Дети, «вернувшиеся с войны». Как помогают вывезенным из Сирии и Ирака

В Казахстан в общей сложности вывезли более 400 детей, чьи родители, граждане страны, однажды присоединились к экстремистам в Сирии и Ираке. Психолог Сауле Муканова рассказывает о том, как их, родившихся или проживших годы в условиях войны, возвращают к «нормальной жизни».

«ПРЯТАЛИСЬ ПОД СТОЛ, ПОД КРОВАТЬ, В УГОЛ»

Сауле Муканова, однажды помогавшая обитателям кризисного центра «Шанс» в Караганде, сейчас работает в Центре изучения анализа проблем межконфессиональных отношений. Она вместе с коллегами из разных регионов Казахстана занималась реабилитацией возвращенных из зон боевых действий на Ближнем Востоке в рамках спецоперации «Жусан». Эту работу психолог начинала в Актау, куда первым делом доставляют таких женщин и детей, а затем продолжила ее в Караганде.

Азаттык: Когда вам сказали, что придется поработать с вернувшимися детьми и женщинами, как вы отреагировали? Не испугались?

Сауле Муканова: Меня это не испугало. Когда начиналась эта большая спецоперация, нас предупредили, что придется работать с детьми, поведение которых может быть агрессивным, и что они, возможно, подвержены радикальной идеологии. До этого у нас не было опыта работы с такими детьми, поэтому мы не знали, что будет. Также не было практики с такими женщинами.

Мы изучали эту тему, работали с теологами, социальными работниками, медиками, юристами, психологами. Было много специалистов, в том числе из России и Америки. Мы проходили обучение, потому что в Казахстане нет такой узкой специализации - именно по работе с детьми, вернувшимися с войны. Оказалось, таких специалистов не было и в других странах. Когда детей, женщин начали привозить, мы сразу остро почувствовали, что нет специалистов, и тогда мы начали работать узконаправленно.

Определенных методик не было. Нам говорили, что основной фундамент — это посттравматические стрессовые расстройства у детей и женщин и агрессивное отношение. Сначала мы работали с бытовыми, медицинскими, человеческими факторами, а потом уже переходили к работе с психологическими травмами. Было сложно их вытаскивать из того состояния. Когда женщины с детьми жили в центре адаптации, бывало, что и нам приходилось там жить: по вечерам они очень хорошо открывались. Мы могли попить с ними чаю или просто прогуляться и поговорить.

Азаттык: Можете поделиться своими первыми впечатлениями, когда вы увидели этих детей и женщин, сходящих с трапа самолета? Какой была их реакция на приезд, на вас? Как они вели себя в первые дни?

Сауле Муканова: Дети удивлялись, боялись, жались к мамам. В Актау мы же рядом с морем жили, и там летали самолеты. И вот когда пролетал самолет, дети прятались под стол, под кровать, в угол. Причем делали это так быстро, за какие-то секунды. Оказывается, у них это уже автоматически происходит. Был и такой случай, когда утром при обходе мы не обнаружили на кроватях двух женщин. Начали искать и увидели, что они спят под кроватями. Так делали женщины, прожившие в местах боевых действий около шести-семи лет.

Маленькие дети могли съесть землю, чем-нибудь острым себя уколоть или порезать, могли ударить себя по лицу или удариться головой об стену — так они самовыражались, если не могли что-то объяснить, или показывали, что им что-то не нравится. За один день оказаться в других условиях — для них это было тяжело. Нормальное воспитание детям там матери дать не могли, потому что находились в условиях выживания. Дети читали намаз, но делали это неправильно. Мы удивились, что дети-казахи не знают казахский язык, в Сирии они говорили на русском и арабском. Поэтому мы стали включать в программу обучения и уроки казахского языка. Даже некоторые женщины подзабыли родной язык.

Азаттык: Что в первое время рисовали дети?

Сауле Муканова: В самых первых рисунках они тянулись к черному, коричневому, красному цветам. Дети шести-семи лет рисовали танки, пистолеты, бомбардировки. Бывало, что рисовали останки человека: части рук, ног. Потом они уже стали рисовать другое, добавлять радужные цвета, начали фантазировать о будущем, говорили, что мечтают работать полицейским, врачом, военным.

«БЫЛО МНОГО ТЕХ, КТО ПОТЕРЯЛ ТАМ ДЕТЕЙ»

Азаттык: Как относились женщины к своим детям первое время?

Сауле Муканова: У кого-то была агрессия, кто-то лупил детей, не стесняясь нас, - настолько пошатнулась их нервная система, сказались условия, в которых они жили. Было тяжело на это смотреть, поэтому мы сразу начинали проводить с ними беседы, чтобы они перестали так делать. Объясняли, к чему это может в дальнейшем привести. Со временем они стали мягче относиться к своим детям. Появился позитивный настрой.

Азаттык: Сложно ли было работать?

Сауле Муканова: С женщинами было легче, а вот с детьми на контакт идти было тяжело. Поначалу у большинства была агрессия: они воспринимали нас в штыки, бывало, обзывали нас «кафирами» («неверными». – Ред.), могли кинуть в нас камень. Но мы понимали, что это дети и что они жили в условиях войны и агрессии. Уже через три-четыре дня они начали к нам привыкать. Просто для многих детей было дико еще то, что мы не ходим в парандже, в хиджабах, в черном, что у нас накрашены ногти, есть макияж. Мы женщинам объясняли, чтобы и они настроили своих детей на общение с нами. Те понимали, ведь они сами захотели вернуться в Казахстан, их не заставляли. Самих женщин мы тоже просили снять черное и адаптироваться к светскому образу жизни. Некоторые сразу сняли, даже стали носить обычные штаны и недлинные юбки, но в основном они просто сменили черное на светлое.

Бывало, мне человек не открывался, но шел на контакт с медиком. Поэтому мы работали сообща. Так мы их узнавали и уже дальше находили подход. С женщинами, которые жили непосредственно в эпицентре бомбардировок, велась более глубокая работа: они были более агрессивные, нервозные, тревожные. Если начинали плакать, долго не могли остановиться, были очень импульсивные.

Было много тех, кто потерял там детей. У меня была одна женщина, которая очень долго не открывалась, не хотела говорить про семью. Лишь через четыре месяца она рассказала всё. Ее привезли в Казахстан с одним ребенком, ему было всего шесть дней. И как-то в один из вечеров она начала рассказывать про своих погибших дочерей. Мы просидели с ней до ночи. Как выяснилось, от первого мужа у нее были две дочки. В дом попал снаряд, убив девочек и мужа. Ее самой там не было, поэтому она увидела уже только последствия. Она говорила, что видела мозг дочери на шкафу. Она запомнила всё до мельчайших подробностей и каждый день «ела» себя изнутри. Когда она выговорилась, ей стало лучше. Потом она снова училась быть матерью.

«ТЫ КАФИР»

Азаттык: Среди возвращенных были дети, успевшие подержать оружие в руках?

Сауле Муканова: Были. Самым агрессивным был мальчик 13 лет. Он не хотел идти на контакт, говорил мне: «Ты кафир». Оказалось, в Сирии он проходил военную подготовку: его учили собирать-разбирать оружие, по мишеням стрелять. С ним мы основательно работали, смогли найти подход, поняли, что с ним лучше работать в группе с несколькими детьми. Часто вовлекали его в игры, где он был лидером, вывозили на море, и агрессия прошла, он стал шутить с нами, общаться, открылся нам. Мы даже подружились с ним. Он друзей себе завел. Но теологическое образование ему еще надо дать.

Азаттык: Были травмированные дети или дети с инвалидностью?

Сауле Муканова: Кому-то требовались операции, ведь там им не оказывали медицинскую помощь. Были дети с осколками в теле, и только по приезду в Казахстан их прооперировали и изъяли осколки. Были многочисленные переломы. Многие не ходили и первое время были в лежачем состоянии. Сначала их поставили на ноги в Актау, куда их первоначально доставляли, и только потом мы приступали к оказанию им психологической помощи. Затем подключались другие специалисты. Недавно мальчику, возвращенному в феврале, сделали операцию на нос. У него взрывом гранаты был поврежден нос, осколки остались внутри. Он не мог носом дышать три года, дышал через рот. Было особенно тяжело во сне. Сейчас у него всё хорошо.

Из-за того, что они там голодали, у них были проблемы с желудками, зубами — это сказалось и на психологических аспектах. У большинства детей, которые там родились, есть тревожность, они были нервные. У маленьких детей встречались судороги, было такое, что ребенок плакал и начинал задыхаться, синеть, терять сознание.

Азаттык: А многих ли детей вернули в Казахстан без родителей?

Сауле Муканова: Многих. В основном это сироты. Но были и такие, чьи матери не хотели возвращаться в Казахстан, боялись осуждения здесь, но своих детей отдали. Был и другой случай: мать — гражданка России, а муж — гражданин Казахстана. Забрали только детей, мать не взяли из-за ее гражданства. Она посадила детей в самолет, а сама осталась. С детьми, возвращенными без родителей, работал отдельный психолог. Их либо отправляли в детский дом, либо забирали бабушки. Была отдельная спецоперация по возвращению детей из Ирака. Их матери там сидят в тюрьмах. Большинство по приезду тоже попали в детдома, их не смогли забрать родственники. Но это в любом случае лучше, чем, если бы они остались там [в Ираке]. Там, по словам женщин, не жалели ни их, ни детей.

Всего в Казахстан из Сирии в рамках спецоперации «Жусан» вернули 607 граждан, включая 413 детей.
На первом этапе вернули 47 человек: шестерых мужчин, 11 женщин, 30 детей.
В ходе второго этапа — 231 человека: 16 мужчин, 59 женщин, 156 детей, из них 18 — сироты.
На третьем этапе возвратили 246 казахстанцев: восемь мужчин, 67 женщин, 171 ребенка, из них девять — сироты.
В ходе четвертого этапа на родину вернули 71 человека: троих мужчин, 19 женщин, 49 детей, из них пятеро — сироты.
В ходе операции «Жусан-5» возвращены 12 человек: четверо мужчин, одна женщина и семеро детей, двое из них — сироты.
Была проведена отдельная спецоперация под названием «Русафа» по вывозу детей из Ирака. С ее помощью репатриировали 14 казахстанских детей. Их матери остались в иракских тюрьмах.

«ТЫ ПРОЖИВАЕШЬ С НИМИ ВСЮ ИХ ИСТОРИЮ»

Азаттык: Говорят, обстановка была настолько тяжелая, что самим психологам порой требовалась помощь. Было ли у вас такое?

Сауле Муканова: Да, было тяжело, ведь ты проживаешь вместе с ними всю их историю. В первый месяц было [эмоциональное] истощение: нам говорили, а мы не могли с кем-то поговорить и выговориться. Не было такого отдельного психолога. И мы начали между собой, психологами, проводить терапию. Потом мы привыкли. Штат психологов был большой, приехали из разных регионов страны.

Азаттык: Когда после реабилитации дети пошли в школы, как их восприняли другие дети, как они сами вели себя? Прошли ли у них страхи сейчас?

Сауле Муканова: Мы разговаривали с психологами, педагогами в школах, они говорят, что контакт идет. К тому же другим детям не говорили, что ребенок вернулся из Сирии. Ведь если бы им сказали, что это «ребенок радикала», его бы восприняли по-другому. Поэтому всё держалось в секрете. Но эти дети после возвращения и работы с ними уже ничем не отличаются от остальных, ну если только немного отстают в обучении поначалу. В любом случае с возвращенными детьми, кто помнит, что с ними было, еще несколько лет надо быть на контакте, поддерживать их, приглядеть за их поведением, особенно в подростковый период. Также и с женщинами, ведь ребенок в любом случае подстроится под маму. Даже сейчас, когда они рисуют, у них авторитетным лицом идет мать. Но страхи до конца не прошли. Со слов их матерей, бывает, что ребенок может ночью проснуться от кошмара. Но такого, чтобы прятаться от грохота, как раньше, уже нет.

«БЫЛА ДАЖЕ БАБУШКА ЛЕТ 70»

Азаттык: Каких возрастов были женщины, которых вернули в Казахстан?

Сауле Муканова: В основном были молодые — 1991–1992 годов рождения. Но встречались женщины старше 50 лет. Они уехали, потому что хотели возвратить домой сына или дочь. Но в итоге оставались там. Была даже бабушка лет 70, она рассказывала, что поехала в Сирию за сыном и невесткой, но случилось так, что сын погиб в ходе боевых действий, а невестку убило при бомбардировке, когда она и другие пытались скрыться в горах. Эта бабушка выжила, вместе со всеми передвигалась по городам от бомбежек и в итоге дошла до лагеря, откуда ее потом забрали в Казахстан. Она не слышала, а здесь ей приобрели слуховой аппарат.

Азаттык: В разговоре с вами какие причины отъезда в Сирию называли эти женщины? Не складывалось ли у вас впечатление, что они вас обманывают?

Сауле Муканова: Основная часть говорила, что их мужья позвали, и поскольку в исламе надо подчиняться мужу, они ехали. Кто-то говорил, что муж обманом вывез: якобы отдыхать или учиться в Турцию, по дороге выяснялось, что едут в Сирию, а назад пути уже нет.

Бывали такие случаи, когда женщины попадались на лжи: сначала говорили одно, а через время уже другое. Но в основном они действительно шли за мужьями. В некоторых случаях женщины уезжали в тот момент, когда уже шли бомбардировки. Мы спрашивали у них: почему ты поехала, зная, что там война? Она говорит: на всё воля Аллаха, мол, если заберет, то заберет, якобы умрут и попадут в рай. То есть некоторые осознавали, что могут умереть, и всё равно шли туда. Есть еще и романтизация — когда муж на войне и жена считает, что нужно быть рядом.

«Я СЧИТАЮ, ЧТО НУЖНО ВЕРНУТЬ ВСЕХ ДЕТЕЙ»

Азаттык: Вы отслеживаете, как сейчас живут прошедшие реабилитацию женщины и дети?

Сауле Муканова: Мы с ними на контакте, даже просто по-человечески. Интересуемся их жизнью. Созваниваемся, переписываемся, посещаем их, обращаем внимание на их статусы в интернете. Еще не один год потребуется, чтобы они всё приняли. Сейчас адаптация уже хорошая. Благодаря тому, что с детьми занимались репетиторы, они пошли в школу. Сейчас они нагнали школьную программу. Один мальчик недавно медаль получил за первое место в спорте, его мама благодарит нас.

Некоторым женщинам фонд «Харекет» помог с жильем. Женщин обучают ремеслу: кто-то отучился на парикмахера, кондитера, бухгалтера. Для них старались подобрать такую профессию, которая бы приносила ежедневный заработок. Многие уже работают, одна даже открыла свой магазинчик с помощью родителей. Также они получают социальную помощь от государства. Одна женщина вышла замуж. К женщине с пятью детьми, которых возвратили в конце февраля, захожу в гости, чаще звоню. Ей для адаптации нужно больше времени.

Азаттык: Как вы считаете, была ли эта спецоперация необходимой? Не грозит ли она последствиями?

Сауле Муканова: Я считаю, что нужно вернуть всех детей, поработать с ними и всё будет нормально. Тем более, сейчас, когда у нас уже есть опыт, мы уже знаем, как с ними работать. Конечно, работаем над рисками. Когда приезжали психологи из Америки, они тоже интересовались у нас: правильно ли это, не будет ли проблем, когда у детей начнется переходный возраст? Для хороших результатов у детей надо работать еще и с матерями. Когда видишь довольные лица детей, то понимаешь, что всё это было не зря. Помню, как мы возили их в детские развлекательные центры, в зоопарк и они были такие счастливые.

Для меня лично это был хороший опыт. Спустя два года я понимаю, что работа действительно идет, мы очень преуспели. Обучаться специалистам, конечно, еще бы надо, потому что нет конкретных методик. Недавно был онлайн-семинар совместно с психологами зарубежья, мы вместе отрабатывали тонкости работы с такими детьми. Хотелось бы выработать конкретные методики, основываясь уже на нашем опыте. Такая книга была бы полезна не только для нас, но и для психологов в школах.

Иллюстрации: Shapalaque
Редактор: Айя Рено

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Дети, «вернувшиеся с войны» Как помогают вывезенным из Сирии и Ирака

Дорога домой. Возвращение мальчика Асана из Сирии

«Никто, кроме Аллаха, не хочет видеть раскаяния». Айдана

«Я ведь не должна разочаровываться в вере». Сабинелла