В Казахстане с 1 по 30 октября проходит подомовой обход-опрос в рамках национальной переписи населения. При этом, по официальным данным, свыше 6,4 миллиона человек (33,8 процента населения) прошли перепись онлайн. Уже на этом этапе респонденты в соцсетях недоумевали по поводу некоторых вопросов, касающихся, к примеру, количества «живорожденных» детей или планов уехать из страны. Эксперты делятся с Азаттыком мнениями о спорных моментах вокруг переписи.
Это третья перепись населения в истории независимого Казахстана. Вторая проходила в 2009 году и сопровождалась коррупционным скандалом. За хищения бюджетных средств, выделенных на перепись, была осуждена Анар Мешимбаева, экс-председатель агентства по статистике.
Особенность нынешней переписи — в возможности онлайн-заполнения анкет и увеличении количества вопросов. В 2009 году был 71 вопрос, сейчас на 20 вопросов больше. По итогам переписи Бюро национальной статистики планирует выпустить статистические сборники, а также обобщенные данные обещают представить в Сети в общем доступе.
«Некоторые вопросы могут нанести психологическую травму»
Мать двоих детей Гуляим Бижигитова (фамилия и имя по просьбе собеседницы изменены) из Северо-Казахстанской области работает бухгалтером в торговом центре. Корреспондент Азаттыка попросил ее пройти онлайн-перепись. Уже через несколько минут после начала заполнения опросных листов у Бижигитовой возникают вопросы к авторам.
— Зачем им мой ответ про уровень дохода, если они и так знают об этом через ежемесячные пополнения личных счетов и пенсионные отчисления? Или, например, выезжала ли я из страны. Это тоже через пограничные службы фиксируется. Ощущение, будто государство хочет знать, врет человек или нет, а не собрать объективные данные, — говорит Гуляим Бижигитова.
Вопрос «Планируете ли вы в ближайшее время выехать из страны?» смутил Гуляим.
— Вообще я планирую в ближайшее время, если получится, свалить отсюда, как любой нормальный человек, наверное, но укажу, что «нет», — смеется Гуляим.
«Құдай, сақтасын!» (Боже, сохрани!) — реагирует женщина на вопрос «Укажите дату рождения первого ребенка, даже если его нет в живых или он не проживает с вами».
— Как-то не по себе от этого вопроса, честно говоря. Неприятный вопрос. Мне кажется, что такая постановка может нанести психологическую травму женщине, например, если она когда-то потеряла ребенка. Как-то по-другому сформулировали бы. Вопрос «Планируете ли вы рождение еще детей?» мне кажется тоже некорректным, — считает она.
На середине опроса сайт начинает зависать, и Гуляим продолжает заполнять опросник через мобильный телефон и заканчивает анкету через час. К ней на телефон приходит СМС-сообщение об успешном прохождении переписи с номером уведомления из пяти цифр и одной латинской буквы. Также в сообщении указывается количество респондентов — членов семьи, за которых она также заполнила опросные листы.
— Про планы уехать и про детей вопросы не понравились. Остальные вроде нормальные. Но всё равно: если ко мне пришли бы домой незнакомые люди и спросили, не планируете ли вы ребенка, я бы на них посмотрела как минимум с недоумением, — резюмирует сказанное собеседница.
До 30 октября домой к Бижигитовой придет интервьюер, чтобы удостовериться, прошла ли она перепись. Тогда Гуляим должна предъявить код о прохождении переписи онлайн.
«Никто не имеет права спрашивать о погибших детях!»
Директор Экспертного института европейского права и прав человека Марат Башимов считает, что опросники были составлены с нарушением норм Конституции, в которой говорится, в частности, о неприкосновенности жилища и свободах граждан. Подобные претензии Башимов высказал руководителю Бюро национальной статистики Нурболату Айдапкелову на пресс-конференции в СЦК 1 октября, посвященной старту подомового обхода.
— Этот нормативно-правовой акт был составлен неконституционно. Опрос в нынешнем виде ущемляет права граждан и носит принудительный характер. Вы не имеете права заставлять граждан. Принудительный характер и нормы, которые не соответствовали Конституции, вы не имели права вносить. Если вы установили принудительный характер, я вообще поражаюсь, почему прокуратура молчит и не внесет надзорный протест в ваш адрес? Почему вы сейчас усиленно навязываете это обществу? У вас, если не ответишь на один вопрос, автоматически [система] не дает отвечать на другой, — возмутился он.
По мнению Башимова, перепись «изначально провалена».
— В базах данных всё есть, а там такие вопросы: сколько детей умерло, из какого материала дом. Бредовые вопросы. Никто не имеет права спрашивать о погибших детях и подобные вещи! Почему вы не согласовывали с министерством [юстиции] и научным сообществом? — спросил Башимов Айдапкелова.
Свою тираду Башимов завершил предложением снова обсудить анкеты с «известными в стране экспертами», прежде чем «пускать их в страну и будоражить весь мир».
Нурболат Айдапкелов уверяет в том, что все действия ведомства и сама перепись проводятся «строго в правовом поле».
— Весь наш вопросник утверждается нормативно-правовым актом. Приказ, перед тем как утвердиться, проходит все стадии согласования. То есть десять дней он на портале «Открытые НПА» висит. Все аккредитованные общественные организации и госорганы согласовывают. Только после этого Минюст регистрирует этот документ. Если бы у нас антиконституционные либо какие-то нарушения были бы, документ не был бы утвержден. Переписной лист трижды пересматривался. Мы все стадии прошли. С полицией приходить и принуждать никто никого не будет. Мы говорим о защите и граждан, и наших интервьюеров. Это касается неблагополучных районов, дачных массивов и лиц, которые состоят на спецучете в органах МВД, — ответил Айдапкелов.
— Без разрешения граждан никто не вправе входить в жилые помещения, — добавил присутствовавший на пресс-конференции инспектор комитета административной полиции МВД Азамат Куримбаев.
«Полностью доверять результатам опроса нельзя»
Социолог Татьяна Резвушкина «не проблематизирует» вопросы персонального характера в переписных анкетах и считает, что они «не настолько личные и особенные».
— Даже несмотря на то, что вас спрашивают о живорожденных детях или о том, кто из них жив до сих пор. Дело всё в том, что в Казахстане сейчас достаточно интенсивная рождаемость и пока что ни демографы, ни социологи, ни политологи не могут объяснить причины высокой рождаемости. Поэтому я думаю, что планируемые получить у населения статистические данные по крайней мере хотя бы в цифрах покажут специфику репродуктивного поведения казахстанских женщин и мы увидим какие-то региональные, этнические особенности. Природа репродуктивного поведения женщин такова, что не факт, что беременность приводит к живому ребенку, который еще и может погибнуть, к примеру, в младенчестве. То есть здесь есть международные критерии и индексы с учетом живорождений и младенческой смертности. Это очень важные для социального анализа моменты, — считает Татьяна Резвушкина.
Что касается планов уехать из страны, то государство, по ее мнению, хочет изучить миграционные настроения в обществе.
— Мы столкнулись с очень интенсивной внутренней и внешней миграцией населения. Поэтому сегодня существуют очень сложные миграционные стратегии у казахстанцев, когда, например, являясь гражданином другого государства, вы постоянно проживаете на территории Казахстана, и это, естественно, вызывает сомнения в ваших там гражданственности, патриотичности или, наоборот, когда вы являетесь гражданином Казахстана, но ваши ближайшие планы связаны с жизнью в другой стране. И поэтому здесь нужно понять эти стратегии и вычленить их как-то. Эти вопросы тоже вполне закономерны, — считает социолог.
И всё же социолог обращает внимание на некоторые вопросы, формулировки которых, как она считает, очень бюрократичны, формализованы и могут быть непонятны для обывателей, и на то, что «следовало бы поработать над их корректным звучанием и четким пониманием».
«Анонимность и конфиденциальность сохранить сложно»
Социолог Татьяна Резвушкина также полагает, что сейчас сложно говорить об анонимности и конфиденциальности полученных в ходе переписи данных, потому что все граждане так или иначе зафиксированы государством.
— Когда вы регистрируетесь в переписном листе в онлайн-формате, вы вводите свой ИИН и тут же выходят сведения о ваших Ф. И. О. и месте проживания. Поэтому как бы понятно, что есть некая база данных, которой пользуется наше государство, и все мы там как-то зафиксированы, потому что мы обращаемся в различные госучреждения, платим налоги, покупаем недвижимость. Анонимность и конфиденциальность сохранить сложно, потому что есть люди, которые взламывают базы данных. Думаю, наше Бюро статистики достаточно серьезно подстраховалось. У них должны быть специалисты, которые всё это дело каким-то образом сохранят. Но стопроцентных гарантий, конечно, дать никто не сможет, — говорит она.
«Очень серьезные сомнения» у социолога вызывает онлайн-формат заполнения опросников.
— Как показали предыдущие два года пандемии коронавируса, когда мы перешли на онлайн-формат обучения и работы, мы увидели ситуацию с цифровым неравенством в Казахстане, то есть когда целые районы были без интернета либо интернет формально есть, но на самом деле его нет. И понятно, что этот онлайн-формат переписи тоже как бы выявляет факторы неравенства, когда респонденты, особенно в сельской местности, просто-напросто не смогут участвовать в онлайн-переписи, и мы, соответственно, получим неполноценную картину о том, что собой представляет сегодня казахстанское общество, — считает Резвушкина.
Кроме этого, по ее мнению, нужно учитывать возрастные ограничения респондентов. Социолог прогнозирует, что люди пожилого возраста, плохо владеющие технологиями, будут ограничены при онлайн-заполнении.
— Я бы сейчас больше проблематизировала то, как будут презентованы данные и как мы ими будем пользоваться, — сообщила социолог.
Совершенно абсолютно и полностью доверять результатам опроса, по мнению Резвушкиной, нельзя, потому что люди заполняют анкеты в определенное время, в определенном настроении, формулировки вопросов вызывают у них определенную реакцию и интерпретацию.
«Не увидел сверхсекретной информации о гражданах»
Социолог Тимур Айсаутов считает, что некоторых сведений, которые планируется собрать у населения, нет в госорганах.
— Многие вопросы ни один госорган не мониторит и не владеет этими данными. Включая блок вопросов, связанных с жилищными условиями. Нет данных по жилищному фонду в привязке к демографическим данным, к численности проживаемого населения, о бытовых условиях, об уровне и источниках дохода и так далее. В целом анкеты неплохие, а их содержание определяется всегда только интересами заказчика, — комментирует социолог.
Айсаутов «больше проблем» в переписи видит не в самом процессе сбора данных с населения, а в возможностях и кадровом потенциале заказчиков для проведения глубокого, разностороннего анализа полученных сведений и подготовки на их основе полезных и системных рекомендаций практического характера для правительства в социально-экономической и других сферах.
— Некоторые опасения вызывает способность организаторов и иных реципиентов данного исследования провести серьезный анализ, сделать выводы и подготовить рекомендации для центральных и местных госорганов.
Абсолютной конфиденциальности полученной о населении информации, по мнению Айсаутова, в современном мире быть не может.
— Конфиденциальность — это условная и очень дорогая вещь, особенно для таких государств, как Казахстан. Надо понимать, что в государственных цифровых системах собрано намного больше персональных данных о гражданах, чем будет собрано в рамках переписи. Поэтому вопрос конфиденциальности в рамках переписи носит исключительно риторический характер, – рассказал Тимур Айсаутов.
Социолог считает перепись населения «плановым и рутинным» мероприятием.
По официальным данным, Казахстан в 2009 году на перепись потратил 6,5 миллиарда тенге (при населении 16,09 миллиона по 2,9 доллара на человека), на перепись 2021 года (при населении около 19,05 миллиона 1,1 доллара на человека) выделено 9,1 миллиарда тенге. Увеличение затрат в ведомстве объясняют инфляцией и ростом численности населения.
КОММЕНТАРИИ