Токтар Ошакбай жил с семьей в селе Турксиб в 18 километрах от Тараза. В декабре прошлого года купил маме белое пальто. «Мама, сияй так всегда», — сказал он тогда матери.
5 января Токтар не отходил от матери и часто целовал её в щеку.
— Если б я знала, что он так прощался со мной?! Если б я знала, что он умрет?! Связала б ему ноги и никуда б не пустила, — плачет Жамиля.
Токтар выехал из дома вечером 6 января, поехал в город. Больше его живым не видели. Парня застрелили во время беспорядков в Таразе.
Жамиля борется за то, чтобы власти сняли с ее покойного сына все обвинения и оправдали.
«РУКИ ВВЕРХ, ГОЛОВЫ ВНИЗ!»
19-летний Токтар Ошакбай учился на 3-м курсе спортивного факультета Таразского университета. Был старшим из трех детей в семье.
В свободное от учебы время он работал с отцом на заводе сухой строительной смеси. «Он был высоким, благородным и серьезным парнем», — говорят про него коллеги.
6 января около семи часов вечера он вышел из дома со словами «Пройдусь с друзьями». В это время в центре Тараза было уже неспокойно.
4 января жители Тараза поддержали жанаозенцев, вышедших на протесты против повышения цен на сжиженный газ. Мирные протесты обернулись беспорядками.
После десяти часов вечера Жамиля начала волноваться и искать сына. Токтар не отвечал на звонки. После одиннадцати часов зазвонил телефон ее мужа. Позвонили из больницы и сообщили, что сын ранен и находится в больнице.
Жамиля и ее муж добрались до Таразской городской больницы. Там им сообщили: «Мы оперируем вашего сына».
Через 20 минут врач сообщил, что Токтар скончался. Жамиля потеряла сознание.
Через некоторое время в больницу прибыли пожилой отец и брат Жамили.
Вчетвером они просидели в больнице до утра.
— Нас было около тридцати человек в больнице. Мы не могли покинуть больничный двор, боялись, что нас могут застрелить, — рассказывает отец Жамили Туратай Рахымбеков. — У всех в больнице лежали раненые родственники. Мы стояли перед больницей. На рассвете бэтээр открыл огонь по проезжающей машине. Через некоторое время «Урал» остановился в 80–100 метрах от нас. Из машины выскочили около 20 спецназовцев и остановили ехавший по улице автомобиль Audi. Один из четырех человек, вышедших из машины и лежащих на земле, спросил: «Что случилось?» — а спецназовцы расстреляли молодого человека прямо у нас на глазах. Они загнали нас в здание больницы и стали проверять наши документы. «Руки вверх, головы вниз!» — приказали они. Двух парней, которые подняли голову и посмотрели на них, тут же избили.
Пожилой человек говорит, что до вечера 7 января ходил перед областным моргом. Около шести вечера машины скорой помощи, нагруженные телами, начали подъезжать к моргу. Тело Токтара привезли в третьей машине. Дед вошел в морг, чтобы опознать тело.
— В комнате для вскрытия стояло три стола. Все три были заняты. Трупы лежали на полу. В том помещении я видел тела как минимум десяти человек, — говорит Рахымбеков. — У моего внука рот был приоткрыт. У него были сломаны передние зубы. Должно быть, они сломались, когда он упал после ранения... Пуля попала ему в спину и пробила сердце. Две пули попали в позвоночник и крестец, они остались в теле. Сказали, что тело без экспертизы не отдадут. Был уже вечер, начинался комендантский час, и я боялся, что могут пострадать люди, находящиеся рядом со мной, поэтому мы вернулись домой.
Тело Токтара родственники забрали 8 января. Жамиля, увидев тело, вновь потеряла сознание: это был не ее сын.
Оказалось, что сотрудники морга вместо тела Токтара отдали тело другого парня, тоже погибшего во время Январских событий. У того парня было ранение в глаз и окровавленное лицо.
Тела поменяли местами около полудня. В тот же день Токтара похоронили на окраине села. В мае этого года ему бы исполнилось двадцать лет.
Жамиля не знает, кто застрелил ее сына. Она сомневается, что следователи найдут этого человека и раскроют его имя.
— Я оставила всё на суд Всевышнего, оставила всё на суд Всевышнего, — говорит женщина охрипшим голосом.
Азаттык обратился в Жамбылскую областную прокуратуру с вопросом, кто стрелял в Токтара Ошакбая и возбуждено ли против него уголовное дело. В прокуратуре кратко ответили: «Это дело всё еще находится в судебном производстве».
«КИДАЛ КАМНИ В СТОРОНУ БЭТЭЭРА»
О том, что против Токтара возбуждено уголовное дело по статьям «Терроризм» и «Массовые беспорядки», семья узнала через три месяца. Позже уголовное дело было переквалифицировано, но обвинение по статье «Массовые беспорядки» осталось.
По данным Жамбылского областного суда, 23 ноября Таразский суд приступит к рассмотрению дел девяти человек, «участвовавших в массовых беспорядках». Пятеро из девяти человек, привлеченных к суду, погибли во время Январских событий. Среди них — Токтар Ошакбай.
Согласно материалам следствия, «с 4 по 6 января неизвестные лица грубо нарушили общественный порядок по предварительному сговору, а также учинили массовые беспорядки с последующим применением силы, разрушениями, поджогами, актами вандализма, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, оказывая вооруженное сопротивление представителям власти, напали на несколько правительственных зданий, заняли их, уничтожили путем поджога и скрылись с места преступления в неизвестном направлении».
Жамиля не согласна с обвинениями в отношении Токтара.
— По версии следователя, Токтар бросал камни в сторону бэтээра, с которого стреляли. Это единственная вина! Это совершенно нелогично, — считает женщина. — Если с бэтээра вели стрельбу, разве человек не побежит от него, спасая свою жизнь? Он же не Терминатор. «Какие доказательства у вас есть, можете ли вы показать мне видео?» — спросила я у следователя. Он же ударил кулаком по столу и сказал: «Твой сын — террорист на 200 процентов».
В июле с Токтара были сняты обвинения в «терроризме». В материалах следствия до сих пор много нестыковок, говорит мать.
— «Токтар Ошакбай был на площади 5 января», — говорится в материалах. В тот день мой сын вообще не выходил из дома, мы резали согым, пригласили гостей. Токтар всё время был рядом. В одном месте было написано, что «двоих парней, которые истекали кровью на улице, таксист привёз в больницу». В другом месте сказано, что «тело Ошакбая доставили в больницу».
На вопрос Азаттыка, доказана ли вина Токтара Ошакбая и какие есть доказательства, в областной прокуратуре ответили, что «виновен он или нет, решит суд».
«Я БЫЛА СЧАСТЛИВА, КОГДА У МЕНЯ БЫЛ ТОКТАР»
В начале января в Таразе в ходе беспорядков, в которых участвовало около двух с половиной тысяч человек, погибло не менее 15 человек. По словам правозащитницы Бахытжан Торегожиной, власти не говорят, как расследуются дела, связанные со смертью погибших.
В Жамбылской области в связи с Январскими событиями было возбуждено 164 уголовных дела. Из 165 человек, оказавшихся под следствием, 130 находятся под стражей. Среди обвиняемых 11 несовершеннолетних.
В августе этого года Жамиля решила отправиться в Астану еще с десятью жителями, сыновья которых погибли во время стрельбы в январе или находятся под арестом.
— Я не смогла сидеть спокойно, видя, как клевещут на моего сына, как будто страданий после гибели Токтара было мало, — говорит женщина.
Но местная полиция за день до поездки начала чинить препятствия. Сотрудники полиции несколько раз останавливали машины, в которые они садились, и не давали проехать. «Начали штрафовать таксистов, оказывать давление на водителей автобусов», — говорит она.
После этого Жамиля и группа людей пешком отправились в Астану. Эту акцию они назвали «Маршем требующих справедливости».
После того как они прошли десятки километров, сотрудники акимата Жамбылской области посадили их в машину и доставили в Астану.
Родственники погибших и подозреваемых провели несколько акций протеста перед Акордой с требованием встречи с президентом Касым-Жомартом Токаевым. Каждый раз, когда они собирались, полиция и спецназ задерживали их силой и часами удерживали в отделениях полиции.
После акции протеста родственников в Астане некоторых подозреваемых в Таразе отправили под домашний арест. Однако ни одно из их требований «оправдать сына» выполнено не было. Обвинения в отношении погибшего Токтара также не сняли.
— Почему не дают покоя моему мертвому сыну? — вопрошает Жамиля. — Разве они сами не предстанут перед богом? На что надеяться, когда казахи сами себя уничтожают?
— Нет ни дня, чтобы я не плакала. Со дня гибели сына нет ни радости, ни сна. Мне еще нет сорока, но я засыпаю только с помощью лекарств. Появились проблемы с памятью и речью. Я была счастлива, когда у меня был Токтар. Теперь мне незачем улыбаться, — говорит Жамиля.
КОММЕНТАРИИ