Я не стал хватать звезд с неба и решил попытаться обустроить свою жизнь с низов: разнорабочим или грузчиком. Имея дипломы по востребованным специальностям, тем не менее я не стал испытывать судьбу: квалификация утеряна, да никто и не поверит, что я еще что-то помню.
Выбора не было, даже маленькая зарплата и перспектива спиться не отталкивали, так как от безделья начинаешь дурковать и сходить с ума, да и надзор полиции в покое не оставляет.
Взял газету и, отзвонившись, выписал 16 объявлений, за день успел объехать лишь половину адресов, так как хозяйственные объекты были расположены в разных частях города. Меня очень удивило, что, устраиваясь на работу грузчика, заполняешь анкету, как будто будешь работать с государственными секретами. Раньше порой грузчикам даже трудовая книжка не требовалась.
Заполняя анкету, вижу множество вопросов, не относящихся ни к работе, ни ко мне: состав семьи, место работы и прописка родственников, их паспортные данные и так далее. Я спрашиваю у секретарши с приторной улыбкой: «У вас анкеты, что, со времен Советского Союза остались или мне предстоит работать с секретами?» В ответ мотание головой. Видать, означает «нет». «А для чего вам столько установочных данных моих родных, мои интересы?» – «Не хотите, можете не заполнять!» Лаконичный ответ, ничего не скажешь.
Когда я заполнил анкету и отдал, мне сказали, что со мной свяжутся по контактным телефонам. И такое еще на трех складах. Ладно, поехали дальше. Работа продавцов строительных материалов.
Захожу в офисное здание, где вижу в кабинете двух типов азиатской национальности, сидящих за столом, заваленным оргтехникой. Одеты в узкие, почти обтягивающие одежды: черные рубашки, такие же брюки. В общем, «репа» выглядит в два раза больше тела, головастики этакие. Я подумал, что «голубые».
И – немного отойду от темы – вспомнил, как с приятелем зашел в торговый центр, где он хотел прикупить вещей к празднику. Стоим в бутике, он примеряет вещи, а я ему говорю – отношения позволяли – с приколом: «Что-то я раньше не замечал, чтобы ты одевался под «голубого». Сменил ориентацию?» Он мне говорит: «Завязывай, сейчас мода такая!»
Продавщица, стоявшая рядом со мной, повернув лицо ко мне, с озорным видом говорит, что сейчас, чем больше похож на женщину, тем лучше, вот и покупают всё облегающее. Я посмотрел на нее и говорю, с умыслом произвести впечатление: «Нет уж, увольте, пусть я буду старомоден, но ходить как «голубой»... извините!»
Когда мы вышли из магазина, я сказал приятелю, что с ним не пойду, а то неправильно поймут! Этим я его очень задел. Но что с него взять, если он гонится за модой, а не хочет быть собой?
Вернемся к нашим «головастикам». Зашел я в офис, менеджеры делают вид, что меня не замечают. Но это мы проходили: типа психологические изыски. Потом как бы невзначай спрашивают, что я хотел? Хотя перед тем как зайти, я им позвонил. Говорю, что хотел бы устроиться на работу продавцом.
Спросили об опыте работы, я им показал дипломы и трудовую книжку. Заполняя анкету, в графе судимость поставил прочерк. Думаю, проверю некоторые свои догадки. Мои предположения оказались верными – никто так и не позвонил, а на мои звонки ответили, что при заполнении анкеты я был нечестен. Я-то знаю, что был нечестен только в части судимости.
Всё просто: все мы, отсидевшие, проходим по обобщенной базе данных министерства юстиции, так что любая работа, кроме разбоя, нам заказана, даже – грузчиком. Нормально так, а мне говорят, что я не хочу работать. Да никто в наше время не даст бывшим заключенным вернуться к нормальной жизни.
Еще я встретил двух приятелей. С одним очень долго сидел в одной тюремной камере, с другим – в лагере четыре года: один восемь лет на особом режиме отсидел, второй – девять на строгом. Я – после десяти лет. Все мы находились на воле почти по полгода, но никто так и не смог адаптироваться и понять вольную жизнь.
Думаю, что скоро рехнусь, хотя есть вариант объединиться в стаю. А что, у нас одно понимание мира, одни понятия, один сленг, образ жизни и так далее. Поэтому нам легче понять друг друга, завоевывая себе место под солнцем. Так что, возможно, грядут перемены в нашей вольной жизни. Нет-нет, законы нарушать не собираюсь. Будьте спокойны.
Выбора не было, даже маленькая зарплата и перспектива спиться не отталкивали, так как от безделья начинаешь дурковать и сходить с ума, да и надзор полиции в покое не оставляет.
Взял газету и, отзвонившись, выписал 16 объявлений, за день успел объехать лишь половину адресов, так как хозяйственные объекты были расположены в разных частях города. Меня очень удивило, что, устраиваясь на работу грузчика, заполняешь анкету, как будто будешь работать с государственными секретами. Раньше порой грузчикам даже трудовая книжка не требовалась.
Заполняя анкету, вижу множество вопросов, не относящихся ни к работе, ни ко мне: состав семьи, место работы и прописка родственников, их паспортные данные и так далее. Я спрашиваю у секретарши с приторной улыбкой: «У вас анкеты, что, со времен Советского Союза остались или мне предстоит работать с секретами?» В ответ мотание головой. Видать, означает «нет». «А для чего вам столько установочных данных моих родных, мои интересы?» – «Не хотите, можете не заполнять!» Лаконичный ответ, ничего не скажешь.
Когда я заполнил анкету и отдал, мне сказали, что со мной свяжутся по контактным телефонам. И такое еще на трех складах. Ладно, поехали дальше. Работа продавцов строительных материалов.
Захожу в офисное здание, где вижу в кабинете двух типов азиатской национальности, сидящих за столом, заваленным оргтехникой. Одеты в узкие, почти обтягивающие одежды: черные рубашки, такие же брюки. В общем, «репа» выглядит в два раза больше тела, головастики этакие. Я подумал, что «голубые».
И – немного отойду от темы – вспомнил, как с приятелем зашел в торговый центр, где он хотел прикупить вещей к празднику. Стоим в бутике, он примеряет вещи, а я ему говорю – отношения позволяли – с приколом: «Что-то я раньше не замечал, чтобы ты одевался под «голубого». Сменил ориентацию?» Он мне говорит: «Завязывай, сейчас мода такая!»
Продавщица, стоявшая рядом со мной, повернув лицо ко мне, с озорным видом говорит, что сейчас, чем больше похож на женщину, тем лучше, вот и покупают всё облегающее. Я посмотрел на нее и говорю, с умыслом произвести впечатление: «Нет уж, увольте, пусть я буду старомоден, но ходить как «голубой»... извините!»
Когда мы вышли из магазина, я сказал приятелю, что с ним не пойду, а то неправильно поймут! Этим я его очень задел. Но что с него взять, если он гонится за модой, а не хочет быть собой?
Вернемся к нашим «головастикам». Зашел я в офис, менеджеры делают вид, что меня не замечают. Но это мы проходили: типа психологические изыски. Потом как бы невзначай спрашивают, что я хотел? Хотя перед тем как зайти, я им позвонил. Говорю, что хотел бы устроиться на работу продавцом.
Спросили об опыте работы, я им показал дипломы и трудовую книжку. Заполняя анкету, в графе судимость поставил прочерк. Думаю, проверю некоторые свои догадки. Мои предположения оказались верными – никто так и не позвонил, а на мои звонки ответили, что при заполнении анкеты я был нечестен. Я-то знаю, что был нечестен только в части судимости.
Всё просто: все мы, отсидевшие, проходим по обобщенной базе данных министерства юстиции, так что любая работа, кроме разбоя, нам заказана, даже – грузчиком. Нормально так, а мне говорят, что я не хочу работать. Да никто в наше время не даст бывшим заключенным вернуться к нормальной жизни.
Еще я встретил двух приятелей. С одним очень долго сидел в одной тюремной камере, с другим – в лагере четыре года: один восемь лет на особом режиме отсидел, второй – девять на строгом. Я – после десяти лет. Все мы находились на воле почти по полгода, но никто так и не смог адаптироваться и понять вольную жизнь.
Думаю, что скоро рехнусь, хотя есть вариант объединиться в стаю. А что, у нас одно понимание мира, одни понятия, один сленг, образ жизни и так далее. Поэтому нам легче понять друг друга, завоевывая себе место под солнцем. Так что, возможно, грядут перемены в нашей вольной жизни. Нет-нет, законы нарушать не собираюсь. Будьте спокойны.
