Примечание: имена героев статьи изменены ради их безопасности.
«НЕ БЕЙТЕ МЕНЯ!»
Асан первым замечает, когда в небе появляется самолет. Прошло два года с тех пор, как он вернулся домой благодаря правительственной операции «Жусан», но мальчик до сих пор боится, что пролетающее над домом воздушное судно может сбросить бомбу. Еще сильнее мальчик боится мужчин с грозным взглядом. В такие моменты он кричит: «Не бейте меня!» — и прячется под стол.
— Он видел много насилия в Сирии, — рассказывает Асель-апай. — Когда я говорю, что никому его не отдам, он с недоверием переспрашивает: «Ты правду говоришь?»
Прежде чем попасть домой, Асан жил в разных семьях в Сирии. Предполагается, что мальчика передавали из одной семьи в другую после гибели родителей. Перед возвращением это была русскоговорящая семья, да и родители Асана часто переходили на русский. Именно поэтому бабушка отдала внука в русскоязычную школу — чтобы «только привыкающий к мирной жизни внук не испытывал еще трудностей».
С Асаном в реабилитационном центре в Уральске занимались учителя и психологи. В прошлом году, проверив уровень знаний и успеваемость, комиссия решила направить мальчика в 4-й класс. Одноклассники Асана младше него на три-четыре года. «Если успеваемость улучшится, его переведут к сверстникам», — говорит бабушка.
Важный момент: семья и школа тщательно охраняют историю семьи Асана — во избежание буллинга и лишних вопросов. Изменение имен и ретуширование фото в этом материале — также тому причина.
«ВАША ДОЧЬ ПОГИБЛА, В ЕЕ ДОМ СБРОСИЛИ БОМБУ»
Асель-апай не верит или не хочет верить в то, что ее дочь и второй внук погибли. Женщина вздрагивает от каждого телефонного звонка — всё надеется получить хорошие новости. Ей всё время кажется, что дочь и внук вот-вот войдут в дверь.
Улыбчивая девушка с густыми длинными волосами на фото — Айсулу. Она появилась на свет в 1984 году и была единственным ребенком Асель-апай. Женщина рассказывает, что старалась растить дочь так, чтобы та «не чувствовала себя хуже других». После школы Айсулу поступила в уральский вуз на специальность «таможенное дело». Дочь говорила, что отучится, будет работать и помогать маме, но вышла замуж еще до окончания учебы.
Муж Айсулу оказался представителем радикального течения, в котором жестко соблюдают каноны религии.
— Я не возражала, когда она начала читать намаз. Зять тоже читал намаз. Они прожили в моем доме пять лет, а затем переехали в дом родителей зятя. Жили неплохо. Он занимался продажей смартфонов в торговом центре. Общался с такими же парнями, как сам. Купил хорошую машину. Но позднее заставил даже забрать из банка деньги, которые я накопила им для покупки дома. «Деньги банка, выдаваемые под проценты, — харам», — сказал он, — вспоминает женщина.
В семье, в которой уже родились двое сыновей — старший Амзе и младший Асан, участились ссоры из-за религиозных убеждений зятя.
— После множества споров о том, что «можно есть, чего нельзя, что можно делать, а что нельзя», я сказала: «Я не вмешиваюсь в вашу жизнь, а вы не вмешиваетесь в мою». Перед отъездом дочь сожгла все свои фотографии, которые сделала в молодости и где она была без платка, — рассказала мать Айсулу.
Айсулу часто говорила о желании развестись — до того как покинула дом родителей мужа. Спустя некоторое время она подала заявление и получила официальный развод. Но продолжала жить с мужем, потому что «муж отказался развестись с ней по законам шариата», — он должен был три раза произнести слово «талак».
В 2014 году Айсулу уехала из Уральска в Алматы.
— Она сказала, что хочет показать детей врачам, и я проводила ее на поезд. «Мама, береги себя», — говорила она всё время. Как оказалось, она знала, куда едет. Она не поехала к моим родственникам, а осталась жить в доме «сестер». Я не знаю, кто были эти «сестры». Так через два-три месяца она уехала дальше — в Сирию, — говорит мать.
Спустя три года, в 2017-м, Асель-апай передали, что ее дочь, зять и старший внук погибли: в их дом сбросили бомбу.
«БАБУШКА, МЫ НЕ МОЖЕМ ВЕРНУТЬСЯ — НАС РАССТРЕЛЯЮТ»
По словам Асель-апай, сначала в Сирию с двумя детьми уехала ее дочь, затем только зять. Оказалось, что это обычная практика для направляющихся «на джихад». Чтобы не вызвать подозрений, сначала в путь отправляются жены, потом мужья. Асель-апай говорит, что Айсулу удалось развестись в Сирии — по законам шариата, как хотела. Мать получила сообщение, что дочь вышла замуж за другого человека.
Мать и дочь поддерживали связь через мессенджер WhatsApp. Айсулу мало говорила. «Почему ты уехала? Где вы находитесь? Что ты будешь делать с детьми? Рядом есть люди из Уральска?» — спрашивала мать. «Мама, всё хорошо, не волнуйся», — коротко отвечала Айсулу.
— Потом я узнала, что там, где они находились, идет война и что они ничего не могут сказать по телефону, их наказывают за это. Мой старший внук как-то сказал: «Бабушка, мы не можем вернуться, нас расстреляют в Казахстане». «Там есть полиция, сами приезжайте», — просил он сильно. Настолько там отравили мозг ребенку.
До 2017 года Айсулу редко, но давала о себе знать матери. Потом пропала. Мать получила сообщение, что в дом, в котором жила Айсулу, попала бомба.
— Никто не видел их мертвыми. Я не могу поверить в это, я пошла к гадалке. Она сказала, что мои дочь и внук живы, что вернутся. Асан выжил, они, возможно, тоже живы и находятся где-то, — плачет мать.
НОВАЯ НАДЕЖДА: СООБЩЕНИЕ НА АРАБСКОМ
Осенью 2017 года на номер телефона пожилого отца матери Айсулу поступило сообщение от неизвестного абонента. На арабском языке было написано следующее: «Я жена отчима Асана, хотела отправить Асана в Казахстан». Женщина не говорила по-русски, и пока стороны поняли друг друга через переводчика, она пропала. Следующее сообщение семья получила только весной 2018 года, но уже от другой женщины. Она сказала, что она русская, а муж ее украинец. Женщина сообщила, что Асан у нее.
— После этого я сразу обратилась в комитет национальной безопасности Казахстана, — рассказывает бабушка Асана.
По словам женщины, вернуть выжившего Асана в рамках операции «Жусан» было непросто. В комитете национальной безопасности Казахстана поручили оставаться на связи с людьми, у которых воспитывался Асан, и узнавать, где они находятся.
Асель-апай говорит, что долго вела переговоры с женщинами, которые передавали Асана из рук в руки. В какой-то момент было даже такое, что «одна из них не захотела его возвращать и пыталась оставить у себя». В итоге ребенка спецслужбам передала девушка из Актюбинской области, находившаяся в зоне конфликта.
«Я ГОТОВА ПОЕХАТЬ В СИРИЮ, ЧТОБЫ НАЙТИ ДЕТЕЙ»
Асель-апай продолжает надеяться на возвращение дочери Айсулу и старшего внука Амзе. Ему в этом году исполнилось бы 16. «Материнское сердце что-то чувствует», — говорит она.
— Даже после сообщений о смерти в 2017 году кто-то несколько раз звонил на домашний телефон, но молчал. Я обратилась в полицию, чтобы они выяснили [откуда поступали звонки]. Звонки поступили из-за границы, из зоны конфликта. Больше ничего выяснить не удалось. Я была довольна и этим, — говорит она.
Мать Айсулу присоединилась к группе в WhatsApp, созданной чеченской правозащитницей Хедой Саратовой (умерла после продолжительной болезни в марте 2021 года, ей было 56 лет. — Ред.), которая занималась поиском женщин и детей, оказавшихся в зонах конфликта в Сирии и Ираке.
Хеда Саратова была одной из первых, кто оказал содействие в проведении операции чеченских правоохранительных органов, в ходе которой дети и женщины были доставлены из Сирии. Во время одной из таких операций несколько женщин и детей из Казахстана были доставлены в Грозный. Казахстанская операция «Жусан» началась позже.
Казахстанские родители, занимающиеся поиском своих пропавших в Сирии без вести детей, объединили усилия и создали отдельную группу в WhatsApp и обмениваются сообщениями. В группе около 50 человек.
— Как-то Хеда обмолвилась, что «600 женщин были проданы в рабство в Сирии и Ираке». Мы не знаем правды. Она написала номер российского консула в столице Ирака Багдаде. Я связалась с российским консулом. «Я понимаю вашу ситуацию. Здесь много людей отовсюду. Вам следует связаться с вашими посольствами», — сказали мне. Затем мы обратились в посольство Казахстана в Иордании. Там нам ответили, что пока информации нет, — вспоминает мать Айсулу.
У Казахстана нет своего посольства в Ираке, и проблемами граждан в Ираке и Палестине занимается посольство в Иордании.
Асель-апай в этом году исполняется 60 лет. Она ослепла на один глаз, но продолжает работать — занимается отделкой и ремонтом квартир. Берется за любую работу — штукатурку, покраску, наклейку обоев, так как у нее есть внук рядом, которого надо поставить на ноги.
Женщина не бросает и поиск дочери и внука. Вместе с группой женщин с такими же бедами Асель-апай продолжает писать письма и обивать пороги компетентных структур в Нур-Султане, но пока безуспешно. Она готова сама отправиться в Сирию на поиски родных. «Но где мне их искать в стране, жители которой устали от войны и говорят на другом языке?» — говорит беспомощная мать.
— В этом году Амзе исполняется 16 лет. Он и его мама ищут, наверное, Асана везде. Они не знают, что он дома, в Казахстане. Если бы знали, то прилетели бы, — говорит женщина.
С момента начала войны на Ближнем Востоке в Сирию и Ирак уехали около 800 граждан Казахстана. Большинство из них — дети. С января 2019 года Казахстан начал возвращать своих граждан из Сирии и Ирака в рамках спецоперации «Жусан». По последним данным, домой вернулись около 300 взрослых и около 600 детей. В Сирии остаются около 90 казахстанцев.
КОММЕНТАРИИ