Доступность ссылок

Срочные новости:

Вячеслав Половинко: «У казахстанской журналистики нет задачи поменять мир, есть задача выжить»


Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.
Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.

В проекте «Диалоги» журналист Вячеслав Половинко рассуждает, почему в казахстанской журналистике доминирует новостная повестка и практически нет добротной аналитики и иронии, которую — несмотря на определенное сходство политических систем — можно встретить в некоторых российских СМИ.

«Диалоги» — проект Азаттыка, посвященный современной журналистике. Это серия интервью с журналистами, которые рассуждают о тонкостях профессии, о взаимоотношениях средств массовой информации с властью и обществом, о сложностях своей работы и социально-политических событиях.

Азаттык: Почему ты уехал в Россию?

Вячеслав Половинко: Я понял, что здесь мне больше некуда стремиться. В казахстанской журналистике межвидовая конкуренция, если можно так выразиться, распространена очень условно. Здесь журналисты не пытаются быть лучше, чем их коллеги. Они все стараются работать примерно на одном уровне. А те, кто так или иначе выделяются, либо конкурируют сами с собой, либо с другими персонажами не из казахстанской журналистики.

Азаттык: Вот сейчас обидно было. Я имею в виду «отсутствие межвидовой конкуренции». Ты хочешь сказать, что казахстанская журналистика — эдакое болотце?

Вячеслав Половинко: Болотце — это когда ничего не происходит, а здесь скорее равномерное развитие. У казахстанской журналистики, при том что она активно развивается в своих собственных рамках, есть три проблемы. Первая — то, что она берет многое от той же самой российской журналистики, но не до конца. Предположим, когда начала выходить та же «Медуза», некоторые СМИ взяли себе стилистику, жанры.

Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.
Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.

Азаттык: Да, карточки взяли, всякие объяснялки, пытались рассказать о сложном просто.

Вячеслав Половинко: Но особенность «Медузы» не в том, что у нее есть карточки, а в том, что у нее нет никаких моральных авторитетов. Поэтому у них рубрика «Шапито» (легкие и веселые новости, в которых обычно фигурируют забавные случаи из жизни животных, актеров, политиков и так далее. — Ред.) может выйти про Путина. Ты можешь представить себе какую-нибудь милую новость о «елбасы» нашем великолепном? Или о президенте Токаеве? То есть можно увидеть новость, что президент Токаев сфотографировался в красной куртке, но она не будет докручена. Только фотожабы и мемы.

Вторая проблема казахстанской журналистики — отсутствие иронии. Всё делается на максимально серьезных щах. В «Новой газете» (привожу пример, потому что там работаю) мы готовы веселиться над каждой темой, кроме совсем уж серьезных. Мы понимаем, что, если не добавлять какой-то живости в текст, его никто не прочитает. У тебя в тексте должно быть что-то такое, что делает его открытым. А в казахстанской журналистике, за исключением некоторых даже не СМИ, а публикаций, ты не видишь настроения самого журналиста. Журналист в Казахстане — это ретранслятор, который передает точку зрения своих персонажей и госорганов. А его самого при этом в тексте не бывает, потому что принято считать: если журналист в тексте присутствует, то это плохая работа.

Третья проблема казахстанской журналистики заключается в том, что она замкнута в себе. И это даже видно по региону: грубо говоря, в Алматы всех интересует то, что происходит в Алматы.

Азаттык: В новостной журналистике это называется правилом 60 миль, когда потенциальных читателей мало интересует то, что находится от них дальше этого расстояния.

Вячеслав Половинко: Да, но это делает любую журналистику глубоко провинциальной. Я, конечно, не говорю, что всё надо сравнивать с условной Москвой или условным Нью-Йорком.

Азаттык: Ну и там очень много СМИ, которые не выходят за пределы своих агломераций.

Вячеслав Половинко: Но в той же Москве очень много федеральных СМИ. И Москва в этом смысле более впитывает в себя новости из других регионов. Я бы сравнил лучшие образцы казахстанской журналистики с петербургской. Не только по качеству, но и по отношению к географии описания. Питер пишет только про Питер, Алматы в подавляющем большинстве случаев пишет только про Алматы, Астана — только про Астану. Какие-то региональные истории пробиваются, только если это какой-то совсем уж трэш. Если история будет не какая-то супертрэшовая, то ее, скорее всего, не захотят брать сами алматинские журналисты.

Азаттык: Так надо еще и суметь рассказать про нее интересно.

Вячеслав Половинко: Во-первых, интересно рассказать, во-вторых, самому заинтересоваться. А что может заинтересовать, например, в той же самой Караганде? Ну убили кого-то и расчленили — отлично, поедем туда, напишем. А если это коррупционное расследование про карагандинские госструктуры, то никто, конечно, не поедет, потому что работать придется много, а какой от этой статьи будет эффект — непонятно. А помимо этого, нужно будет отправить сто тысяч запросов, потом начнут звонить чиновники, потом редактор скажет: а давай снимем статью… И журналист думает: да я лучше останусь в Алматы и напишу о том, как столкнулись два автобуса.

Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.
Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.

Азаттык: Большая проблема в сложности взаимодействия с чиновниками. Если я еду в регион за материалом, то более чем уверен, что никто из чиновников не будет со мной говорить. Хотя я пишу репортажи, а не занимаюсь коррупционными расследованиями.

Вячеслав Половинко: С одной стороны, чиновников так вымуштровали, с другой — не нужно снимать ответственности с самого журналистского сообщества, которое никогда радикально не возмущалось, когда все эти вещи предпринимались. В рамках этой реальности и живет казахстанская журналистика. Причем довольно активно развивается в направлении компромиссной журналистики.

Но у казахстанской журналистики есть еще одна большая беда: мало платят. Можно быть сверхмотивированным и хотеть изменить мир, но, когда ты перебиваешься от зарплаты до зарплаты и не знаешь, чем тебе платить за кредит, сложно желать изменения мира.

Азаттык: Вспомнилась история. Когда критик, публицист и многодетный отец Василий Розанов сотрудничал с изданиями, в которых не печатались уважающие себя журналисты (дело было в начале XX века), он говорил в свое оправдание: «Детишкам на молочишко». В общем, готов был печататься где угодно, лишь бы платили.

Вячеслав Половинко: Ну вот на детишкам молочишко надо зарабатывать, а казахстанская журналистика не всегда дает такие возможности. Ты не можешь чувствовать себя спокойно и комфортно в финансовом плане, если не работаешь в каком-то суперкрупном государственном СМИ, где много можно подтянуть на госзаказах. Да и то до самих журналистов далеко не всегда доходит та сумма, которая была бы достойной компенсацией за то, что они делают. Как это поменять — не очень понятно. Рекламный рынок в Казахстане небольшой, система донатов не развита.

Азаттык: Ну у нас «Vласть» пытается так существовать и вроде бы собирают.

Вячеслав Половинко: Честь им и хвала. Ребята — молодцы просто.

Азаттык: В Казахстане ведь просто меньше людей, нас 18 миллионов. Соответственно, меньше журналистов, меньше потенциальных читателей, рынок рекламы беднее.

Вячеслав Половинко: Разговор о том, что нас меньше, — это тоже часть компромисса. Нас меньше — поэтому мы будем делать хуже?

Азаттык: Я не могу отвечать за всю казахстанскую журналистику, но нередко бывает, что у нормальных СМИ нет возможности для рывка, и они попросту занимаются выживанием. И мы это знаем на примере как региональных СМИ, так и республиканских, которые пытаются быть независимыми.

Вячеслав Половинко: Проблемы выживания, отсутствия мотивации… Это всё приводит к тому, что казахстанская журналистика неяркая. Вот тебе задачка на воспоминание: вспомни хоть один материал в казахстанской журналистике за последние три-четыре года, который бы отложился в твоей памяти.

Азаттык: Не могу назвать ни материала, ни автора.

Ты пытаешься найти в казахстанской журналистике что-то, что тебе хотелось почитать, но не находишь.

Вячеслав Половинко: Вот. Материалы здесь не являются ценностью сами по себе. Материал — это как исполненное обязательство журналиста по трудовому договору. А так, чтобы публикация вспоминалась хотя бы через месяц, — такого, к сожалению, нет. Ты пытаешься найти в казахстанской журналистике что-то, что тебе хотелось почитать, но не находишь. Потому что, начиная с заголовка и заканчивая вторым абзацем, после которого ты уходишь с текста, не находишь для себя ни одной зацепки — ни интересного героя, ни интересного описания, ни креативного подхода к подаче. И думаешь: ну и зачем мне это читать, если журналист сам в это не вложился?

Какое бы нейтральное прилагательное ни выбрал для казахстанской журналистики и описания того, что в ней происходит, это всё равно получается обидно. Репортажи в казахстанской журналистике, как правило, плоские. В них нет объема, нет атмосферы происходящего. Ты не отождествляешь себя ни с автором, ни с героем, потому что про героя чаще всего написано три строчки, а остальное — его цитаты. Да, этому не учат, но этому можно учиться на текстах Костюченко, Азара (Елена Костюченко и Илья Азар — российские журналисты, репортеры «Новой газеты». — Ред.). Если по каким-то идеологическим причинам не нравится российская журналистика, можно учиться на зарубежных СМИ. Это миф, что New York Times или Washington Post пишут максимально сухо. Но история еще в том, что казахстанские журналисты практически не читают зарубежные СМИ, иногда по очень банальным причинам — за подписку нужно платить. Стоит ли говорить о том, что в казахстанской журналистике нет направлений? Худо-бедно есть экономическая журналистика, кое-как существует спортивная журналистика. Вот и всё. Политической журналистики в Казахстане фактически нет. Она была вымарана одной из первых. Культурной журналистики, за исключением пары-тройки рецензентов, тоже нет.

Азаттык: А что же тогда есть?

Вячеслав Половинко: В 99 процентах случаев казахстанская журналистика — новостная. А когда ты хочешь почитать хорошие истории, тебе приходится «уходить» в другую страну. В этом проблема. Потому что самим журналистам не интересно делать эти истории, потому что сами журналисты не хотят вкладывать в них свой собственный ресурс. Не хотят тратить время, не хотят упускать деньги, которые они бы заработали, сделав за это время несколько заметок поменьше и попроще.

Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.
Журналист Вячеслав Половинко. Уральск, 26 марта 2021 года.

Азаттык: Многие читатели и журналисты могут расценить твои слова про казахстанскую журналистику как снобизм: Слава уехал из Казахстана и теперь смотрит на казахстанскую прессу с высоты кремлевских башен, стремительно забывая о том, откуда вышел он сам.

Вячеслав Половинко: А я и не забываю, откуда я вышел. Более того, одним из своих достижений в «Новой газете» я считаю тот факт, что мы стали внимательнее следить за казахстанской повесткой и читать больше казахстанских СМИ. Другой вопрос: должен ли я с патриотическим чувством и ностальгической ноткой вспоминать какие-то вещи, которые меня не устраивали ни тогда, ни сейчас? Мой ключевой тезис заключается в том, что казахстанская журналистика не является плохой, она просто другая по сравнению с зарубежной. У казахстанской журналистики нет задачи поменять мир, есть задача выжить. У журналистов упал уровень сопротивления. Если вспомнить даже нулевые годы, тогда журналисты еще как-то брыкались в ответ на государственный нажим. Сейчас возмущение редко идет дальше постов в Facebook’e. Я, конечно, никого не призываю выходить на митинги, но должна быть более четкая позиция, более принципиальный подход к взаимоотношению с государством.

В российской журналистике со всем количеством ужаса, который внутри этой самой журналистики творится (я имею в виду ту же самую пропаганду), всё-таки есть ощущение некоей причастности к сообществу. А здесь — каждый сам за себя.

Азаттык: Принимает ли российская журналистика казахстанских журналистов? Не сталкиваешься ли ты с негативным восприятием и столичным снобизмом?

Вячеслав Половинко: Когда я приехал в Москву — а я уезжал, чтобы найти для себя новую мотивацию и конкуренцию, — то понял, что даже в рамках «Новой газеты», не говоря уже про журналистику вообще, я не вхожу даже в топ-50 журналистов. И это достаточно сильно подстегнуло к тому, чтобы попытаться ассимилироваться в этой журналистике и стать своим. Стал ли я им за четыре года? По моим собственным ощущениям — нет. Я понял, что, если ты находишься в стороне ото всех, становится проще работать. Российская журналистика и российские журналисты легко готовы принять тебя в свою компанию, если ты доказываешь, что чего-то стоишь. Что ты приехал вгрызться зубами в профессию и пытаться раскидать всех вокруг, чтобы пойти вперед. У казахстанцев, кстати, есть большое конкурентное преимущество, потому что в целом казахстанцы работоспособнее и трудолюбивее, чем россияне.

Азаттык: На чём основывается этот довод?

Вячеслав Половинко: На личных наблюдениях. Находясь в России, российский журналист чувствует себя в некоторой степени пресыщенно и спокойно, потому что это его дом. Когда приезжает казахстанский журналист, он вынужден доказывать больше остальных, он должен в два раза усерднее работать. И это создает в том числе историю о том, что казахстанцы, или, как все говорят в России, казахи, — очень пробивные. Потому что они просто работают.

Азаттык: Какой ты видишь казахстанскую журналистику через десять лет?

Вячеслав Половинко: Сначала отвечу, какой я хотел бы ее видеть. Я точно хотел бы ее видеть увлекательной. Чтобы СМИ, куда приходит работать журналист, предлагало интересные темы и интересные жанры для самого журналиста. Чтобы через десять лет зарубежный журналист мог открыть какую-нибудь казахстанскую фичер-стори, смотрел и думал: блин, да это же круто, а вот это я могу взять себе на вооружение.

Но, скорее всего, через десять лет ничего не поменяется, потому что это не слишком большой срок в историческом плане. Конечно, бывает так, что за десять лет в стране меняется всё, но про Казахстан я бы не делал таких прогнозов. То, что было в 2012-м, будет и в 2022-м; что происходит в 2021-м, будет и в 2031-м. Но если за это время казахстанская журналистика сумеет стать более увлекательной, я буду очень рад.

КОММЕНТАРИИ

Корпорация РСЕ/РC, к которой относится Азаттык, объявлена в России «нежелательной организацией». В этой связи комментирование на нашем сайте, лайки и шэры могут быть наказуемы в России. Чтение и просмотр контента российским законодательством не наказуемы.

Вам также может быть интересны эти темы

XS
SM
MD
LG