат Ахмедова посоветовал ему бежать из страны.
Сначала Ахмедов выехал в Санкт-Петербург, но, узнав, что Ташкент выдал ордер на его арест, он бежал дальше, в Эстонию, преодолев болота. Ахмедова задержали и около полутора лет продержали в депортационном центре.
Власти Эстонии, страны в Евросоюзе, разрешили ему работать, но не предоставили ему убежище, поэтому в 2019 году он решил отправиться в Германию и во Францию.
В Монтеро, городке недалеко от Парижа, он нашёл непостоянную работу и жил в комнате вместе с несколькими чеченскими эмигрантами.
Героизм во время пожара в многоэтажке принёс ему и его соседям известность — о мигрантах написали французские СМИ, мэр Монтеро вручил им медали, а петиция с требованием к властям разрешить им постоянно жить и работать во Франции набрала около 30 тысяч подписей.
Но Ахмедову отказали в убежище, его внесли в список лиц, представляющих угрозу безопасности Франции.
Он провёл три месяца под стражей, затем длительное время находился под наблюдением полиции.
СЛОМАННАЯ СИСТЕМА
Граждан Центральной Азии, объявленных врагами на родине, обычно ждёт долгий путь легализации в европейских странах. Это ставит их в уязвимое положение, если они совершат даже незначительные миграционные нарушения.
Лейла Назгуль Сейитбек, юрист и председатель базирующейся в Вене некоммерческой организации «Свобода для Евразии», утверждает, что «в странах Запада есть тенденция не вникать в суть обвинений, выдвинутых против диссидента», запрашивающих убежище.
«Они видят [предполагаемые] экстремистские или террористические преступления, и машина экстрадиции или депортации немедленно начинает работать», — считает Сейитбек.
Для выходцев из Центральной Азии, искателей убежища в ЕС, такие обвинения — обычно подкреплённые уведомлениями Интерпола, выданными их правительствами, — означают, что их автоматически вносят в Шенгенскую информационную систему (SIS), что значительно снижает шансы на получение убежища.
Но то, что подразумевают под экстремизмом в Центральной Азии, часто не соответствует определению, которое используют европейские страны, отмечает Сейитбек в комментарии Азаттыку.
В качестве примера правозащитница приводит дело гражданина Таджикистана, которому сейчас грозит депортация из Словакии.
Дело против диссидента отчасти основано на посте в Facebook’е, в котором автор, предположительно, написал: «Пусть власти Таджикистана горят в аду».
«Подобное заявление, хоть оно и неприятно, не является экстремизмом, а тем более терроризмом», — объясняет Сейитбек.
И тем не менее именно за такого рода «экстремизм» (онлайн-активность, критика правительства) многие таджикистанцы в последние годы были приговорены к длительным срокам тюремного заключения после экстрадиции из Европы.
На прошлой неделе оппозиционная группа «Группа 24» заявила, что Германия депортировала одного из её активистов, Билола Курбонолиева, в связи с миграционным нарушением. Курбонолиев стал вторым известным таджикским политическим активистом, которого Берлин выдал Душанбе в этом году.
В случае с Курбонолиевым и депортированным в январе активистом Абдуллохи Шамсиддином «власти Германии проигнорировали опыт Таджикистана в обращении с вернувшимися изгнанными активистами и принцип невыдворения», говорит Грэйди Вон, исследователь правозащитной организации Freedom House, специализирующийся на проблеме транснациональных репрессий.
Участие Курбонолиева в протестах против президента Таджикистана Эмомали Рахмона во время его официального визита в Берлин в сентябре, вероятно, делает его особенно уязвимым для ответных мер, считает Вон.
Эксперты выступают не только за необходимость более ориентированного на контекст подхода к мигрантам, сталкивающимся с потенциальными транснациональными репрессиями, но и за реформы Интерпола — международной организации, со штаб-квартирой в Лионе, Франция, членами которой являются в том числе Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан.
Хотя «организация попыталась улучшить свои внутренние процессы, чтобы организовать проверку политических злоупотреблений» при выдаче уведомлений, «трудно конкретно оценить реформы Интерпола, поскольку Интерпол непрозрачен с точки зрения раскрытия данных», говорит Вон Азаттыку.
ЕСТЬ ЛИ ШАНСЫ У АХМЕДОВА?
Спустя почти месяц после депортации Ахмедова суд во Франции отменил решение о высылке. Кроме того, суд поручил министру внутренних дел и министру иностранных дел Франции как можно скорее принять все необходимые меры, чтобы обеспечить возвращение Ахмедова во Францию за государственный счет.
— Данное решение Конституционного суда демонстрирует умение Французской Республики признавать ошибки государства независимо от того, касаются они граждан Франции или иностранца. И будем наблюдать, как в этом процессе проявит себя Узбекистан по отношению к гражданину Узбекистана Мухсинжону Ахмедову, который даже на чужбине всегда чтил традиции узбекского народа и ценности узбекского общества. Пока трудно представить, как его вернут во Францию из Узбекистана. Сейчас есть только один, ясно просматриваемый путь — это активные переговоры между дипломатами двух стран, — говорит Надежда Атаева.
Ахмедов, который в настоящее время находится за решёткой в Ферганской области Узбекистана, — не первый выходец из Центральной Азии, которого депортировали на родину, а после выдачи решили, что высылка была незаконной.
В 2020 году Верховный суд Австрии признал недействительным решение властей Вены о депортации оппозиционного активиста Хизбулло Шовализоды, который после выдачи Таджикистану был приговорён к 20 годам лишения свободы по обвинению в экстремизме.
Постановление, в котором отмечалось, что решение о депортации было основано на устаревшей информации о ситуации в Таджикистане, не привело к освобождению активиста.
Другой таджикский активист, депортированный на родину в 2019 году после похищения во время поездки в Россию, был успешно возвращён в Нидерланды — страну своего постоянного проживания, — но только после массового возмущения.
5 декабря комитет Сената США по международным отношениям опубликовал заявление, в котором отмечалось, что председатель комитета Бен Кардин направил Эмомали Рахмону письмо, «призвав его прекратить акты внутренних и транснациональных репрессий против политических оппонентов и религиозных меньшинств».
Таджикистан на письмо публично не отреагировал.
В последний месяц пребывания во Франции Ахмедов снова оказался под стражей, на этот раз в депортационном центре.
Причиной его задержания, по словам Атаевой, стало нарушение им распоряжения о свободе передвижения, которое не позволяло ему въезжать в Париж.
Французская полиция проводила в то время проверки после массовых пропалестинских демонстраций в столице.
Подозрения французских властей в отношении Ахмедова остаются засекреченными, а его адвокат Люси Саймон не смогла получить доступ к его делу.
В своем блоге, опубликованном 23 ноября, Саймон написала, что экстрадиция нарушила два постановления Европейского суда по правам человека, которые чётко разъясняют риски, с которыми столкнётся Ахмедов в случае его депортации в Узбекистан.
Тот факт, что французские власти действовали быстро, в нарушение постановлений, представляет собой «поворотный момент в миграционной политике», утверждает Саймон.
Ещё более шокирующими являются утверждения Саймон о том, что французские власти до сих пор не отреагировали на жалобу о том, что 7 ноября охранники в депортационном центре душили Ахмедова тканью, очевидно, после того как он пожаловался на условия в своей камере.
Процедура депортации 14 ноября заняла менее пяти часов, написала Саймон.
Защищая ускоренный процесс в суде, представитель министерства внутренних дел Франции сослался на смертоносное нападение с ножом на школу в Аррасе на севере страны в октябре, а также на призывы палестинской группировки ХАМАС, признанной Соединёнными Штатами и Евросоюзом террористической организацией, организовать «дни гнева» на фоне войны с Израилем.
«[Ахмедов] никогда не был осуждён за террористические акты и даже не обвинялся в совершении террористических актов. Он не знает ни ХАМАС, ни террориста в Аррасе. Но приукрашивание политического дискурса страхом — лучший способ растоптать наши свободы во имя иллюзорной безопасности», — написала Люси Саймон.