Письма на тот свет. Как справляются с горем потерявшие близких во время Кровавого января

— Первый месяц я боялась закрыть глаза. Мне казалось, что за окном вооружённые люди и, как только я закрою глаза, они перестреляют нас всех.

Один роковой выстрел перевернул жизнь Гаухар Керимбековой и её семьи. 5 января 2022-го у неё на глазах убили сына.

«САМА ВИНОВАТА»

В тот день Гаухар привезла ребенка из пригородного села в Алматы на утреннюю тренировку. 12-летний Султан Кылышбек увлекался спортом и мечтал стать звездой футбола. Семья и предположить не могла, что протесты в центре города выльются в беспорядки, а силовики начнут стрелять. Тренировку отменили — рутинная городская жизнь была тогда парализована, — и Гаухар с Султаном остались у родственников в спальном районе Алматы.

Вечером мать с сыном пошли в магазин за продуктами. На улице было темно, и вдруг небо озарилось огнями. Султан включил камеру телефона — он подумал, что начался салют...

Пуля, выпущенная из здания напротив, — стреляли со стороны управления полиции Ауэзовского района — оборвала жизнь Султана.

Похороны, горе, нестерпимая боль...

— Дети начали рыдать ночами. Старший сын, ему 14, ночью стонал и причитал: «Почему его? Лучше бы меня», дочь десяти лет кричала, что ненавидит всех. Младший совсем маленький ещё, но тоже чувствовал общую обстановку в семье. И я поднялась, поднялась ради детей. Нужно было что-то делать, чтобы спасти детей, помочь выстоять, — Гаухар не может вспоминать пережитое без слёз.

После смерти сына, когда сердце матери рвалось на части и всё валилось из рук, женщина столкнулась... с валом обвинений.

— Как-то зашла почитать новость про нас, а там такие комментарии были, что-то вроде «сама виновата», «какие безответственные родители». Одно дело, когда незнакомые люди пишут гадости, и совсем другое — слышать обвинения от близкого тебе человека: что взяла сына с собой, что «не спасла», что «надо было оказывать первую помощь, а не орать там ходить». А я находилась в состоянии шока — я не помню, что именно делала. Помню, что Султан внезапно упал и из его головы потекла кровь… Очень тяжёлые были обвинения. Это сложно вынести, — Гаухар вновь плачет.

Январская трагедия не только забрала жизнь ребёнка, но и разрушила семью. Через два месяца после гибели Султана его родители расторгли брак.

— У нас и раньше был разлад, но после смерти сына всё усугубилось. И мы приняли решение разойтись. Дети остались со мной.

В день приезда Азаттыка детей Гаухар дома не было. Они проводили время у бабушки с дедушкой со стороны отца.

— Я не запрещаю им общаться. Это их родня. Так им и говорю: «Я развелась, но он остаётся вашим отцом, он вас любит».

«Я ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЕРИЛА, ЧТО СЛЕДСТВИЕ ПРОЙДЁТ ЧЕСТНО»

Сейчас Гаухар живёт с детьми в тесной комнате общежития бывшего Алматинского хлопчатобумажного комбината в Ауэзовском районе Алматы. Туалет и раковину делит с другими жильцами по этажу.

— Вот на этом диване мы спим с дочкой и младшим сыном, Арыстан спит рядом на полу, — показывает Гаухар на маленький раскладной диван шириной не более 140 сантиметров.

Рядом с диваном кухонный стол. Напротив — холодильник и телевизор, он стоит на стульях.

— Беспокоят тараканы, только их выведу, так они вновь появляются. Не знаю, что делать. Живу с мыслью, что это временно, — рассказывает Гаухар.

После гибели Султана её лишили статуса многодетной матери. Она получала пособие в 50 тысяч тенге. Эти скромные деньги могли бы покрыть расходы на аренду жилья: за крохотную комнату Гаухар платит 60 тысяч тенге в месяц.

После трагедии в семье дети месяц не ходили в школу, а сама Гаухар, которая работает делопроизводителем в государственной поликлинике, — на работу.

— Я очень благодарна главврачу моей поликлиники, очень понимающий человек. Закон ведь отводит только три дня отпуска в связи со смертью близкого человека, а меня без слов подождали до 20-х чисел. Это тоже такая поддержка, знаете.

Гаухар — 40 лет, работать она начала относительно недавно. Геодезист по профессии, в своё время она сделала выбор в пользу семьи, сидела с детьми. Сейчас, кроме основной работы, шьёт постельное бельё на заказ.

— Нам дали ведь «компенсацию» денежную — на неё купила немного ткани, шью потихоньку. Дети растут, мне надо больше работать, не хочу, чтобы они отставали от сверстников, — ставит себе задачу Гаухар.

Женщина обращалась за помощью к профессиональным психологам. Консультации помогла организовать уполномоченная по правам ребёнка Аружан Саин.

— Я и дети по отдельности ходили на терапию, это было очень важно. Мы немного пришли в себя. Спустя год могу сказать, что плачем, но уже реже.

В 2015 году Гаухар потеряла младшую сестру, с которой была очень близка. Тогда она много читала о практиках, которые помогают пережить горе. Одной из них было — письма от руки. И она писала.

— Просила у него прощения, что не уберегла. Писала, что происходит, о своих чувствах. Переносила свою боль на бумагу.

Письма Султану писали и дети Гаухар. В одном из них 10-летняя Медина пишет, что до последнего «надеялась, что это пранк», потом просит прощение «за то, что не слушалась», и «на 95 процентов верит», что брат «попал в рай».

— Я до последнего верила, что следствие пройдёт честно и найдут того, кто стрелял в моего сына. Мне все говорили: «Да-да, мы ищем, это в наших интересах тоже», и я вот сидела и ждала. Верила. А в декабре случайно узнала, что дело закрыли, потому что нет возможности установить стрелявшего. Нас всё кормят завтраками, а мы всё верим и верим. Глупый мы народ. Я настолько разочарована, что не знаю даже, что делать. Буду давить, могут повесить на какого-нибудь бедолагу, лишь бы отвязаться — про такое тоже думаю, — в растерянности сообщает Гаухар.

Гаухар полагает, что следователи знают, кто стрелял.

— Это ведь случилось прямо напротив Ауэзовского РУВД, мы тогда видели вооружённых людей на крыше здания отдела. Когда составляли траекторию, как летела пуля, там вышло, что будто бы стреляли со второго этажа РОВД. Разве сложно найти?! — удивляется мама Султана. — Мы ведь тогда сидели в интернет-блокаде, ничего не знали о том, что происходит. Слышала, что «люди бастуют», всё переживала, как завтра пойду на работу, если автобусы не ходят…

«ПОСТРАДАЛО ВСЁ КАЗАХСТАНСКОЕ ОБЩЕСТВО»

Психоаналитик Анна Кудиярова, директор института психоанализа по Центральной Азии, — одна из тех, кто оказывал помощь пострадавшим во время Январских событий. Институт открыл групповую онлайн-терапию для всех желающих.

— Были страшные рассказы. У людей были панические атаки, слёзы, тревожность. В основном подключались женщины, мужчины — изредка. Где-то по март мы работали бесплатно. Сейчас, конечно, тоже продолжаем с некоторыми, но уже за деньги. Иногда мои студенты берут символические 2000 тенге за приём, — говорит психоаналитик.

Кудиярова отмечает: таких, как Гаухар, понимающих необходимость обратиться за профессиональной помощью, немного. Уровень психологической культуры казахстанского общества эксперт оценивает как «довольно низкий».

— Сейчас, конечно, ситуация не такая, как 20 лет назад, но по-прежнему встречаются люди, не отличающие психиатра от психолога, стыдящиеся обращаться за профессиональной помощью. Человек должен иметь эмоциональную зрелость для того, чтобы признать проблему и попросить о помощи. Здесь сориентироваться могли бы помочь родственники и друзья. Душу лечить надо, точно так же, как и зуб, если он заболел, сердце и так далее. Потому что, если не лечить душу, сдаётся тело — оно начинает болеть тоже.

Пострадавшим во время Январских событий помогали и психологи, проводящие индивидуальные консультации. Среди них — Карлыгаш Мелис, которая вызвалась помочь одному из пострадавших. Её пациент — человек, перенесший жестокие пытки в тюрьме.

— В январе произошло совершенно запредельное для психики большинства людей явление — ни о чём не подозревающие люди оказались под обстрелом. Поэтому люди в первую очередь испытали шок. Когда человек идёт на какие-то запрещённые митинги, он у себя в голове готов к тому, что, возможно, в отношении него применят некую силу, но совершенно другая ситуация, когда ты оказываешься замешанным во всём этом случайно. У тебя и так травма психологическая, а тебя ещё задерживают и пытают, требуют сознаться в чём-то, о чём ты понятия не имеешь. И человек в растерянности. С этим тяжело справиться в одиночку, — отмечает психолог.

Куда сложнее состояние семей, которые потеряли отца, брата, сына. По словам психолога, в них люди проживают все стадии горя: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие.

— Бывает такое, что члены семьи либо сами себе навязывают вину, либо обвиняют друг друга. Первое, что надо понять: они не виноваты. Никто из них не вышел бы на улицы, знай, что там по ним будут стрелять. Поэтому обвинения или самообвинения опасны. Но это состояние может занять много времени. Им, конечно, нужна психологическая помощь. Это нормально, когда мы нуждаемся в помощи и получаем её. Иногда человека надо просто обнять. Показать, что он не один. Что ему помогут справиться.

Мелис считает, что в январе «пострадало всё казахстанское общество». По её мнению, никто не чувствует себя в безопасности, утрачено доверие к власти, воцарился страх, что в любой момент по безоружным людям могут открыть огонь:

— Люди отчаянно нуждаются в «заземлении», хотят вновь почувствовать почву под ногами.

7 декабря 2022 года Султану исполнилось бы 13 лет. Он занимался спортом, учил языки, рано вставал и поздно ложился и всё время был занят. «Торопился жить», — говорит его мама.

В честь дня рождения Султана его родители и друзья семьи устроили футбольный турнир. Играли мамы против детей, папы стояли на воротах. Дети выиграли. В качестве награды им раздали съедобные медали.

— Игру получилось организовать 10 декабря, только потом мы узнали, что в этот день, оказывается, празднуется Международный день футбола!

На столе в маленькой комнате Гаухар Керимбековой — свежие лепёшки. У казахов это ритуальное блюдо. Лепёшки пекут, чтобы поминать ушедших в иной мир.

— Бывает, обнимемся с детьми и поплачем. Потом сами себе запрещаем — чтобы Султан там не переживал, — говорит Гаухар.