«ЗА КАЖДЫЙ ВЗРЫВ Я ПОЛУЧИЛ ПО 70 ТЕНГЕ»
1968 год. 17-летний юноша Владимир Сулима из Семипалатинска за месяц до своего совершеннолетия устроился на испытательный ядерный полигон, взрывы на котором он видел еще ребенком. В 1969 году на полигоне произошла утечка радиации. Юноше не повезло — он получил серьезную дозу облучения.
Сейчас Владимиру Сулиме 70 лет. Больше десяти лет он страдает от множества заболеваний: у мужчины не только деформированы суставы, но и разрастается киста. Долгое время Владимир пытается добиться от государства признания инвалидности.
— Моих заболеваний, если по-честному, хватит на две или на три инвалидности. Если с точки зрения врача. Это не секрет, потому что в 2006 году у меня уже был инфаркт. Мне сразу врач сказал, что нужно оформить инвалидность, — рассказывает Владимир Сулима. — 19 лет назад я вышел на пенсию — раньше, чем остальные. Это единственное, что я получил в подарок. Пенсия у меня минимальная — 42 тысячи тенге. Разовое пособие я получил тоже в размере 42 тысяч. И вот, знаете, я потом подсчитал: за каждый взрыв я получил по 70 тенге.
Владимир вспоминает, как еще школьником он увидел наземный атомный взрыв. Это был 1955 год: в школе объявили воздушную тревогу, а всех учеников вывели на улицу.
— А мы втроем с друзьями вылезли в окно на чердаке: думали, что самолеты будут летать. Взрыв был на юго-востоке. Свет — как от сварки. И облако — сначала белое, потом темное. Всё небо закрыло. Нас сдуло, повезло, что не полностью в окно вылезли. На всю жизнь этот фрагмент запомнился, — вспоминает Владимир. — О том, что это так опасно, нам никто не рассказывал. Даже взрослые не знали, потому что всё это было засекречено.
Мужчина показывает свою трудовую книжку — он входил в состав экспедиции № 113, которая занималась бурением скважин на территории горного массива Дегелен. В эти скважины закладывались ядерные заряды колоссальной мощности. С недавних пор член экспедиции может рассказывать об этом в подробностях — в 1968 году он давал подписку о неразглашении сроком на 45 лет.
— В урочище Дегелен наикрасивейшие горы. Мне до того жалко это место. Там природа была — просто сказка. Архары, сайгаки — кого там только не было. На площадке бинокль брал и на архаров смотрел. Под одной из вершин было три штольни. С разных сторон. С одной стороны — готовая штольня, ее взрывают. Мы находились от эпицентра взрыва в 300–400 метрах. Вокруг — нарастающий гул, неприятный; собаки все начинают лаять, не знают, куда спрятаться, бегают туда-сюда. Стояли от машин обязательно в метрах 50, потому что машины все сдвигало. Ставили их лобовым стеклом или бампером к горе, чтобы их не перевернуло. И потом всё начинает трястись. Вершина горы приподнимается, опускается, все камни сыпятся. Такой мощный взрыв можно только увидеть, — говорит Владимир Сулима.
Работа на Семипалатинском испытательном ядерном полигоне (СИЯП) шла как положено — сезонно, посменно. До тех пор, пока на площадке, на которую возвращалась экспедиция № 113, не произошла утечка радиации. Это был 1968 год — Владимир не проработал на полигоне и года. Мужчина вспоминает, что всех эвакуировали, а о работниках, оставшихся на опытном поле, — забыли.
— Вечером мы возвращались на площадку воинской части, а она вся пустая. Никого нет. Оказывается, произошла утечка радиации. Потом дозиметристы быстро надели на нас респираторы и вывезли на другую площадку. Там мы пробыли трое суток и вернулись обратно. Это было осенью. Нас в спешном порядке вызвали к начальству. Мне сказали, что работы, которые отведены для нашей экспедиции, прекращаются. Мне предложили уволиться. Мою маму вызвали, сказали ей не волноваться, — говорит Владимир, предполагая, что начальство просто испугалось, что юноша получил сильную дозу радиации, и не захотело проблем.
Авария не прошла для Владимира Сулимы бесследно. Тогда ему не назвали дозу поглощенного облучения, но спустя почти 30 лет — уже в 1997 году — мужчине была выдана справка, в которой говорилось, что он получил дозу ионизирующего облучения свыше одного зиверта. Такая доза радиации в 50 процентах случаев вызывает лучевую болезнь.
Владимир говорит, что людей, которые также входили в состав экспедиции № 113, уже давно нет в живых. По официальным данным, полевая изыскательная экспедиция № 113 была ликвидирована в 1991 году.
ЯДЕРНЫЕ ИСПЫТАНИЯ И ВЛИЯНИЕ НА ЗДОРОВЬЕ
В зону облучения при проведении испытаний на Семипалатинском ядерном полигоне попало три области — Восточно-Казахстанская, частично Павлодарская и Карагандинская. В этих регионах наиболее распространены заболевания, признанные следствием ионизирующего облучения.
Так, по данным министерства здравоохранения Казахстана, больше всего злокачественных новообразований регистрируют в Восточно-Казахстанской и Павлодарской областях. Болезней системы кровообращения больше всего в Карагандинской и Восточно-Казахстанской областях.
Между тем прямой связи между этими показателями и ядерными испытаниями на СИЯП выявлено не было. Однако председатель «Независимого социологического центра города Семей» Алексей Коновалов считает, что влияние радиации на жителей этих регионов всё еще не исследовано полностью.
Коновалов рассказывает о научной конференции, прошедшей в нынешнем году, которая была созвана для обсуждения последствий СИЯП. Коновалов огласил там результаты исследования, в рамках которого была оценена эффективность реабилитационных мероприятий для населения, пострадавшего от полигона. Именно об этом исследовании во время последнего визита в Семей упоминал президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев, когда обещал, что до конца года правительство уточнит масштабы причиненного вреда населению.
— Результаты получились достаточно объемные, мы отправили их в министерство социальной защиты. Была специальная конференция в Астане, приезжали ученые из Японии, Германии, Беларуси. Там обсуждался вопрос дозиметрии, — рассказывает Алексей Коновалов.
В законе от 1992 года «О социальной защите граждан, пострадавших вследствие ядерных испытаний на СИЯП» территория Казахстана была разделена на зоны: чрезвычайного, максимального, повышенного и минимального риска. От того, в какую зону входит тот или иной район, зависела и величина экологических выплат. Как объясняет социолог, в Казахстане исследовать влияние радиации нужно не на зонах воздействия, а на конкретных людей, как это делают в Японии и странах Запада.
— В Беларуси пострадавшими от Чернобыльской АЭС признаны 3,7 миллиона человек (почти 40 процентов населения) — они находятся в государственном регистре. Это первое, второе, третье и даже четвертое поколение, это дети детей тех бабушек и дедушек, которые оказались в зоне воздействия, — говорит социолог. — И это очень правильно. На этой конференции было отмечено, что никто не может гарантировать, что подвергнувшийся ионизации дедушка не мог генетически передать это следующему поколению.
Годовщина закрытия Семипалатинского полигона
Действительно, некоторые клинические исследования показали, что у облученных родителей чаще рождались дети с врожденными дефектами. Однако и по сей день нет единого мнения о взаимосвязи между врожденными дефектами у детей и радиационным облучением их родителей.
Между тем жители пострадавших областей Казахстана видят прямую связь проблем со здоровьем с ядерными испытаниями.
— Слабое здоровье и роль в этом последствия испытаний на СИЯП оказались в первой пятерке общественно значимых проблем. Более 40 процентов имеют хронические заболевания, 26,6 процента — молодые люди до 29 лет. 56,4 процента страдающих хроническими болезнями связывают их с последствиями испытаний на СИЯП, — рассказывает Алексей Коновалов.
«СКРЫТОЕ НЕСОГЛАСИЕ УСИЛИВАЕТСЯ»
По словам Коновалова, экономические проблемы волнуют пострадавших от ядерного полигона не меньше, чем проблемы со здоровьем.
— Население жалуется, что нас «кинули». Государство должно было взять нас под свою опеку? Или кто-то конкретный виноват в том, что были ядерные испытания? Они задают нам такой вопрос, — рассказывает он.
Во время своего апрельского визита в Восточно-Казахстанскую область Касым-Жомарт Токаев заявил, что льготы для граждан, пострадавших от ядерных испытаний, должны быть на достойном уровне.
— До конца года мы уточним масштабы причиненного вреда населению и определим объемы социальных гарантий в этом регионе. Я поручаю правительству разработать конкретные предложения по оказанию социальной помощи населению в этом регионе, — заявил Токаев.
Между тем сейчас многие люди говорят, что единовременные выплаты были ниже, чем ожидалось, поскольку если при разработке закона расчет производился исходя из минимальной заработной платы, то потом выяснилось, что сумма получается слишком большой, и расчет стал вестись исходя из минимального расчетного показателя (МРП) — сумма значительно сократилась. Так, Алексей Коновалов получил всего семь тысяч тенге (около 18 долларов США).
Кроме того, пострадавшим были обещаны экологические надбавки к заработной плате и пенсиям, экологические отпуска и бесплатное посещение оздоровительных санаториев. По данным социального исследования Коновалова, люди получают такие льготы довольно редко.
— Не имеют удостоверения пострадавшего — 55,5 процента человек, не получают дополнительный экологический отпуск — 63,6 процента, экологической надбавки — 68,8 процента, льготного лечения — 92,2 процента, не приобретают лекарства по льготной цене — 94,5 процента, не бывают по льготным путевкам в санаториях и курортах — 96 процентов, — перечисляет данные исследования Алексей Коновалов.
Председатель общественного объединения «Поколение», которое занимается вопросами социальной защиты, Ольга Петровская считает, что всё дело в том, что выплачивать экологические надбавки в частных компаниях обязали самих частников, тогда как государство остается в стороне.
— Представьте, что вы сами — ипэшник. Вы пригласили людей работать. Что, вы будете людям делать экологические выплаты? Вы проводили испытания? Вы если и будете проводить выплаты, то скажете: вот я даю 60 тысяч, там у тебя включено всё. Вот, к примеру, «Теплокоммунэнерго» закон обязывает выплачивать экологические надбавки, давать экологические отпуска, но затраты, по официальным данным, накладываются на наши тарифы, — объясняет Петровская.
Однако это, если и будет, всё же недостаточно, считает Алексей Коновалов. К примеру, в реестр пострадавших внесено всего 144 тысячи человек, и стоит позаботиться о следующих, возможно пострадавших, поколениях.
Не стоит ожидать массовых выступлений, протестов, возмущений: мол, почему государство не оказывает помощь.
— Я думаю, что не стоит ожидать массовых выступлений, протестов, возмущений: мол, почему государство не оказывает помощь. Но зато скрытое несогласие усиливается, — говорит социолог. — Судя по действиям главы государства, к этому возник определенный интерес. В своем исследовании мы предложили уже в 2020 году предусмотреть выплату ежемесячных компенсационных надбавок и предоставление экологических отпусков за счет госбюджетных средств всем, кто зарегистрирован в качестве пострадавшего. Имеется в виду полигонное удостоверение. Это справедливо. Дело в том, что в 92-м году это было объявлено обязанностью государства, и эта обязанность до сих пор не реализована, — отмечает исследователь.
В настоящий момент в новом микрорайоне Семея — Карагайлы — ведется проектирование центра для реабилитации граждан, пострадавших от воздействия полигона. Однако общественники недовольны тем, что реабилитацию нельзя проходить всем пострадавшим — туда смогут попасть только люди с ограниченными возможностями.
КОММЕНТАРИИ