Монгольская демократия и «нерусская» эмиграция

Начало войны в Украине в феврале и объявление "частичной" мобилизации в сентябре вызвали две волны массовой миграции россиян в соседние страны. Самыми популярными направлениями для первой волны стали Армения и Грузия, вторая волна сместила фокус на страны Центральной Азии — в один только Казахстан за две недели въехало более 200 тысяч россиян. Новыми точками притяжения стали также Кыргызстан и Узбекистан.

Все названные выше страны объединяет то, что они входили в состав СССР, но есть среди новых популярных направлений и исключение — Монголия, никогда не бывшая союзной республикой. Вероятно, именно из-за того, что Монголия оставалась независимой на протяжении XX века, россияне в среднем знают об этой стране гораздо меньше, чем о других своих соседях. Своя уникальная особенность есть и у нынешнего потока иммигрирующих в Монголию россиян — среди них больше представителей коренных народов, чем русских. "Idel.Реалии" изучили основы истории и политической жизни Монголии и поговорили с ее гражданами и недавними иммигрантами, чтобы разобраться в специфике этой страны и ответить на основные вопросы.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ МОНГОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

Хотя в Средние века Монголия была центром крупнейшей в мире империи, в XX век она вошла в статусе колонии — на тот момент ее территория уже более двух столетий управлялась китайской империей Цин. В 1911 году китайская монархия пала, и Монголия провозгласила независимость. Во главе государства встал теократический лидер — глава монгольских буддистов Богдо-гэгэн VIII.

Спустя восемь лет новый, уже республиканский Китай попытался вернуть потерянные империей земли и оккупировал Монголию. В 1921 году оккупация закончилась — монгольскому сопротивлению помогли войска российского белого генерала Роберта фон Унгерн-Штернберга.

Однако именно сотрудничество с русскими монархистами подвело Монголию под новую, "тихую" оккупацию — вскоре после победы Унгерна над китайцами в страну вошла Красная армия. В том же 1921 году в Монголии установился социалистический режим, но теократ Богдо-гэгэн еще три года оставался формальным лидером государства. После его смерти в 1924 году Монголия официально стала народной республикой, вторым в мире социалистическим государством после СССР и ближайшим союзником последнего.

ЗАВИСИМОСТЬ ОТ СССР

Советский Союз до самого распада воспринимал Монголию как "младшего брата" и свою неформальную колонию. Города Монголии застраивались советскими архитекторами по советским генпланам, советские инженеры участвовали в создании промышленных предприятий и добыче полезных ископаемых. В стране стояли советские военные базы, даже не выделявшиеся в отдельную группу войск — вплоть до расформирования они подчинялись Забайкальскому военному округу с центром в сибирской Чите.

Памятник Владимиру Ленину в Улан-Баторе

Москва стремилась контролировать не только экономику и оборону Монголии, но и ее внутреннюю политику. В конце 1920-х в стране началась принудительная коллективизация по российскому образцу, а в 1930-х Иосиф Сталин потребовал провести репрессии против буддийского духовенства. Тогдашний лидер монгольских коммунистов Пэлжидийн Гэндэн не хотел исполнять этот приказ — он был глубоко религиозным человеком и считал требования Москвы "красным империализмом". В 1937 году Гэндэна вывезли в СССР и расстреляли.

Во главе государства встал Хорлогийн Чойбалсан — авторитарный лидер, следовавший рекомендациям Сталина и копировавший его образ. Конец 1930-х в Монголии ознаменовался массовым террором, всего за два года жертвами репрессий стали 36 тысяч человек — около 5% населения страны на тот момент. Репрессиям подвергались буддийские монахи, представители старой интеллигенции, аристократы, противники революции, японские агенты и те, кого беспочвенно обвиняли в принадлежности к одной из этих категорий. Одновременно с террором в стране начал развиваться культ личности Чойбалсана.

ВСЁ ЖЕ НЕ КОЛОНИЯ

Несмотря на сильное влияние Москвы и копирование советских практик, Монголия оставалась независимым государством, и это не могло на ней не отразиться. Многие из последствий советского периода, по сей день заметных в таких странах, как Казахстан, в большой степени обошли Монголию стороной. Так, русский никогда не был в числе ее государственных языков. Он изучался в школах, но не стал домашним языком общения для местных жителей, и вскоре после падения социалистического строя вовсе забылся: сегодня больше монголов владеет английском языком, нежели русским.

Не было в Монголии и такой доли этнически русских переселенцев, как в республиках советской Центральной Азии. Пиковой численностью русских в Монголии стало значение в 110 тысяч человек, но и они в основном были не местными гражданами, а прибывавшими и убывавшими советскими специалистами. Сегодня русских в Монголии проживает не более двух тысяч, тогда как крупнейшее меньшинство — казахи — представлено более чем 120 тысячами граждан.

Меньшее влияние на жизнь Монголии имели не только культурные и языковые практики СССР, но и собственно социалистические реформы — коллективизация там фактически не завершилась, и сегодня значительная часть населения постоянно проживает в юртах и ведет кочевой образ жизни, тогда как в постсоветской Центральной Азии таких людей практически не осталось уже к середине прошлого столетия.

Возможно, именно это совпадение факторов, связанных с сохранением относительной независимости, позволило Монголии быстро и безболезненно перейти к демократическому строю сразу после распада Советского Союза. Сегодня Монголия занимает 62-е место в мире в рейтинге Democracy Index. По этому показателю она обгоняет все постсоветские государства, кроме трех стран Балтии. Россию Монголия превосходит ровно в два раза — 62-е место против 124-го.

ПЕРЕХОД К ДЕМОКРАТИИ

— По сравнению с Россией и постсоветскими государствами Центральной Азии, в Монголии практически нет ностальгии по коммунистическому прошлому. Фонд "Сант Марал" проводит независимые социологические опросы по широкому спектру политических вопросов каждый квартал. 25 лет подряд по четыре раза в год более 90% монголов отвечали на вопрос "Жалеете ли вы, что Монголия выбрала демократический путь в 1990 году" отрицательно. Это самый высокий и стабильный результат среди всех вопросов ежеквартального исследования фонда и живое доказательство национального консенсуса, — считает правозащитница и первая женщина-депутат монгольского парламента Цэдэвдамбын Оюунгэрэл.

Как пишет Оюунгэрэл в одной из своих статей, "суровая зима 1989-1990 годов была важной вехой в истории страны, но для иностранных корреспондентов, видимо, было слишком холодно, и они не приехали". Она добавляет, что "переход Монголии к демократии пришелся на тот же период, что массовые протесты и силовой ответ государства в Восточной Европе; мировая пресса сфокусировалась на этом регионе, оставив монголов добиваться свободы своими руками в одиночестве".

Мирные демонстрации на главной площади Улан-Батора начались в День прав человека — 10 декабря — и тут же стали еженедельной традицией, с каждым днем набиравшей всё больше сторонников. Акции принципиально оставались мирными, протестующие не применяли насилие. Одним из символов протестов стал рисунок обледеневшего окна, на котором проступало лицо Чингисхана. Оюунгэрэл называет этого средневекового правителя "великим монгольским героем, память о котором пытались стереть коммунисты — даже произносить его имя считалось преступлением".

Когда количество митингующих достигло 100 тысяч человек, и тысячи из них объявили о начале массовой голодовки, социалистическое правительство было вынуждено пойти на переговоры с Демократическим союзом Монголии, сформированном во время протестов. Одним из трех основателей организации был Цахиагийн Элбэгдорж, который 20 лет спустя станет президентом Монголии, а в 2022 году поддержит Украину и призовет родственные монголам народы — калмыков, бурят и тувинцев — уезжать из России в его страну.

Несмотря на начало переговоров, социалистическая власть до последнего обсуждала возможность силового ответа на протесты демократов. Документы, обосновывающие вооруженный разгон митингующих, были готовы и ожидали лишь подписи генерального секретаря правящей Монгольской народно-революционной партии Жамбын Батмунха.

Батмунх, однако, отказался их подписывать. Как вспоминают его коллеги по политбюро, он сказал, что и так немногочисленные монголы не должны ссориться и проливать кровь друг друга, хлопнул по столу и покинул заседание. Вскоре Батмунх подал в отставку, и правительство начало подготовку к первым многопартийным выборам. В марте 1990 года республику возглавил демократ Пунсалмаагийн Очирбат.

МОНГОЛИЯ СЕГОДНЯ

С момента мирной демократической революции Монголия прошла через смену шести президентов, и ни один из них не стал автократом и не пытался удерживать власть дольше законного срока — случай уникальный как для стран Центральной Азии, так и для единственных прямых соседей Монголии — России и Китая.

Нетипичная для региона внутренняя политика отражается и на подходе Монголии к международным отношениям, постоянной доктриной которых остается поиск собирательного "третьего соседа". В политическом плане главным "соседом", помимо физических, можно считать США. В экономической и культурной сферах эту роль играет Южная Корея — многие монголы ездят туда работать и учиться, а корейские песни, сериалы и курсы языка очень популярны у улан-баторской молодежи.

Вид на деловой центр Улан-Батора

В третье десятилетие XXI века Монголия вошла быстро развивающейся и меняющейся страной. Доходы от добычи полезных ископаемых позволяют благоустраивать столицу и другие города и работать над диверсификацией экономики, в последние годы в стране активно растет IT-сектор, но на сегодняшний день средний уровень зарплат в Монголии сопоставим с ее постсоветскими соседями.

Многие политические достижения демократической революции 1989-1990 годов заметны до сих пор: согласно отчету Госдепартамента США за прошлый год, в Монголии не было ни одного политзаключенного и даже случаев политически мотивированных задержаний. Выборы в стране также остаются честными и прозрачными, регулярно сменяются как конкретные лица у власти, так и правящие партии.

В то же время международные организации отмечают, что в госструктурах Монголии нередки случаи коррупции и непотизма, а "Репортеры без границ" утверждают, что уровень свободы прессы в Монголии несколько снизился по сравнению с прошлым годом.

Правозащитники также отмечают отдельные случаи дискриминации ЛГБТ-персон и иммигрантов на территории Монголии и насилия в их адрес. В европейских и американских медиа популярны материалы о "Цагаан Хас" — организации монгольских неонацистов, название которой можно перевести как "Белая Свастика".

Впрочем, глава сообщества "Монголо-еврейская кооперация" Лувсандэндэвийн Сумати считает, что антисемитизм в Монголии не является серьезной проблемой — ненависть местных националистов направлена в основном против китайцев. К тому же, как подтверждают все наши собеседники в Монголии, численность и влияние неонацистских группировок преувеличены журналистами ради сенсационных заголовков — на практике их идеи маргинальны, и местные жители могут даже не знать об их существовании.

МАССОВЫЙ ПРИТОК РОССИЯН

После объявления "частичной" мобилизации 21 сентября Монголия стала одним из популярных направлений эмиграции для россиян, не желающих отправляться на войну. За последнюю неделю сентября в Монголию въехало около 7 тысяч граждан РФ. Более поздние цифры пока не публиковались, но чаты о переходе границы свидетельствуют, что поток уезжающих пусть и сократился, но всё еще идет.

— Вообще, иммигранты нас не удивляют, мы привыкли. В Улан-Баторе есть такой район, Зайсан, где живет много "экспатов". Так себя называют американцы и европейцы, которые переезжают в страны менее богатые и развитые, чем их собственные. По-моему, это снобизм — выдумали модное слово для белых и богатых иммигрантов, а по сути-то чем они отличаются от небелых и небогатых? И те, и другие — живущие в Монголии иностранцы, зачем их разделять? Люди из западных стран занимаются бизнесом в сфере добычи ископаемых, преподают, кто-то просто живет здесь как дауншифтер ради "экзотики". Из Китая, Вьетнама приезжают менее зажиточные иммигранты, в том числе трудовые. Сам факт того, что в Улан-Баторе можно встретить иностранца, давно привычен, но события последних недель отличаются массовостью. Такого количества россиян, да и вообще выходцев из какой-либо другой страны одномоментно у нас еще не было, — рассказывает студентка Баянцэцэг из монгольской столицы.

С ней согласен и местный житель, начинающий предприниматель Батхаан. По его словам, после объявления "частичной" мобилизации 21 сентября россияне наводнили Улан-Батор: "Все отели забронированы на 100%. Сейчас просто невозможно пройти пять минут в центре города и не встретить никого из России".

— К нам сейчас в основном едут российские монголы: калмыки, буряты, тувинцы. В их республиках мобилизация проходит жестче, им до нас ближе ехать, и они знают, что им тут будет проще адаптироваться из-за близости культур. Из-за этих трех факторов Монголия — уникальный случай среди стран, принимающих российских иммигрантов: к нам нерусских россиян едет больше, чем русских. При этом русские тоже, конечно, есть — из Улан-Удэ, Иркутска. В общем, те, кому сложно добраться куда-то, кроме Монголии. И даже этих русских достаточно, чтобы создать ощущение массового притока иммигрантов — на улице-то визуально выделяются только они, а бурят не отличишь от местных, пока они не заговорят, — объясняет Батхаан.

По его словам, жители столицы не очень довольны происходящим: их беспокоит рост цен на аренду жилья, который затрагивает не только приезжих, но и граждан Монголии. К тому же в соцсетях распространяются сведения о том, что некоторые из новоприбывших россиян ведут себя агрессивно и даже ввязываются в драки с местными жителями.

В то же время большинство монголов считает важным помогать представителям родственных народов. В самой Монголии калмыков, бурят и тувинцев зачастую считают частью расширенной монгольской нации и называют "калмык-монголами", "бурят-монголами" и "тува-монголами" соответственно, а процесс их переезда сравнивают с репатриацией евреев в Израиль.

Такое отношение монголов к родственным народам может показаться снисходительным и патерналистским, но калмыцкий активист из Элисты Даавр Доржин не считает его проблематичным: "На нашей исторической родине нас считают частью Pax Mongolica — культурно-исторического монгольского мира. Это не значит, что кто-то стирает нашу самобытность, в этом подходе нет агрессии — наоборот, нас признают за "своих", за близких родственников, и это хорошо. Монгольское государство ведь не предъявляет претензий на наши земли, значит, об имперстве здесь речь не идет".

В поддержку иммиграции представителей этих народов выступили экс-президент Монголии Элбэгдорж и глава региона Говь-Алтай Очирбатын Амгаланбаатар. Последний также предложил калмыкам, бурятам и тувинцам бесплатное жилье на месяц и помощь с изучением языка и поиском работы.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РОДИНА

Одним из россиян, уехавших в Монголию в период мобилизации, стал уроженец Калмыкии Алдар. Как и многие этнические калмыки, он идентифицирует себя как ойрат — этим словом называют группу монголоязычных народов или племен, включающую в себя не только калмыков России, но и несколько локальных групп на территории современных Монголии и Китая.

— Я ойрат-монгол, Монголия — наша прародина, которая готова нас принять. У меня изначально была цель попасть в Монголию, а обстоятельства лишь заставили ускорить этот процесс, поэтому я здесь. Даже несмотря на то, что ойраты Калмыкии и монголы Монголии были разделены на долгие 400 лет, особенно сильных культурных расхождений я не заметил. На улице никто не смотрит на меня с немым вопросом: "Что ты тут забыл", как это было, например в Москве. Все калмыки, с которыми я здесь встречался, шутили, что Улан-Батор — это то, какой была бы Элиста, если бы не насилие от русской и советской власти в отношении калмыков. Поэтому город почти сразу стал родным. Здесь мне не нужно объяснять, кто такие калмыки, как это часто бывало в России. Один раз я просто проходил на улице с другом, мы говорили, естественно, на русском. Пожилая монголка спросила, откуда мы. Мы сказали, что из Калмыкии, и она сразу начала предлагать помощь с жильем. Просто невероятная отзывчивость, — делится впечатлениями Алдар.

Основными минусами жизни в Улан-Баторе для новоприбывших Алдар считает холодный климат, плохую экологию, беспорядочное дорожное движение и языковые трудности при интеграции: калмыцкий и монгольский достаточно близки, но многие калмыки, особенно молодые, вовсе не владеют родным языком и вынуждены учить монгольский с нуля как иностранный.

— Но все эти проблемы ничто по сравнению с тем, что ты живешь в родной и свободной стране, — заключает переселенец.

НОВЫЙ ЦЕНТР СИЛЫ

Многие активисты движений народов России считают, что новая волна эмиграции подстегнет национальное самосознание представителей этнических меньшинств, позволит им скооперироваться и создать структуры взаимопомощи. Так, например, волонтер движения "Свободная Астрахань без войны" Руслан объяснял: "Каждый уехавший сейчас астраханец — дополнительная надежда на более светлое будущее свободной Астрахани. Люди, которые уезжают, не просто сохранят свои жизни — они еще и посмотрят, как живется в более благополучных государствах, где власть не убивает языки и культуры, и привезут этот позитивный опыт домой, когда можно будет вернуться".

Эта логика применима и к Монголии — ойрат-калмыцкий активист Даавр Доржин считает, что пребывание в этой стране благотворно скажется на его земляках и позволит им вспомнить забытый многими родной язык. По его мнению, у этого могут быть и политические последствия: в чатах эмигрантов уже наблюдаются разговоры "о необходимости создания сепаратистских движений", которые "позволят таким регионам как Калмыкия, Бурятия, Тува и Саха выйти из состава России, чтобы не нести ответственность за действия путинского режима и не страдать от его решений".

Может ли Монголия стать центром для национально мыслящих представителей народов России? Доржин считает, что это возможно: в Улан-Баторе уже находится верховный лама Калмыкии Тэло Тулку Ринпоче, осудивший войну и выступивший в поддержку Украины. Он занимается помощью эмигрировавшим землякам, которые налаживают горизонтальные связи.

— У меня нет впечатления, что действующее правительство Монголии особенно заинтересовано в росте и поддержке активизма среди народов России на их территории. Это можно понять, учитывая сложное геополитическое положение страны и ее экономическую зависимость от единственных соседей — России и Китая. В то же время наши начинания в Монголии всячески поддерживают альтернативные политические силы — например, бывший президент Элбэгдорж, который сам признался в одном из интервью: "Я уже не у власти и именно поэтому могу свободно говорить то, что думаю". Так же, как он, думают и многие другие жители Монголии — поле для сотрудничества и плодотворной работы там точно имеется, а необычное в наших краях демократическое устройство страны поможет заниматься этой работой открыто и безопасно, — считает Доржин.

Власти Монголии не комментируют миграционный кризис на высшем уровне и не взаимодействуют с лидерами активистов народов России публично, но действия госструктур показывают, что государство заинтересовано в том, чтобы россияне приезжали и оставались в Монголии на долгий срок. Так, 30 сентября директор иммиграционной службы Нэргуйн Ууганбаяр сообщил, что страна упростила процедуру выдачи вида на жительство для российских граждан. Ранее россиянин, желающий поселиться в Монголии на постоянной основе, должен был запросить иммиграционную визу в посольстве до въезда в страну. После реформы это необязательно — теперь есть возможность въехать в страну в качестве туриста и сменить иммиграционный статус уже на месте.

Как сообщал портал ikon, после объявления "частичной" мобилизации в Монголию въехало 6 268 россиян. В стране существует 56 вариантов для получения ВНЖ, в том числе работа, учеба, инвестирование, проживание по семейным обстоятельствам.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: