Необходимость принятия такого документа воспринималась как главный моральный урок, вынесенный человечеством из только что завершившейся Второй мировой войны, о чём прямо говорилось в преамбуле Декларации: «пренебрежение и презрение к правам человека привели к варварским актам, которые возмущают совесть человечества».
О всемирно-историческом значении ВДПЧ можно сказать и шире: это событие и этот документ подводили идейно-нравственный итог эпохи двух мировых войн и вообще первой половины ХХ века. Как потом оказалось, вторая половина того же столетия, теперь уже прошлого, ничуть не меньше нуждалась в этом документе – и как констатации достигнутого цивилизованными странами, и как декларации намерений для стран, ещё только стремящихся стать таковыми в наступившем ХХI веке.
Один из побудительных мотивов принятия ВДПЧ был сформулирован таким посылом: «необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения».
Как ни удивительно, но правительственные делегации СССР и стран только что сформированного «социалистического концлагеря» не только не выступили против столь вопиюще «подрывной», по их внутренним понятиям, декларации, но даже наоборот, активно выступали за её принятие. Понятно, что их правители не принимали на свой счёт слова о восстании против тирании и угнетения.
Однако в советской печати текст ВДПЧ не публиковался вплоть до начала перестройки, зато исправно изымался гебистами при обысках у диссидентов. Существовал даже анекдот на эту тему, скорее всего невыдуманный, в котором следователь КНБ требует от диссидента дать показания по поводу изъятого у него текста ВДПЧ: «Сами ли сочинили этот подрывной текст, или получили его от других лиц, или же непосредственно от автора?»
О практической реализации основных положений Декларации в Казахстане стало возможным говорить лишь на рубеже 80-х и 90-х годов. И уже после этого одна из некруглых годовщин принятия ВДПЧ была выбрана – полагаю, совершенно случайно – для принятия казахстанским Верховным Советом 10 декабря 1991 года решения о переименовании Казахской ССР в Республику Казахстан. Этот акт предварял принятие менее чем через неделю, 16 декабря того же года, конституционного закона «О государственной независимости Республики Казахстан», который часто называют казахстанской Декларацией независимости. В преамбуле этого закона содержалось торжественное обязательство соблюдать принципы Всеобщей декларации прав человека.
Основной набор провозглашаемых ВДПЧ прав и свобод человека был включён в виде соответствующих статей и глав в первую (1993) и вторую (1995) Конституции РК. Во второй половине 1990-х и на протяжении прошедшей части 2000-х годов Казахстан присоединился к международным пактам «О гражданских и политических правах» и «Об экономических и культурных правах» со всеми факультативными протоколами к ним. Кроме того, в действующей Конституции РК декларирован приоритет ратифицированных Республикой Казахстан международных договоров перед законами РК и непосредственное применение международно-договорных норм.
Другое дело, что по сложившейся правоприменительной практике в сфере отношений между государством и человеком последнему нечасто удаётся добиться реального применения этой нормы. Также существуют большие проблемы с имплементацией международных норм о правах и свободах человека в национальное законодательство, то есть приведения его в соответствие с международным правом
Эта проблема, главный нерв которой заключается в повседневной правоприменительной практике, имеет самое непосредственное отношение не только к общественно-политической (свобода митингов и демонстраций, объединений в партии и их деятельности, свобода печати и доступа к Интернету) и религиозной сферах (свобода отправления культа, причем не только для 3-4 государственно патронируемых конфессий, но и для так называемых нетрадиционных).
С другой стороны, последствия каких бедствий ощутимее для так называемого обычного человека – пожара или взрыва, транспортной аварии или землетрясения, селя и урагана? Или же из другой сферы – произвольного ареста с избиениями и пытками в полиции, неправосудного судебного приговора с тюремным сроком за не им совершённое преступление, потери жилья и имущества в результате сговора коррумпированных чиновников и прочее в том же духе? Хоть эта дилемма и напоминает анекдотический выбор между прелестями смерти от чумы или от холеры, но всё же механизмы защиты человека от неправомерных действий родного государства детально проработаны в целом ряде правовых документов, к которым можно и должно апеллировать, обращаясь за помощью в правозащитные организации.
В Казахстане на протяжении последних полутора десятилетий создавалось и распадалось немало таких организаций. Из них старейшим по времени основания (1990 год) является Алматинский Хельсинкский комитет по правам человека (председатель Нинель Фокина), последней по времени образования (2007) является Хартия за по правам человека (президент Жемис Турмагамбетова). Наиболее универсальная по сфере деятельности и, пожалуй, самая известная в стране и мире правозащитная организация – это Казахстанское международное бюро по правам человека и соблюдению законности (директор Евгений Жовтис).
При обсуждении вопроса о правах человека нередко приходится слышать от людей, по долгу службы или по устройству сознания мыслящих старо-советскими категориями, – от них приходится слышать противопоставление прав и обязанностей, правозащитных идеалов и законов государства. Ответить на это можно словами из предпоследней статьи ВДПЧ, где это противоречие разрешается следующим образом: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (статья 29).
И наконец, возможные спекуляции со стороны недемократических режимов и их пропагандистов прямо предупреждены в завершающей статье Декларации: «Ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано, как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации» (статья 30).
60-я годовщина основополагающего правозащитного документа современного человечества побуждает нас ещё раз напомнить о том, что при реальном соблюдении в стране всех норм этой декларации наша жизнь стала бы не только гораздо разумнее, но также и значительно безопаснее.
При выборочном же соблюдении или же откровенном наплевательстве на права и свободы граждан, каковые реальности мы наблюдаем вокруг себя, наша жизнь становится всё менее разумной и менее безопасной. Так мыслимое ли дело, чтобы государство, не соблюдающее элементарных правозащитных стандартов, приступало бы в 2010 году к исполнению обязательств страны-председателя Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе?..
(Автор статьи Андрей Свиридов - правозащитник, независимый журналист, исследователь диссидентского движения Казахстана).
О всемирно-историческом значении ВДПЧ можно сказать и шире: это событие и этот документ подводили идейно-нравственный итог эпохи двух мировых войн и вообще первой половины ХХ века. Как потом оказалось, вторая половина того же столетия, теперь уже прошлого, ничуть не меньше нуждалась в этом документе – и как констатации достигнутого цивилизованными странами, и как декларации намерений для стран, ещё только стремящихся стать таковыми в наступившем ХХI веке.
Один из побудительных мотивов принятия ВДПЧ был сформулирован таким посылом: «необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения».
Как ни удивительно, но правительственные делегации СССР и стран только что сформированного «социалистического концлагеря» не только не выступили против столь вопиюще «подрывной», по их внутренним понятиям, декларации, но даже наоборот, активно выступали за её принятие. Понятно, что их правители не принимали на свой счёт слова о восстании против тирании и угнетения.
Однако в советской печати текст ВДПЧ не публиковался вплоть до начала перестройки, зато исправно изымался гебистами при обысках у диссидентов. Существовал даже анекдот на эту тему, скорее всего невыдуманный, в котором следователь КНБ требует от диссидента дать показания по поводу изъятого у него текста ВДПЧ: «Сами ли сочинили этот подрывной текст, или получили его от других лиц, или же непосредственно от автора?»
О практической реализации основных положений Декларации в Казахстане стало возможным говорить лишь на рубеже 80-х и 90-х годов. И уже после этого одна из некруглых годовщин принятия ВДПЧ была выбрана – полагаю, совершенно случайно – для принятия казахстанским Верховным Советом 10 декабря 1991 года решения о переименовании Казахской ССР в Республику Казахстан. Этот акт предварял принятие менее чем через неделю, 16 декабря того же года, конституционного закона «О государственной независимости Республики Казахстан», который часто называют казахстанской Декларацией независимости. В преамбуле этого закона содержалось торжественное обязательство соблюдать принципы Всеобщей декларации прав человека.
Основной набор провозглашаемых ВДПЧ прав и свобод человека был включён в виде соответствующих статей и глав в первую (1993) и вторую (1995) Конституции РК. Во второй половине 1990-х и на протяжении прошедшей части 2000-х годов Казахстан присоединился к международным пактам «О гражданских и политических правах» и «Об экономических и культурных правах» со всеми факультативными протоколами к ним. Кроме того, в действующей Конституции РК декларирован приоритет ратифицированных Республикой Казахстан международных договоров перед законами РК и непосредственное применение международно-договорных норм.
Другое дело, что по сложившейся правоприменительной практике в сфере отношений между государством и человеком последнему нечасто удаётся добиться реального применения этой нормы. Также существуют большие проблемы с имплементацией международных норм о правах и свободах человека в национальное законодательство, то есть приведения его в соответствие с международным правом
Эта проблема, главный нерв которой заключается в повседневной правоприменительной практике, имеет самое непосредственное отношение не только к общественно-политической (свобода митингов и демонстраций, объединений в партии и их деятельности, свобода печати и доступа к Интернету) и религиозной сферах (свобода отправления культа, причем не только для 3-4 государственно патронируемых конфессий, но и для так называемых нетрадиционных).
С другой стороны, последствия каких бедствий ощутимее для так называемого обычного человека – пожара или взрыва, транспортной аварии или землетрясения, селя и урагана? Или же из другой сферы – произвольного ареста с избиениями и пытками в полиции, неправосудного судебного приговора с тюремным сроком за не им совершённое преступление, потери жилья и имущества в результате сговора коррумпированных чиновников и прочее в том же духе? Хоть эта дилемма и напоминает анекдотический выбор между прелестями смерти от чумы или от холеры, но всё же механизмы защиты человека от неправомерных действий родного государства детально проработаны в целом ряде правовых документов, к которым можно и должно апеллировать, обращаясь за помощью в правозащитные организации.
В Казахстане на протяжении последних полутора десятилетий создавалось и распадалось немало таких организаций. Из них старейшим по времени основания (1990 год) является Алматинский Хельсинкский комитет по правам человека (председатель Нинель Фокина), последней по времени образования (2007) является Хартия за по правам человека (президент Жемис Турмагамбетова). Наиболее универсальная по сфере деятельности и, пожалуй, самая известная в стране и мире правозащитная организация – это Казахстанское международное бюро по правам человека и соблюдению законности (директор Евгений Жовтис).
При обсуждении вопроса о правах человека нередко приходится слышать от людей, по долгу службы или по устройству сознания мыслящих старо-советскими категориями, – от них приходится слышать противопоставление прав и обязанностей, правозащитных идеалов и законов государства. Ответить на это можно словами из предпоследней статьи ВДПЧ, где это противоречие разрешается следующим образом: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (статья 29).
И наконец, возможные спекуляции со стороны недемократических режимов и их пропагандистов прямо предупреждены в завершающей статье Декларации: «Ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано, как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации» (статья 30).
60-я годовщина основополагающего правозащитного документа современного человечества побуждает нас ещё раз напомнить о том, что при реальном соблюдении в стране всех норм этой декларации наша жизнь стала бы не только гораздо разумнее, но также и значительно безопаснее.
При выборочном же соблюдении или же откровенном наплевательстве на права и свободы граждан, каковые реальности мы наблюдаем вокруг себя, наша жизнь становится всё менее разумной и менее безопасной. Так мыслимое ли дело, чтобы государство, не соблюдающее элементарных правозащитных стандартов, приступало бы в 2010 году к исполнению обязательств страны-председателя Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе?..
(Автор статьи Андрей Свиридов - правозащитник, независимый журналист, исследователь диссидентского движения Казахстана).
