В последнее время у парикмахера Набиджона из таджикского города Худжанд нет недостатка в клиентах. Он работает почти по десять часов в день в своей парикмахерской и говорит, что раньше люди в основном приходили стричься, а сейчас многие приходят бриться.
В ответ на усиление влияния группировки «Исламское государство» и других экстремистских группировок таджикские власти принимают меры по ограничению публичного проявления того, что они называют опасными «внешними» аспектами ислама. Это затронуло женщин, носящих «чуждую для страны» мусульманскую одежду, и мужчин с длинной бородой. Бородатых мужчин задерживали на улицах и брили в милицейских участках. В своем выступлении 8 марта президент Таджикистана Эмомали Рахмон подверг суровой критике тех, кто носит «иностранную» одежду, отметив, что чужаки с помощью одежды пытаются создать «экстремистские» тенденции в Таджикистане.
Прохожие рядом с рынком в Душанбе. 26 ноября 2015 года.
В результате этого люди на улицах в Душанбе сейчас выглядят по-другому. Темные хиджабы, ставшие привычным зрелищем, уступили место официально признанным традиционным таджикским цветным платкам. Однако, хотя этими мерами удалось достичь того, что таджики перестали показывать свою религиозность на публике, эксперты высказывают опасения, что они могут привести к углублению разделения между светской властью и консервативными мусульманами, подтолкнув их на опасный путь радикализации.
Боязнь исламистской активности особенно высока в Таджикистане, где до сих пор не зажили шрамы от пережитой 20 лет назад гражданской войны между исламистами, демократами и просоветскими авторитарными властями. В этой войне погибло около ста тысяч человек.
— После войны ситуация еще не до конца стабилизировалась. Всегда есть какие-то линии разлома, некоторые регионы [с политическим и региональным антагонизмом], — говорит исследователь по Центральной Азии в Университете Монреаля в Канаде Хелен Тиболт. Она также отмечает, что в 2010 году несколько боевиков-исламистов, отбывавших длительные наказания, сбежали из тюрьмы в Раштской долине и в течение двух недель сражались с правительственными войсками.
В 2012 и 2014 годах местные группировки, которые власти обвиняют в экстремизме, вступили в столкновение со службами безопасности в Горном Бадахшане.
ЗАПРЕТ ИСЛАМСКОЙ ПАРТИИ
В результате мирного соглашения после гражданской войны 1992—1997 годов умеренные мусульмане получили возможность участвовать в политической жизни. Однако запрет Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), введенный в этом году, и арест ее умеренных лидеров повысил риск того, что на их место могут прийти экстремистские элементы.
Эксперт по вопросам религии из Душанбе Фаридун Ходизода считает, что более радикальная часть ПИВТ может уйти в подполье и это, в свою очередь, может привести к проблемам в будущем.
— [Радикальные члены партии] всегда подвергали критике руководство партии за то, что они пошли на соглашение с правительством. Теперь они будут говорить: «Видите, что получилось?», — говорит Фаридун Ходизода.
После закрытия ПИВТ — единственной официально зарегистрированной исламской партии на территории бывшего Советского Союза — религиозная оппозиция Таджикистана лишилась возможности представлять свои интересы в правительстве и потеряла два места в парламенте. Президент Эмомали Рахмон считает, что уменьшение исламского влияния в Таджикистане необходимо для подавления роста радикализации среди исламистов. В генеральной прокуратуре заявили в июле, что против граждан Таджикистана, «сражающихся в рядах иностранных экстремистских группировок в Сирии и Ираке», было заведено более 420 дел.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон. Душанбе, 23 ноября 2015 года.
Эмомали Рахмон пытается контролировать ислам, поддерживая формально независимый муфтият, назначающий мусульманское духовенство страны, в непосредственном подчинении президентской администрации. Однако «внешний» ислам предполагает власть извне страны, которую невозможно легко контролировать, что приводит к заметному беспокойству Душанбе.
В мае страна была шокирована, когда начальник отряда милиции особого назначения (ОМОН) министерства внутренних дел Таджикистана Гулмурод Халимов заявил в видеоролике, что присоединяется к ИГ в знак протеста против запрета на ношение мусульманской одежды и молитвы в общественных местах. В то же время наблюдается рост насилия. В сентябре — всего несколько дней спустя после закрытия ПИВТ — в результате нападения на участок милиции вблизи Душанбе погибло более 20 человек. Точные причины нападения были неясны, власти, однако, обвинили в этом исламистов, в особенности заместителя министра обороны Абдухалима Назарзоду, который впоследствии был убит в результате спецоперации.
ОГРАНИЧЕНИЯ ЛИЧНОЙ СВОБОДЫ
Многие консервативные мусульмане считают запрет на ношение мусульманской одежды ограничением их личной свободы. Хозяйка небольшого парфюмерного магазина в Душанбе Манзура говорит, что ей пришлось придумывать для себя новый стиль одежды, чтобы «угодить как властям, так и Аллаху». Сейчас вместо темного хиджаба она носит цветные рубашки с длинными рукавами и высоким воротом и длинные брюки, а голову покрывает цветными шарфами.
Помимо кампании по борьбе с радикальным исламом, власти, как кажется, также проводят борьбу со своими светскими оппонентами. Основатель светской политической «Группы 24» Умарали Куватов был застрелен в марте в Стамбуле при загадочных обстоятельствах. Его семья винит в смерти таджикские власти.
Мужчины, вылетающие из Таджикистана на заработки в зарубежье, в аэропорту Душанбе. Декабрь 2014 года.
Другая оппозиционная партия — «Новый Таджикистан» — была подавлена вскоре после своего создания в 2013 году, когда ее лидера Заида Саидова приговорили к 25 годам тюрьмы по ряду обвинений, от изнасилования до финансовых преступлений.
Всё более авторитарный стиль правления вкупе с недовольством в связи с ухудшающейся экономической ситуацией в стране, где каждый шестой отправляется на поиски работы в Россию, представляет определенную опасность. Недовольство экономической ситуацией, региональные противоречия и политический ислам — все эти факторы сыграли свою роль в начале гражданской войны после обретения Таджикистаном независимости. Если раньше в монополизации власти винили бывших советских чиновников, то сейчас звучат обвинения, что все лучшие должности заняты людьми из региона Эмомали Рахмона, а люди из других регионов вынуждены отправляться на заработки за рубеж.