Во время пасхальной службы в храме Актобе священник Иаков Воронцов прочитал молитву на казахском языке. Видео с молящимся по-казахски священником широко разошлось в казахстанском сегменте соцсетей. Иаков Воронцов уже известен тем, что выступал в Facebook’е с осуждением войны в Украине и необходимости выхода Казахстана из ЕАЭС и ОДКБ. Азаттык поговорил с Иаковом Воронцовым о том, как сочетается служение Богу с активной гражданской позицией.
«КАЗАХСКИЙ ЯЗЫК — ЭТО БУДУЩЕЕ КАЗАХСТАНА»
Пётр Троценко: Как и когда, при каких обстоятельствах вы решили всерьёз заняться изучением казахского языка? Что вас к этому подвигло?
Иаков Воронцов: Я родился и вырос в Казахстане, казахский язык вокруг меня звучал с детства, я всегда проявлял интерес к казахской музыке, песням. Так что это органичная часть моей картины мира. Среди моих друзей было много казахов, в том числе казахоязычных. Но на раннем этапе своей жизни я не придавал значения вопросу о владении языком.
Среди моих друзей был замечательный человек, поэт и танцор балета Дюсенбек Накипов. У нас разница в возрасте 40 лет, но мы дружили, и когда мне было года 22, он говорил: «Тебе обязательно надо казахский учить. В Казахстане без казахского языка нет будущего». Именно тогда я начал об этом задумываться.
Всерьёз заняться языком я решил в связи с событиями прошлого года, когда пришлось самоопределяться, с кем быть — с независимым Казахстаном или с той страной, которая варварски нападает на соседей.
Я давно замечал, что в Казахстане есть люди, организации, которые всячески пытаются показать, что без России мы никуда, что Казахстан — это часть так называемого русского мира. Но я вижу, насколько людоедский режим сейчас в России. Насколько они пытаются возродить сталинские традиции, традиции безбожников.
Мы — казахстанцы, независимо от того, что у нас написано в графе «национальность»
Я себя никак не отделяю от казахстанцев. Мы должны быть независимы и свободны от этих вещей. Мы давно уже не российская колония. И я понял, что мы должны бороться за наше будущее, а казахский язык — это будущее Казахстана. Это важная составляющая нашего самоопределения и залог единства народа Казахстана как гиперэтнической нации. Мы — казахстанцы, независимо от того, что у нас написано в графе «национальность».
Долгое время я пытался учить казахский самостоятельно: изучал новую лексику, смотрел кино, новости, читал книги. Но спустя год понял, что самостоятельно изучить язык очень трудно, и вот уже три месяца я занимаюсь с репетитором. Честно сказать, методики, которые предлагают репетиторы для изучения казахского языка, меня до конца не устраивают. Но тем не менее результат, конечно, есть. Может быть, и не такой быстрый, как хотелось, но я уже начинаю свободнее говорить и больше понимать.
Пётр Троценко: А что для вас является самым сложным в изучении казахского языка?
Иаков Воронцов: Казахский язык принадлежит совсем к другой системе, это другая лингвистическая модель и, в общем-то, другое мировоззрение. Канат Тасибеков (автор самоучителя «Ситуативный казахский». — Ред.) говорит, что для того, чтобы научиться говорить по-казахски, надо учиться по-казахски думать. И он прав абсолютно, потому что, не проникнув в глубину туранского мировоззрения, кочевой культуры, того, что является национальным архетипом казахов, до конца не освоишь язык. Важно понимать азы истории, культуры. Ну и, конечно, присутствует психологический барьер, который нужно преодолевать.
В прошлом году в Алматы в церкви «Ақиқат» (церковь баптистов «Истина». — Ред.) я встретил американца, который приехал в Казахстан по работе. Он не владеет русским языком, но при этом неплохо знает казахский. И вы знаете, мы с этим человеком довольно свободно общались по-казахски. И не было никакого психологического барьера. А с нашими согражданами, которые прекрасно владеют казахским языком, но при этом могут говорить ещё и по-русски, запросто переходишь на русский язык. Психологический барьер связан именно с этим.
Пётр Троценко: В соцсетях довольно популярен ролик, где вы читаете Евангелие на казахском языке во время службы. При каких обстоятельствах это было и что именно вы читали?
Иаков Воронцов: Как христианин серьёзно изучать казахский язык я начал именно с религиозной лексики. Имеются переводы молитв, текстов Священного Писания и служебника (это основная книга, которая используется во время Литургии), утренние, вечерние, повседневные молитвы христиан.
Есть довольно известный священник, отец Елисей Кукеев, этнический казах. Он давно занимается переводом церковной литературы на казахский язык. Я взял подготовленные тексты и начал учить молитвы. Выучил по-казахски молитву «Отче наш», молитву «Царю Небесный» и стал использовать их в своей личной духовной практике. То есть, когда дома молюсь, я читаю часть молитв по-казахски.
Для того чтобы полноценно освоить казахский язык, я должен пользоваться им во всех сферах моей жизни. А для меня молитва, разговор с Богом — это очень важно. С Богом я тоже пытаюсь говорить по-казахски. Вот поэтому мне, как христианину, хочется, чтобы казахский язык звучал и в церкви. Тем более что у нас есть прихожане-казахи. Их не так много, но им будет приятно.
В православной церкви существует традиция, что на Пасху Евангелие звучит на разных языках. Когда я служил в Алматы в Вознесенском кафедральном соборе, то к пасхальной ночи священники заранее готовились, чтобы прочитать Евангелие на разных языках, на древних и современных, в том числе и на казахском. По-казахски у нас в Вознесенском соборе всегда читал отец Александр Суворов. Он тоже активно изучает язык, пытается разговаривать.
В Актобе я познакомился с прихожанкой, которая русским языком владеет хуже, чем казахским. Я немного стал с ней разговаривать, практиковал разговорный язык. И решил сделать ей подарок: пусть она услышит Евангелие на казахском языке. Епископ меня, конечно же, поддержал, а ребята сняли видео, которое я опубликовал на своей странице в социальных сетях. Таким образом оно стало общедоступным и как-то очень быстро разлетелось. Получал очень разные отзывы, но в основном хорошие.
Пётр Троценко: Как раз вот про отзывы хотелось поговорить, потому что я тоже их читал. Большая часть отзывов, конечно, положительная, но встречаются и настороженные: он по-казахски начал в церкви молитвы читать, неужели хочет в православие привлечь больше казахов?
Иаков Воронцов: Тот род комментариев, на который вы обратили внимание, очень немногочисленный. Да, действительно были претензии такие, будто я собрался обращать мусульман в христианство. Но у меня нет такой цели. Я хотел бы только, чтобы Евангелие услышали. Оно важно для всех людей и не противоречит исламу. Духовный авторитет Инжила (в переводе с арабского — Евангелие. — Ред.) подтверждается Кораном.
Когда мне было лет 18–19, я столкнулся с неблаговидными поступками некоторых священников и перестал ходить в церковь. Я стал активно изучать Коран и готовился произнести шахаду. Я очень любил и люблю Аллаха. Но Аллах решил, что я должен служить Ему в православной церкви, и указал мне этот путь. Поэтому я одинаково люблю и мусульман, и христиан, и хочу, чтобы мы больше понимали друг друга и не спорили о том, кто из нас ближе к Богу. Правильнее быть самому с Богом, чем указывать на это другим.
Была ещё волна негодования со стороны русских, которые выражают недовольство тем, что казахский язык «и так повсюду насаждается», а тут ещё и в церкви звучит. И меня обвиняли, что я провокатор, выполняю чей-то заказ, чтобы русским сделать больно, в церкви казахский язык внедряю. Это абсурдно. Просто, начав изучать язык, я его полюбил и хочу, чтобы он звучал в моей жизни.
«300 СВЯЩЕННИКОВ ПОДПИСАЛИ МИРОТВОРЧЕСКОЕ ПИСЬМО»
Пётр Троценко: В прошлом году вы говорили о необходимости в Казахстане самоуправляемой церкви, чтобы Казахстанская православная церковь стала независимой от Русской православной церкви. Насколько я помню, это вызвало бурную дискуссию в церковных кругах, вас обвиняли чуть ли не в сепаратизме.
Иаков Воронцов: О независимой церкви пока говорить не приходится. Мы к этому не готовы. Возможно, православные казахстанцы со временем ощутят такую необходимость и каноническим путём достигнут этого. Но я не к этому призывал. Я всего лишь повторил тезис, который до этого был неоднократно озвучен, в том числе и публично, через СМИ (в одном из интервью алматинский священник Александр Суворов заявлял, что духовенство приветствует создание самоуправляемой православной церкви в Казахстане. — Ред.). Самоуправляемая церковь — такой статус, когда церковь, оставаясь в каноническом подчинении церкви-матери, получает значительные права автономного самоуправления. Например, свой синод, когда епископы избираются из местных священнослужителей, которые здесь родились, прожили жизнь и прекрасно понимают насущные нужды своей паствы. Также на местном уровне должны решаться и хозяйственные вопросы. То есть речь не идёт о разрыве отношений, а о том, чтобы повысить статус самостоятельности и по каждому вопросу не обращаться в Московскую патриархию.
Казахстан — большое государство, у нас очень много приходов, действует целых 10 епархий, и озвученная мысль выражает не моё стремление, а желание многих священнослужителей, это обсуждалось и ранее. Я просто повторил ещё раз публично. Но моё заявление имело такие последствия, что меня уволили из духовной семинарии, уволили со всех должностей. И в конечном счёте отправили в Актобе, разлучив с родными, с мамой и с моими друзьями. Актобе — замечательный город, здесь живут прекрасные люди, но это не мой дом. Я находился здесь в своеобразном изгнании, зато теперь в Актобе у меня много друзей.
Пётр Троценко: Вы ведь ещё и осуждали нападение России на Украину, а среди священников я не слышал подобных заявлений вообще. Ну и официальная позиция Русской православной церкви сводится к одобрению войны, которую развязал Кремль.
Иаков Воронцов: Да нет, церковь и власть — совершенно разные вещи. Если какие-то отдельные священнослужители высказывают свою поддержку действиям властей, то они нарушают статус, отделяющий церковь от государства.
Пётр Троценко: Сам патриарх Кирилл одобрил эту войну.
Иаков Воронцов: В своё время Иисус Христос сказал: Царство моё не от мира сего. Поэтому пытаться соединить церковь с государством, встроить церковь в государственное управление — это грех. И если какие-то отдельные священнослужители это делают — это их личное дело, за которое они будут отвечать и перед своей совестью, и перед Богом.
Пётр Троценко: То есть, когда патриарх Кирилл выступает с какими-то заявлениями, это нельзя воспринимать как официальную позицию всей церкви?
Иаков Воронцов: Патриархов было много, и все они умерли. Рано или поздно и патриарх Кирилл умрёт, а церковь была тысячу лет и просуществует ещё тысячу, если Бог отмерил земной истории ещё столько времени.
Конечно, патриарх выражает официальную позицию административно-бюрократического аппарата церкви как земной организации. Он епископ столичного города. Но в церкви слово любого христианина, независимо от его статуса, взвешивается на весах евангельской правды. Не меньшее значение следует уделить многим голосам священников и мирян, которые с первых дней войны выступали против. Почти 300 священников подписали открытое коллективное миротворческое письмо. Большинство из них продолжают отстаивать своё право на правду. Многим пришлось покинуть Родину, другие притесняемы. А некоторые даже в заключении.
«ВОЙНА — ЭТО ВСЕГДА УБИЙСТВО»
Пётр Троценко: Ваша позиция по поводу войны в Украине тоже имела широкий общественный резонанс. По крайней мере, в казахстанском сегменте социальных сетей. Не просили ли вас поумерить свою гражданскую активность?
Иаков Воронцов: Те, кому это выгодно, интерпретировали мои заявления, мои миротворческие попытки таким образом, будто я вмешиваюсь в политику или высказываю суждение на политические темы, а священнослужитель не имеет права этого делать. Но при этом не увидели нравственные составляющие моего заявления. Прежде всего надо помнить заповеди Божьи, а война никак не может быть оправдана с точки зрения христианского мировоззрения, с точки зрения Библии. Война — это всегда убийство. Если мы обратимся к истории, то увидим, как в древности христианские святые тех, кто возвращался с войны, отлучали от причастия и предлагали принести покаяние. Даже если война велась за защиту родины, не говоря уже о захватнических войнах.
Конечно, война — это массовое убийство. Тут гибнут не только военные, но и гражданские. Много детей, много стариков, те, кто выжил, лишаются домов, теряют своих отцов, мужей, сыновей, братьев. Более того, совершаются удары оружием по гражданской инфраструктуре. Люди в глубоком тылу вынуждены сидеть без электричества, без воды, без элементарных человеческих условий.
Те, кто это инициировал, совершили грех. Это нарушение не только заповеди «Не убий», но и многих других заповедей. Как христианин, я не только имею право, но я имею обязанность называть зло злом, а добро добром.
Моих хейтеров вывело из себя ещё и то, что я носил значок с флагом Украины. Но это опять же не политический акт, а знак моего сочувствия и поддержки тем, кому этот флаг дорог и чей дом подвергся нападению.
Пётр Троценко: Вы ещё заявляли о необходимости Казахстану выйти из ЕАЭС и ОДКБ.
Иаков Воронцов: Я поддержал желание моих соотечественников. Многие казахстанцы не хотят состоять в союзе с агрессором, с той страной, которая воспринимается цивилизованными людьми как страна-террорист. Такие вещи, как геноцид, как захватническая война, как массовое уничтожение, как политические репрессии, — это грехи правителей, которые отрицательно влияют на будущее народа.
И если мы посмотрим на историю, то увидим, как народ многократно страдал за грехи своих правителей. Если Казахстан состоит в союзе с агрессором, поддерживает его как союзника, в таком случае мы тоже становимся соучастниками. Смотря с этой позиции, я увидел желание казахстанцев, что необходимо выйти из ОДКБ. Мы не должны нести ответственность за их злодеяния, мы не убийцы, мы не соучастники убийства. А на политику мне всегда было плевать.
Пётр Троценко: Почему так мало священников, которые не боятся высказать свою точку зрения публично?
Иаков Воронцов: Молчат не все. Есть громкие голоса. А те, кто молчит, наверное, боятся. Многие с охотой говорят то, что угодно слышать власть имущим, а говорить поперёк, высказывать неудобную правду трудно и страшно, особенно людям, которым есть что терять. Я знаю многих людей, которые совершенно правильно относятся к тому, что происходит в мире, но публично они этого не озвучивают.
Пётр Троценко: Неужели вы не боитесь, неужели вам нечего терять?
Иаков Воронцов: А что мне терять? Всё, что у меня есть, принадлежит Богу, даже моя жизнь — его дар. И настанет момент, когда он придёт и спросит, как ты использовал то, что я тебе дал, на что ты потратил свою жизнь? Поэтому я не имею права бояться людей. Смерти я не боюсь, потому что Христос воскрес. Тюрьмы не боюсь, там ведь тоже люди живут.
Пётр Троценко: Отлучения от церкви тоже не боитесь?
Иаков Воронцов: Отлучения от церкви пусть боятся те, кто говорит: идите и убивайте невинных людей. Это они нарушают заповеди, а я этого не делаю. Ересь я не проповедую, к каким-то радикальным действиям не призываю. Я лишь свидетельствую о правде, говорю о том, как есть.
КОММЕНТАРИИ