К разработке Карачаганака и Кашагана западные компании приступили в 1990-х, по соглашениям о разделе продукции, которые были подписаны при президенте Нурсултане Назарбаеве. СРП и прописанные в них условия остаются закрытыми для общественности. Весной 2023-го стало известно, что Астана обвиняет компании в нарушении тендерных процедур на обоих проектах и невыполнении в полном объёме подрядных работ на Кашагане. Агентство Bloomberg сообщило в начале апреля, что, по мнению казахстанской стороны, партнёры не должны были вычитать расходы в размере 13 миллиардов долларов по Кашагану и 3,5 миллиарда долларов по Карачаганаку.
В конце марта казахстанские власти подали ещё один иск к оператору месторождения Кашаган ― на 5,1 миллиарда долларов ― из-за загрязнения окружающей среды.
Происходящее вызывает немало вопросов о том, почему казахстанские власти активизировались с подачей исков, происходит ли это в соответствии с озвученными летом прошлого года планами второго президента Касым-Жомарта Токаева откорректировать условия заключённых при Назарбаеве СРП, как это отразится на инвестиционном климате страны. Азаттык обсудил с автором telegram-канала Energy Analytics, экспертом по энергетике Абзалом Нарымбетовым историю освоения месторождений и споров вокруг контрактов.
«ПОПУЛЯРЕН В СТРАНАХ ТРЕТЬЕГО МИРА»
Азаттык: Что такое соглашение о разделе продукции? Как давно и на каких условиях применяется СРП?
Абзал Нарымбетов: СРП ― достаточно спорный контракт, и он больше популярен в странах третьего мира. В развитых странах СРП почти нет. СРП было впервые использовано в Индонезии в 1960 году, потом в Иране.
Контракт по СРП всегда в большей степени защищает интересы инвесторов. Государство свою прибыль уменьшает, а для инвестора особых рисков нет. Почему? Потому что все затраты возмещаются. Усилия инвесторов, их подрядчиков также вписываются потом в счёт, поэтому обычно это достаточно выгодные для них контракты.
Все СРП в Казахстане были подписаны в период 1997–1998 годов. Тогда был большой кризис: азиатский кризис, потом девальвация. Государству пришлось подписать СРП, чтобы привлечь инвесторов.
По Кашагану почти 50–60 миллиардов потратили, теперь инвесторы эти деньги возвращают себе. Когда инвесторы возмещают затраты, государство свою прибыль уменьшает до минимума. Например, во время возмещения государство получает менее 20 процентов, а после возмещения прибыль государства доходит до 80 процентов. И это колоссальная разница. По Кашагану, по некоторым источникам, сейчас государство получает прибыль в размере двух процентов. То есть это вообще ничего на самом деле. На Кашаган приходится 20 процентов добычи по Казахстану, и прибыль от этой добычи страна получает два процента. Представляете, какие условия?
Азаттык: При этом Кашаганский проект для Казахстана был достаточно проблемным.
Абзал Нарымбетов: В 1998 году по Кашагану, когда подписали на 40 лет финальную версию СРП, вообще доли государства не было. Оператором проекта была выбрана компания ENI. Причём главным критерием тогда было то, что контракт получит тот, кто первым из международных компаний начнёт добычу. Говорят, что ENI предложила самые лучшие условия, якобы в 2005 году они начнут первую добычу и потратят на это восемь миллиардов ― это было самое низкое предложение по затратам и самое быстрое начало добычи.
На самом деле все остальные инвесторы понимали, что это невозможно. Они озвучивали, что минимум 25 миллиардов потратят и начнут добычу не раньше 2008 года. Но я так полагаю, что компании ENI было нужно просто получить контракт. Ушедший президент ставил условия только о начале добычи, и там не оговаривались критерии по компетенции компании. В итоге контракт дали компании, которой потом пришлось увеличить бюджет с 8 до 60 миллиардов, и начало добычи с 2006-го отодвинули на 2016 год. Представляете, сколько за это время государство потеряло мощности и выгоды? Потому что, во-первых, бюджет был увеличен в семь-восемь раз. А из-за возмещения любое увеличение затрат отодвигает срок получения прибыли государством. И, во-вторых, государство не смогло существенно увеличить добычу, потому что не смогли вовремя начать добычу на Кашагане.
Азаттык: Как государство пыталось урегулировать происходящее?
Абзал Нарымбетов: Было много разбирательств, почему отодвигались сроки. Например, [национальная компания] «КазМунайГаз» себе больший процент доли получила во время разбирательств в 2007–2008 годах. Самый крупный арбитраж был после того, как в 2013 году произошла утечка газа на трубопроводе, из-за чего выписали экологический штраф больше 700 миллионов долларов. Сумму в итоге не возместили, а часть затрат перевели на строительство EXPO, потому что денег не хватало. Тогда «КазМунайГаз» не увеличил существенно свою долю, изменений практически не было.
РАЗБИРАТЕЛЬСТВА ПО КАШАГАНУ И КАРАЧАГАНАКУ: СУТЬ И ПРЕДЫСТОРИЯ
Азаттык: Инвесторы по Кашаганскому проекту тоже обращались в арбитраж с исками к Казахстану?
Абзал Нарымбетов: Эти разбирательства пошли с 2020 года. Тогда акционеры Кашагана инициировали против республики арбитраж. Именно они оспаривают, что не должно быть со стороны министерства финансов налоговых проверок, так как у них СРП, это специальные контракты. То есть в данном иске подрядчики оспаривают суверенные права республики на проведение налоговых инспекций согласно Налоговому кодексу. А по Налоговому кодексу у нас не должно быть никаких исключений, все субъекты государства налоговый орган имеет право проверить. То есть они так привыкли и думали, что, скорее всего, всё так и продолжится, проверок не будет. Но на самом деле они должны быть. И у нас по новому Налоговому кодексу, который был одобрен, уже никаких исключений не делают.
В 2020 году разбирательства начали акционеры. Потом в 2022 году ещё раз инициировали иски против государства, там уже оспаривали экспертное разбирательство в отношении годовой рабочей программы и бюджета на 2022 год. Уже в 2023 году государство обратилось в арбитраж с ответными исками.
Азаттык: В публикации Bloomberg говорится, что казахстанская сторона в своих исках настаивает, что партнёры по проектам должны были не вычитать расходы в размере 13 миллиардов долларов по Кашагану и 3,5 миллиарда долларов по Карачаганаку. Что это значит?
Абзал Нарымбетов: Иски касаются неурегулированных споров с 2010 по 2019 год. Там общая сумма 13 миллиардов только по Кашагану. По сути, на самом деле на Кашаган государство потратило 50 миллиардов, а акционеры официально потратили больше 60 миллиардов. Получается, что 10–15 миллиардов государство не считает возмещаемыми затратами. Почему? Вот, например, была утечка газа в трубопроводе в 2013 году. Но это же проблема оператора, это же акционеры не уследили. Не государство виновато было в этой утечке. Получается, они заменили трубопровод на три миллиарда долларов и на три года отсрочили добычу. В принципе, это их «косяк», но государство это должно возместить. Они сами бюджет утверждают, сами тратят, и за свои «косяки» они опять увеличивают бюджет. А государство каждый «косяк» их возмещает. Такого не должно быть. Государство уведомляет, что эти 13 миллиардов не будет возмещать.
Азаттык: Чем может обернуться Казахстану возмещение миллиардов долларов?
Абзал Нарымбетов: Если их ещё возмещать, то государство вообще может не получить прибыль от Кашагана до истечения срока лицензии, которое наступает в 2041 году. На самом деле изначально государство с последнего урегулирования должно было получить прибыль уже в 2025–2026 году и окупить проекты. А сейчас проект ещё отодвигается из-за 13 миллиардов.
Азаттык: По Карачаганаку ситуация обстоит так же?
Абзал Нарымбетов: В иске против акционеров Карачаганака тоже оспаривают именно с 2010 по 2019 год, 3,5 миллиарда долларов. Да, этот спор аналогичен с Кашаганом. Тут тоже есть затраты, которые государство не хочет возмещать, потому что считает, что эти затраты должны быть невозмещаемые. Основной спор от этого идёт. По сути, на самом деле арбитраж в 2020 году в новостях не освещался, хотя против государства дважды были поданы иски. Поэтому пришлось государству открыто заявить, что не они первые инициировали арбитраж.
Кашаган и Карачаганак. Что это за месторождения?
Месторождение Кашаган на шельфе Каспия, в 80 километрах от Атырау, разрабатывает совместная операционная компания North Caspian Operating Company. Это консорциум с участием американских компаний Shell, Exxon Mobil, казахстанской «КазМунайГаз», европейских Eni и Total. Коммерческая добыча на Кашагане началась в 2016 году. Резервы месторождения составляют 4,8 миллиарда тонн нефти, по информации оператора проекта — 6 миллиардов тонн.
На месторождении Карачаганак в Западно-Казахстанской области работает консорциум Karachaganak Petroleum Operating BV, в который входят Shell, Eni, а также американская Chevron, российская «ЛУКОЙЛ» и нацкомпания «КазМунайГаз». Карачаганак считается одним из крупнейших нефтегазоконденсатных месторождений в мире. Запасы проекта оцениваются в 1,2 миллиарда тонн нефти и 1,35 триллиона кубометров газа.
КАКОВЫ РИСКИ?
Азаттык: Может ли процесс затянуться и стать обременительным для Казахстана? Или же стороны придут к досудебному соглашению?
Абзал Нарымбетов: Сейчас условия далеки от 1990-х годов. И срок лицензии у инвесторов тоже истекает. С другой стороны, добыча Кашагана не растёт, сейчас почти не инвестируют. Изначально добыча должна была составлять миллион 200 тысяч баррелей в сутки. Но сейчас Кашаган добывает около 400 тысяч баррелей в сутки ― в три раза меньше. Без инвестиций добычу на Кашагане увеличить не получится. И инвесторы не хотят тратиться, я так понимаю. Почему? Потому что они сейчас текущие затраты ещё не возместили и ещё 13 миллиардов под спором. И пока инвесторы полностью не возместят свои затраты, новые инвестиции они не будут делать. И срок приближается — по Кашагану срок лицензии истекает в 2041 году, и, скорее всего, проект, по версии инвесторов, они не окупят. Поэтому они могут попросить государство продлить лицензию. Таких спорных моментов возникает много: государство хочет, чтобы они увеличили добычу, инвестировали. А они хотят, чтобы со стороны государства возместили затраты и лицензию продлили.
Азаттык: Какова вероятность, что лицензия будет продлена?
Абзал Нарымбетов: В пример можно привести месторождение Тенгиз, потому что по нему сейчас тоже ведут переговоры. Это первый проект, по которому срок истекает достаточно скоро, ― в 2033 году. Конечно, акционеры будут прилагать все усилия, чтобы лицензию продлить. Из такого крупного проекта выйти им будет неудобно, ведь это лакомый кусок для Chevron’а, потому что почти 30 процентов прибыли он с Тенгиза получает.
У каждого акционера минимум 10 процентов запасов идёт от Кашагана. Они получают очень существенный объём запасов и прибыли. Думаю, если бы они хотели уйти, то ушли бы. Видимо, будут пытаться урегулировать вопросы.
Сейчас государство тоже стало более опытным, уже не 90-е и не 2000-е. Мне кажется, государству тоже надо показать, что это не только наша сторона инициирует иски в арбитраж. Надо открыто заявить, что это с двух сторон идёт разбирательство. То есть на самом деле акционеры начали это разбирательство.
ОСПАРИВАЯ ЗАКРЫТЫЕ КОНТРАКТЫ...
Азаттык: На ваш взгляд, должен ли Казахстан настаивать на изменении условий соглашений в свою сторону?
Абзал Нарымбетов: Моё мнение таково, что нужно исключить из условий контрактов безнаказанность виновников тех или иных аварий. Например, в прошлом году была проблема ― авария на газожидкостном сепараторе на заводе «Болашак». Из-за этого государство не смогло добыть 2,5 миллиона тонн. Это же упущенная выгода. А тот, кто это допустил, не отвечает. Контракт такой, что акционер не наказывается за неполадки или неправильную установку. Настолько контракт защищает интересы инвесторов. Они делают, например, неправильную установку, а потом этот счёт выставляют государству, чтобы возместили, потому что этот «косяк» надо как-то исправить. Получается, у государства увеличиваются затраты от любых неполадок, и приходится момент получения прибыли отодвигать.
Игра в одни ворота не может идти бесконечно. Затрат накопилось много, государство решило, что пора их оспорить. Думаю, здесь была бы больше поддержка населения, если бы эти контракты для народа объяснили: в чём тут дело, что означает СРП. Потому что без разъяснений можно подумать, что ущемляются права инвесторов. Там никто никого не ущемляет, ни инвесторы, ни государство — просто настало время разобраться.
Я думаю, что если инвесторы взяли обязательство увеличить добычу на Кашагане изначально в 1997 году, то они должны его выполнить. 400 тысяч баррелей в сутки — треть потенциала Кашагана. И если мы не будем использовать потенциал в максимальном виде, то давление упадёт и мы не сможем добыть столько. Понимаете? Сейчас надо инвестировать, чтобы на будущее у нас остались запасы, мы могли продлить добычу и увеличить её.
Азаттык: Я правильно понимаю, что с нынешними условиями СРП у государства нет рычагов давления на инвесторов, кроме как подавать такие иски в арбитраж?
Абзал Нарымбетов: Да. Потому что по договору там написано, что только можно через арбитраж. Это третья сторона. Я согласен, что это должна быть независимая площадка, где обе стороны могут прийти к соглашению.
Азаттык: Летом 2022 года Касым-Жомарт Токаев впервые заговорил о «коррекции» СРП. По его словам, она должна обязательно произойти, так как договоры заключались 30 лет назад в других условиях. На ваш взгляд, нормально ли пересматривать оговоренные условия спустя десятилетия?
Абзал Нарымбетов: Я думаю, такого не должно быть, что вы изначально договаривались на 40 лет, а потом начинаете менять условия. Надо старые контракты соблюдать, а для новых выбирать другие условия.
При этом контроль со стороны государства за заменами и неполадками тоже должен быть. Потому что бесконечно такие проблемы не должны происходить и не должны со стороны государства возмещаться затраты. Думаю, надо общие договоренности соблюдать, а внутри уже вводить больше контроля, чтобы затраты не увеличивались, а добычу повышали, как обещали изначально. Важно контролировать, чтобы инвесторы правильно и качественно исполняли проект.