Как сидел в тюрьме Айдос Садыков

Журналист и оппозиционный активист Айдос Садыков вышел в апреле этого года по амнистии на свободу. Он проживает в Актобе в однокомнатной квартире с женой Натальей и двумя маленькими детьми. Сидел Айдос Садыков в тюрьме в этом же городе.

ПУГОВИЦА ПОЛИЦЕЙСКОГО

Судебный процесс по делу Айдоса Садыкова начался в городском суде Актобе 13 июля 2010 года, но уже через два дня, 16 июля, был оглашен приговор. 41-летний Айдос Садыков был признан виновным по статье «Хулиганство», к тому же оказавшим сопротивление полицейским, и его приговорили к двум годам тюрьмы. По аналогичному обвинению был отправлен летом того же 2010 года в тюрьму алматинский активист оппозиции Ермек Нарымбаев. Разница в том, что Нарымбаев сорвал будто бы погон и порвал рубашку одному полицейскому, а Садыков сделал, по официальной версии, то же самое с двумя полицейскими.

Сторонники Айдоса Садыкова считают его уголовное преследование политически мотивированным. Как говорит Садыков, на всех стадиях вплоть до Верховного суда отклонялись ходатайства защиты изучить видеозапись, сделанную на месте происшествия, показания свидетелей искажались или полностью не учитывались.

— На видеозаписи ясно видно, что единственный потерпевший по делу — сам Садыков. На Мусенове — потерпевшем, по материалам дела, который одет в белое, — нет ни царапинки. Целы и пуговицы на рубашке полицейского Шуканова, которые якобы я оторвал во время сопротивления полицейским. Эта видеозапись выложена в YouTube’е, — говорит Айдос Садыков.

Айдос Садыков во время задержания. Актобе, июль 2010 года.

Изначально дело против Айдоса Садыкова было заведено по части первой статьи 257 — «Хулиганство». Спустя две недели он написал заявление в прокуратуру, в котором просил возбудить дело в отношении трех сотрудников полиции — Шуканова, Карабекова и Мукашева, жалуясь, что они избили его самого.

— Однако реакция со стороны правоохранительных органов последовала совершенно противоположная: следователь переквалифицировал дело во вторую часть все той же 257 статьи — «Хулиганство», связанное с сопротивлением представителю власти. И если ранее мне грозило до двух лет лишения свободы, то после переквалификации возможный срок наказания увеличился до пяти лет, — говорит Айдос Садыков.

Айдос Садыков ранее был председателем Актюбинского областного филиала оппозиционной Общенациональной социал-демократической партии (ОСДП) «Азат». Долгое время занимался активной общественной деятельностью, организовывал акции протеста и несанкционированные митинги.

За несколько дней до ареста он и еще 80 активистов написали заявление о выходе из партии ОСДП «Азат». После выхода из партии он создал оппозиционное общественное движение «Гастат», создавал независимый профсоюз на предприятиях нефтедобывающей китайской компании «СНПС-Актобемунайгаз».

— После оглашения приговора меня в наручниках и под конвоем в микроавтобусе типа «Газель», приспособленном для перевозки арестованных, доставили в следственный изолятор (СИЗО) города Актобе, который народ прозвал «пятеркой». СИЗО еще называют тюрьмой. Официально «пятерка» называется учреждением КА-168/1. После того как апелляционная коллегия Актюбинского областного суда оставила приговор без изменения, меня перевели в колонию общего режима, которую иначе называют «шестеркой», или зоной, официальное название — КА-168/2. В «шестерке» я пробыл до своего освобождения, — вспоминает Айдос Садыков.

НАУКА ОТ «СМОТРЯЩЕГО»

После оглашения приговора 16 июля 2010 года Айдос был доставлен в СИЗО города Актобе, где его ждала камера, в которой находилось около 25 человек.

— Мест в камере было человек на 18. Шконки (железные кровати) были в два яруса. Мне выдали посуду, а также новое постельное белье, матрац, одеяло и подушку. Меня разместили на нижнем ярусе. Что же касается того, что людей в камере больше, чем шконок для них, то эта проблема решается тем, что не все одновременно спят, то есть некоторые спят по очереди, — вспоминает Айдос Садыков.

Айдос Садыков на оглашении приговора суда. Актобе, 16 июля 2010 года.

«Смотрящий» (вожак) по камере объяснил новичку, что можно делать и говорить и что нельзя. Это была своего рода простейшая инструкция поведения заключенного, в том числе о том, как и в какое время посещать «север» (туалет), который находится в камере возле входа и огорожен лишь занавесками. Например, нельзя ходить в «север» (туалет), когда люди едят; нельзя, когда находишься в «севере», разговаривать с другими и так далее.

В камере также была раковина и текла холодная водопроводная вода.

— То лето было жарким. В камере было очень душно. Поэтому в этом «севере», в котором «очко» находилось прямо в бетонированном полу, мы принимали импровизированный душ — набирали воду в баклажку и выливали ее на себя, — вспоминает Садыков.

По его словам, стены в СИЗО очень толстые и мокрые. Окна как такового в камере нет. Вместо него зарешеченное в несколько рядов (по глубине стены) маленькое квадратное незастекленное отверстие, которое постоянно открыто. Лампочка в камере горит постоянно. Она спрятана в зарешеченной нише над дверью, вставляется снаружи, из камеры до нее невозможно дотянуться.

БЕЗ ТЮРЕМНОЙ ПИЩИ

Айдос Садыков говорит, что за всё время пребывания в тюрьмах Актобе он ни разу не ел казенную пищу. Жена и сестра приходили к нему в тюрьму и приносили передачи. Кроме того, помогали передачами или деньгами активисты движения «Гастат», нефтяники, друзья.

— В первые двое суток я вообще не хотел кушать. Затем, когда я находился в СИЗО, жена практически ежедневно приносила передачи, и я ел домашнюю пищу, — говорит бывший политический заключенный.

Если с передачами проблем не возникало, то со свиданиями поначалу случались
некоторые заминки, которые, однако, были преодолены после его письменного обращения к судье с напоминанием о своих законных правах.

— В колонии пища еще хуже, чем в СИЗО, хотя вроде бы должно быть наоборот. Традиционно на вид она представляет отвратительную серую бурду, которая отбивает всякое желание ее употреблять. К тому же я боялся заразиться какой-нибудь инфекционной болезнью, — говорит Айдос Садыков.

Во время пребывания в колонии он с группой других заключенных, составляющих своеобразную «семью», координировали время получения посылок и бандеролей, чтобы они поступали регулярно и равномерно, и кооперировали передачи.

По утрам заключенный Садыков предпочитал пить кофе — благо, в бараке есть розетки, а у него был кипятильник. Рацион заключенного порой был скуден и состоял в основном из быстрорастворимой лапши («бич-пакетов») и консервов.

РАЗГОВОР С «АВТОРИТЕТАМИ»

Как говорит Айдос Садыков, в его отношениях с заключенными колонии особых проблем не было.

— В принципе, если брать чисто отношения между мной и другими заключенными, то проблем и не должно было быть, поскольку они люди вменяемые и я тоже. Правила, которых они придерживаются, хотя и жесткие, но простые — их вовсе не трудно запомнить, понять и исполнять. Например, нельзя здороваться за руку с «обиженным», касаться его или даже его предметов, в том числе его посуды. В колонии мы жили «семьями», то есть группами — в зависимости от симпатий друг к другу, — ели вместе, общались в основном друг с другом. Так что причин для возникновения проблем между мной и другими заключенными не было, — говорит Айдос Садыков.

Вместе с тем он говорит, что за время пребывания в колонии несколько раз возникали конфликтные ситуации с участием его и тюремных авторитетов, когда
казалось, что может произойти самое худшее. И за этими конфликтами, по его мнению, стояла тюремная администрация.

— Однажды утром в бараке, где я содержался, был устроен неожиданный шмон. После этого заместитель начальника областного департамента комитета уголовно-исполнительной системы (ДКУИС) вызывает меня в кабинет к начальнику колонии и проводит со мной беседу. Совсем пустячную — о том, о сём, какие у меня проблемы и тому подобное. Я ему говорю, что нет никаких проблем, и на этом расстаемся. Однако то, что меня вызывали в кабинет начальника, мгновенно распространяется по зоне, и люди начинают думать, что этот шмон был именно из-за меня. Пришлось объяснять, что это провокация со стороны администрации, направленная на то, чтобы настроить заключенных против меня. Люди поняли, — рассказывает Айдос Садыков.

По его словам, в другой раз ситуация с его взаимоотношениями с авторитетами сложилась более серьезная.

— 14 апреля 2011 года моя жена записалась на прием к начальнику ДКУИС на прием на 15 часов. И вот в 12 часов ко мне приходят авторитеты и другие заключенные — сначала три человека, потом еще человек 20, среди них был и «смотрящий» — и начинают мне угрожать, что если моя жена пожалуется на начальника колонии, то мне и моей жене подкинут героин. Но я сказал им, что вопрос касается только меня. Общение закончилось лишь угрозами. Угрозы были еще и в другие разы, угрожали избить железными прутьями, сбросить со второго этажа, заразить СПИДом, но до расправы со мной не доходило, — говорит Айдос Садыков.

ВЗРЫВ У ВОРОТ ТЮРЬМЫ

Оказалось, что Айдос Садыков сидел в той же тюрьме, где до сих пор отбывают наказание некоторые участники радикальной религиозной общины. Вокруг членов этой общины было много шума, в феврале 2011 года у ворот этой тюрьмы прогремел взрыв. Жертв не было, но именно с этого события многие эксперты ведут отсчет ранее в Казахстане невиданной волны терроризма.

Айдос Садыков говорит, что все началось с того, что эта группа заключенных-радикалистов была избита. Между собой в тюрьме их называли просто – «мусульмане».

— В феврале 2011 года администрация колонии поручила авторитетам разделаться с «мусульманами». Заключенные жестоко избили «мусульман» железными прутьями, особенно досталось девятерым из них, некоторым из них переломали руки, ноги. Об этом избиении пошли слухи. В СМИ, в том числе и в Азаттыке, появились публикации. Но сами «мусульмане» не хотели жаловаться на начальника колонии. Жены пострадавших, как стало мне известно, разрывались — с одной стороны, они переживали за своих избитых мужей, с другой стороны, боялись об этом говорить. Потом произошел взрыв у ворот нашей колонии. Затем начались теракты. Прокуратура посчитала, что эти теракты — это последствия того, что были жестоко избиты «мусульмане» по указке администрации колонии. Завели дело на начальника колонии Александра Баталова и его заместителя Едиля Егизекова. Дело довели до суда, на котором как раз заключенные, в том числе и этот «смотрящий», давали показания против начальника колонии и его заместителя, говорили, что избивали «мусульман» по приказу руководства зоны. Кстати, сами пострадавшие «мусульмане» на суде заявили, что не имеют никаких претензий к руководству колонии. Однако Баталову и Егизекову дали по четыре года, — рассказывает Айдос Садыков.

В начале июля 2012 года апелляционная коллегия Актюбинского областного суда оставила приговор Баталову и Егизекову без изменения, а их жалобу — без удовлетворения.

Как говорит Айдос Садыков, за два месяца до избиения «мусульман» его перевели в «промзону», где он находился, по его словам, под круглосуточным контролем блатных.

— Даже когда я ходил звонить по таксофону, рядом со мной обязательно стоял один из таких «контролеров». Мне пришлось для общения с женой придумать новый язык примерно из ста слов, хотя слушателям в целом могло быть понятно, о чем мы говорим, но до конца понять наш разговор было нельзя, — говорит бывший политзаключенный.

ПОПЫТКИ ВЫРВАТЬСЯ ИЗ ТЮРЬМЫ

Айдос Садыков говорит, что особое отношение к нему, как к политзаключенному, проявлялось до конца его пребывания в тюрьме. Прежде всего это проявлялось в многочисленных отказах в его ходатайствах о переводе в колонию-поселение, а затем и об условно-досрочном освобождении.

— По закону, по отбытии одной четверти срока наказания заключенный имеет право подавать ходатайство на перевод его в колонию-поселение. Что я и сделал в январе 2011 года, поскольку к тому времени я отбыл полгода, то есть четверть от своего двухгодичного срока. Однако мне отказали под надуманным предлогом, — говорит бывший политзаключенный.

Айдос Садыков продолжал подавать заявления о переводе его в колонию-поселение, а затем и об условно-досрочном освобождении (УДО). Когда в феврале 2012 года он в последний раз попросился на УДО, вновь отказали. Тогда Садыков на этом же судебном заседании попросил, чтобы его освободили по амнистии, поскольку статья, по которой он осужден, подпадает под амнистию. Однако и в этом тогда было отказано.

Оппозиционер Айдос Садыков. Актобе, 16 июля 2010 года.

Всё же 28 марта 2012 года состоялся суд, который принял решение о его освобождении по амнистии. Судья учел и то, что жена Айдоса Садыкова была беременна. «Оппозиционеры размножаются и в неволе», - скажет позднее Наталья, когда приходилось объяснять журналистам и знакомым, что в тюрьме предоставляются так называемые длительные свидания с возможностью супругам несколько суток провести вместе в комнате свиданий на территории тюрьмы. Их дочери Шарлиз сейчас почти два года, сыну Чингизу почти четыре месяца. Дочь родилась, когда отец сел в тюрьму, сын родился, когда отец уже вышел из тюрьмы.

— Я был амнистирован одним из последних. К тому времени около 200 осужденных были амнистированы, — говорит Айдос Садыков.

Время после решения о его амнистировании тянулось мучительно долго.

— Меня выпустили через 15 дней после суда об амнистии. В последнюю ночь я почти не спал. Утром 13 апреля я раздал свои вещи. В 14 часов 30 минут за мной пришли сотрудники и вывели меня за ворота. Там я встретился с женой и с близкими, — говорит Садыков.

Айдос Садыков выражает признательность своим родным и близким, которые поддержали в трудное время. Особую благодарность он выражает жене Наталье. Пока муж сидел в тюрьме, Наталья вела активную общественную работу по его защите, успевая при этом работать корреспондентом оппозиционной газеты, воспитывать маленькую дочь и ждать рождения еще одного ребенка.

Обсудить эту статью можно и на личной страничке нашего корреспондента Казиса Тогузбаева в социальной сети Facebook.