Если вам в ближайшие несколько месяцев доведется побывать в столице Узбекистана, то, скорее всего, вы услышите о трех вещах.
В разговорах с чиновниками или за просмотром новостей вам расскажут, как сильно страна изменилась за последние три года.
Вы узнаете, что в преддверии парламентских выборов 22 декабря в стране прошли настоящие теледебаты между кандидатами — такое трудно было представить себе три года назад. (Но маловероятно, что вам сообщат об отсутствии оппозиционных фигур на выборах.)
Вам наверняка скажут, что режим жесткой цензуры за три года ослаб, появилась атмосфера некоторой свободы прессы. (Но некоторые агентства, в том числе Узбекская редакция Азаттыка, журналисты которой не могут получить аккредитацию или открыть бюро в Ташкенте, всё еще сталкиваются с цензурой, их сайты зачастую блокируются.)
Но вряд ли вы услышите о том, что произошло три года назад и ускорило эти перемены, — а именно о смерти Ислама Каримова, авторитарного лидера, который в течение 27 лет правил железной рукой.
Три года назад Шавкат Мирзияев, тогдашний премьер-министр, руководил организацией похорон в Самарканде, родном городе Каримова.
Заняв пост президента и став лидером страны, Мирзияев посетил мемориальный комплекс Каримова в годовщину его смерти и позже собрал лидеров четырех государств Центральной Азии в ноябре на церемонии возложения венка своему предшественнику.
Но за пределами этого дежурного этикета чиновники в Ташкенте (об этом не говорится прямо) пытаются заявить о серьезных усилиях по реформированию страны — в явном контрасте с наследием Каримова.
В интервью Азаттыку бывший пресс-секретарь Мирзияева и глава Агентства информации и массовых коммуникаций был предельно откровенен.
«Конечно, разница между теми временами и нынешними колоссальна, — сказал Комил Алламжонов, который, как считается, близок к Мирзияеву. Заместителем Алламжонова является дочь президента Саида Мирзияева. — Однако, учитывая, что критиковать умерших — не в нашей ментальности, поскольку мы уважаем этих людей, то мы не говорим об этом открыто. Но это не значит, что мы не собираемся сравнивать».
«У него был определенный метод, — добавил Алламжонов. — В его времена накопилось много проблем. На самом деле много. И, соответственно, эти проблемы приходится решать нашему президенту Мирзияеву. И он их сейчас решает».
За четверть века у власти Каримов создал систему, использовавшую аресты и пытки для подавления политического инакомыслия.
В 2005 году службы безопасности бывшего руководителя Коммунистической партии Каримова безжалостно подавили протесты в городе Андижане на востоке страны, погибли сотни людей. Система принудительного труда на хлопковых полях Узбекистана, включающая эксплуатацию детей, вынудила сотни западных компаний прекратить покупку из этой страны хлопка, одного из важнейших компонентов экспорта.
Узбекистан занимается активным поиском иностранных инвестиций и после смерти Каримова объявил курс на реформы, что порадовало западных чиновников.
Около 50 человек, которых относили к политическим заключенным, вышли из тюрем. Ташкент приложил усилия для сокращения использования принудительного труда во время хлопкоуборочных кампаний.
В феврале Мирзияев создал Агентство информации и массовых коммуникаций, которым руководит Алламжонов.
Похоже, усилия оправдывают себя.
В декабре журнал Economist назвал Узбекистан «страной года» за «улучшения», достигнутые за 12 месяцев, а канал CNN определил Узбекистан, славящийся архитектурными памятниками Средневековья, главным туристическим направлением 2020 года.
Но некоторые правозащитные организации предупреждают, что это признание является преждевременным.
Умида Ниязова, директор Узбекско-немецкого фонда по правам человека, в написанном накануне выборов письме назвала реформы «декорацией» системы, которая продолжает чинить препятствия реальной политической оппозиции.
Несмотря на закон о противодействии пыткам, из Узбекистана по-прежнему поступают сообщения о жестоком обращении в тюрьмах, где до сих пор находятся политзаключенные, число которых может исчисляться тысячами.
«Старые привычки тяжело умирают, службы безопасности, похоже, сохраняют большое влияние, и власть не демократизируется», — говорит Стив Свердлоу, правозащитник и эксперт по Центральной Азии.
«Согласно общепринятой точке зрения "класса реформаторов" — если вы хотите так их именовать, то только в кавычках, — надо смотреть только вперед и ссылаться на Каримова, которого "не следует называть по имени". Есть много косвенных признаков избавления от имиджа Каримова или скрытого пренебрежения его действиями, но практически нет желания открыто говорить о нарушениях прав человека и о том, кто это допускал», — продолжает Свердлоу.
Многие из работающих в администрации Мирзияева, в том числе сам президент, долгие годы делали карьеру при Каримове. И политические партии, которые сейчас заявляют о своей поддержке курса президента, когда-то поддерживали Каримова.
Нариман Умаров, глава партии «Адолат», который баллотировался на пост президента в 2015 году и косвенно поддерживал кандидатуру Каримова, продемонстрировал в интервью Азатыку существующую в Узбекистане ситуацию — он отказался критиковать бывшего президента, но сказал, что в стране накопилось «много проблем».
Мирзияев отстранил от власти некоторых членов бывшей администрации, которые, как считалось, представляли для него угрозу, другие были реабилитированы, третьи наказаны. Он отправил в отставку с поста главы Службы национальной безопасности влиятельного Рустама Иноятова, но оставил его в качестве своего советника. Этот шаг рассматривался многими как попытка «спасти лицо».
Мирзияев создал Национальную гвардию. Работа этой структуры может стать настоящим испытанием, которое покажет, насколько новая администрация близка или далека к приемам, которые использовались при Каримове при реагировании на общественное недовольство.
Серьезный дефицит природного газа и электроэнергии привел к редким протестам в нескольких частях Узбекистана в начале декабря. Ташкент не стал прибегать к жестким мерам и обвинил чиновников на местах. Но по мере роста цен на коммунальные услуги власти подавляют признаки недовольства, особенно в рабочей среде.
Некоторые рядовые жители Ташкента и Самарканда говорят в комментариях Азаттыку, что ностальгируют по эпохе Каримова, отмечая, что за последние три года цены существенно выросли, а уровень зарплат не изменился.
«Проблема в том, что эти реформы пока не испытаны, — говорит Пол Стронски, старший научный сотрудник Программы по изучению России и Евразии в вашингтонском Центре Карнеги. Он отмечает, что реальным показателем возможного отличия системы Мирзияева от режима Каримова может быть реакция на широкомасштабные протесты или теракты. — [Должно произойти] что-то, что заставит правительство реагировать быстро. И тогда вы увидите, полагаются они на старые методы или же на свои новые методы».
КОММЕНТАРИИ