Борьба с коррупцией в Казахстане напоминает сражение Дон Кихота с ветряными мельницами. Одной из причин ее безуспешности называют то, что одни и те же ответственные лица остаются на своих местах и продолжают отвечать за кадры.
Индекс восприятия уровня коррупции (ИВД) в Казахстане с 2000 по 2009 год характеризуется устойчивым показателем – от 2,1 до 3, а вот динамика занимаемого Казахстаном места среди всех стран мира имеет тенденцию постепенного сползания из первой сотни во вторую, сообщает международная неправительственная организация по противодействию коррупциии «Транспаренси Интернэшнл».
Существует мнение, что такое положение связано, во-первых, с неудовлетворительным состоянием экономики страны, во-вторых – со слабой социальной защищенностью населения.
Трудно согласиться с подобным мнением, поскольку рост внутреннего валового продукта (ВВП) Казахстана в 2005–2008 годах имел весьма неплохие показатели: 9,4; 10,6; 8,5; 3,2 процента. За этот же период казахские власти несколько раз повышали пенсии, различные социальные выплаты, а также зарплату бюджетным служащим. Так вот, некоторые страны, где уровень жизни гораздо ниже, чем в Казахстане (например, Гана, Грузия, Индия, Китай, ЮАР и другие), в показателях борьбы с коррупцией опережают Казахстан.
ОСОБЕННОСТИ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ В КАЗАХСТАНЕ
Почти в каждом выступлении президент Казахстана Нурсултан Назарбаев не обходит стороной тему коррупции. Принимаются различные меры. Например, в декабре 2005 года была принята государственная программа борьбы с коррупцией на 2006–2010 годы. В 2006 году была проведена амнистия капиталов, приобретенных скрытым путем. Запущена система электронных госзакупок.
В той же программе предусматривался обширный комплекс мер. Среди них: информационная прозрачность принятия решений
Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев выступает на антикоррупционном форуме. Астана, 7 ноября 2008 года.
государственными органами; реформирование системы госзакупок; вовлечение в антикоррупционную борьбу гражданского общества; создание системы общественного контроля за расходованием бюджетных средств и так далее.
Финансовая полиция Казахстана почти ежедневно сообщает об очередном разоблачении того или иного чиновника.
Эти и другие меры должны были бы улучшить ситуацию в борьбе с коррупцией. Однако данные различных международных организаций свидетельствуют об обратном. Складывается впечатление, что казахские власти если и ведут борьбу с коррупцией, то на низшем и среднем уровне эшелона власти, а о прозрачности действий чиновников из высшего эшелона не может быть и речи.
По мнению аналитиков, в стране отсутствуют реальные механизмы информирования общественности о формировании и использовании доходов от сырьевых отраслей. Например, организация «Транспаренси Интернэшнл» подчеркивает, что компания «КазМунайГаз» «раскрывает относительно мало данных по своим платежам с доходов и антикоррупционным программам», в связи с чем эта компания отнесена к средней группе по прозрачности доходов.
МАЛЕНЬКИЕ НАДЕЖДЫ
В докладе британской неправительственной организации «Глобал Витнесс» «Кто контролирует “Казахмыс ПЛС”?», опубликованном в июле этого года, поставлено несколько вопросов, на которые общественность все еще ждет ответа.
Интернет-сайт EITI – «Инициативы по развитию прозрачности в добывающих отраслях промышленности», членами секретариата которого являются два чиновника министерства энергетики и минеральных ресурсов, к сожалению, демонстрирует лишь удовлетворенность своим отчетом.
На днях появилась надежда, что определенную прозрачность в действиях компаний, работающих на территории Казахстана, может дать принятый недавно в США закон Додда – Фрэнка.
Однако американское законодательство настолько гибко, считают скептики, что можно найти лазейку и ускользнуть от наказания или замять дело, выплатив штраф в рамках досудебного урегулирования, как это сделали совсем недавно немецкие компании «Сименс» и «Даймлер Бенц». Другим примером «урегулирования» (а по сути, лоббирования и шантажа) может служить многолетнее разбирательство дела «Казахгейт» и недавний «штраф за вред экологии» к компании «Тенгизшевройл».
Не стоят в стороне от борьбы с коррупцией и общественные организации Казахстана. Например, программа «Прозрачность государственных финансов», нацеленная на повышение прозрачности и подотчетности всей цепочки формирования и использования доходов от добывающей промышленности. Или общественная организация «Транспаренси Казахстан», цель которой – противодействие коррупции.
Что касается государственной программы по борьбе с коррупцией, то активисты задаются вопросом: будут ли казахские власти подводить итоги борьбы и публично освещать их?
ОСОБЕННОСТИ КАЗАХСТАНСКОЙ КОРРУПЦИИ
Секретарь президентской партии «Нур Отан» Ерлан Карин считает: «В Казахстане коррупция базируется на распределительно-клановых отношениях. Теневая экономика возникла в результате перераспределения финансовых и иных ресурсов в интересах не всего общества, в [интересах] определенных групп и кланов. Одна третья часть бюджетных средств перераспределяется в интересах политических кланов».
То, что в Казахстане кланы строятся не только на родственных, но и на национальных признаках, не очень-то афишируется.
Одна третья часть бюджетных средств перераспределяется в интересах политических кланов.
Более того, по мнению Ерлана Карина, коррупция в Казахстане имеет и государственную основу, поскольку она работает не только по схеме «предприниматель – чиновник», но и по схеме «чиновник – чиновник». Причем сращивание госчиновников с государственным и частным капиталом принимает катастрофические масштабы.
В целом сложилась парадоксальная ситуация: Запад озабочен проблемой коррупции, президент Назарбаев не только озабочен, но и призывает к борьбе, чиновники воодушевленно соглашаются и даже демонстрируют какое-то движение. Общественность не отстает от чиновников, создает группы, слышатся голоса активистов... И все же, «воз и ныне там», а власти не спешат сотрудничать с общественными организациями.
В ЧЕМ ЖЕ ДЕЛО?
Нурсултан Назарбаев, как впрочем и другие руководители «станов», использует своеобразный метод контроля, когда чиновникам говорится, что у каждого из них, скажем так, «рыльце в пушку». Условно это две категории. Первая – действующий (или бывший) чиновник, должностное лицо, которому было позволено незаконным путем обогащаться. Соответствующие органы до поры до времени закрывают глаза на это, хотя президент может открыто намекать о своей информированности.
Вторая категория – это лица, занимающие престижные места, получающие сравнительно высокую зарплату и обладающие различными преимуществами. Из-за опасения потерять «блага» они делают вид, что нет никакой коррупции.
Что касается пищущей братии, то, например, покойный президент Туркменистана Сапармурат Ниязов вызывал к себе вздумавшего копаться «в непозволенных темах» представителя «совести нации» и отечески заботился о нем, выдавая вне очереди квартиру или устраивая его сыночка в институт, а брата на работу. Нурсултан Назарбаев ежегодно награждает госпремиями и наградами кого-нибудь из пищущей братии.
То есть правители «станов» нашли «тонкую струнку» своих подданных, на которой они играют... Это – с одной стороны.
С другой – в стране нет сильной оппозиции, которая должна быть сдерживающим механизмом коррупции. Третья причина, на которую указали мне десятки собеседников, – ротация чиновников. Одни и те же ответственные лица остаются на своих местах и продолжают отвечать за кадры в стране, за ситуацию в силовых органах, судах, продолжая заниматься все тем же – декларативной борьбой с коррупцией.
Непрозрачность доходов высокопоставленных чиновников, подконтрольный и непрозрачный суд, ручной парламент, отсутствие права контроля со стороны гражданского общества – все это, по мнению граждан, мешает борьбе с коррупцией.