Сталинский лагерь Воркутлаг закрылся уже почти 60 лет назад, но город, выросший вокруг него, остается настоящей тюрьмой для многих его жителей.
Анна Крикун с трудом читает пожелтевшие страницы, где написано, что ее отправляют на тяжелые работы в один из самых суровых сталинских лагерей ГУЛАГа.
Сейчас ей 90 лет, и зрение уже не то, но она помнит всё, как будто это было вчера. Она помнит имя следователя, который пытал широко применявшейся техникой лишения сна, пока она не призналась в «предательстве Родины и пропаганде против Советского Союза».
«СТАРАЯ И НИКОМУ НЕ НУЖНАЯ»
Шел 1946 год, и в агонии сталинского террора Анну Крикун отправили в Воркуту — лагерь и городок, построенный из ничего в ледяной пустыне политическими заключенными 1931—1957 годов.
Город и по сей день служит олицетворением страданий плохо снаряженных трудовых бригад, которых посылали на верную смерть, пока Сталин использовал своих врагов — как настоящих, так и воображаемых — для исследования обширных природных ресурсов на необитаемом Крайнем Севере.
Анна Крикун провела в этой негостеприимной дали все эти годы. В 1957 году ее освободили, но ни она, ни ее мать, которая присоединилась к ней, не смогли вернуться домой в крымский город Севастополь. Их дом был разрушен во время Второй мировой войны, документы на собственность были утеряны, никого из друзей и родственников не осталось в живых.
Не имея ни денег, ни знакомых, чтобы уехать, Анна Крикун состарилась в Воркуте. В своей маленькой квартирке, слушая тиканье часов и смотря на спящую рыжую кошку, она живет размышлениями.
— Зачем мне уезжать? По крайней мере, здесь я знаю, что делать, если что-то случится. Что со мной станет, если я приеду одна в новый город — старая и никому не нужная? — говорит Анна Крикун.
ГУЛАГа уже давно нет, и осталась только горстка людей, как Анна Крикун, которые были свидетелями размаха советских репрессий.
«ЗАЛОЖНИКИ КРАЙНЕГО СЕВЕРА»
В то же время сейчас, более полувека спустя, Воркута остается тюрьмой для нового поколения, которое не может найти способ уехать. Многие говорят, что у них нет денег на переезд, и остаются в ловушке этого отдаленного и приходящего в упадок угольного города, страдая от наследия сталинского эксперимента и 60 лет спустя после его смерти.
Некоторые из жителей приехали в город добровольно.
Владимир Жарук приехал из Украины в 1979 году 17-летним полным надежд геологом. Он был готов сносить промозглый холод в обмен на выплату «за тяжелые условия труда» и льготную пенсию на юге.
34 года спустя после приезда отъезд всё так же далеко. Он называет себя одним из тысяч «заложников Крайнего Севера».
Работа геолога закончилась, когда в 1990-х годах забыли о планах геологической разведки. Владимир Жарук отправился работать на угольную шахту, но в 2005 году получил травму и с тех пор с женой и двумя детьми пытается выжить на пенсию в 15 тысяч рублей в месяц.
В 1997 году Владимир Жарук, который до сих пор говорит с легким украинским акцентом, записался на участие в федеральной программе переселения в надежде переехать с семьей обратно на юг. За последние 16 лет он узнал, что в программе слишком много желающих и темпы переселения чрезвычайно низки.
По данным 2011 года, получения жилья ниже Полярного круга ожидают 2179 инвалидов, 12 802 пенсионера и 7028 граждан трудоспособного возраста.
Как сообщают, в прошлом году только 117 пенсионеров были переселены. При такой скорости потребуется более ста лет, чтобы переселить всех ожидающих своей очереди, говорит Владимир Жарук, который называет эту программу переселения «геноцидом» стариков.
Власти, по его мнению, умышленно пытаются замедлить процесс переселения, чтобы поддержать город на плаву.
— Мои дети взрослеют. Я не могу отсюда уехать, и они тоже. Им предстоит взять на себя рабский труд. Где? Они могут быть рабами на шахтах или где-то в другом месте. Прибыль получают власти, — говорит Владимир Жарук.
ГОРОД-ПРИЗРАК
Не всегда уехать из Воркуты было так тяжело.
В 1990-х годах много молодежи уехало на поиски работы, так как восемь из 13 городских шахт закрылись. Некоторые пригородные районы превратились в продуваемые ветром города-призраки. Власти помогли переселить тех, кто остался без работы, а пенсионеры уезжали к родственникам на юге. Некоторые переселились по программе Всемирного банка.
Население города сократилось с 217 тысяч в конце 1980-х годов, когда у Владимира Жарука родился сын Вадим, которому сейчас 24 года, до 96 тысяч в настоящее время.
Район Воргошор, где проживают семья Жарук и Анна Крикун, практически опустел, двери пустых домов забиты гвоздями или заколочены досками. У многих из тех, кто остался, особенно после финансового кризиса 1998 года, нет денег, возможности или же места, куда уехать.
Тем не менее молодежь, которая, как Вадим Жарук, не заинтересована всю жизнь работать на шахте, настроена уехать несмотря на препятствия.
Во время учебы в Московской области Вадим Жарук увидел, какой может быть жизнь за пределами ледяной Воркуты, и теперь хочет уехать в Тверь, где у него есть друзья.
— Я знаю, каково жить в другом городе. Я могу сравнить жизнь в Воркуте с жизнью в Зеленограде в Московской области — это два разных мира, — говорит Вадим Жарук.
В то же время свою критику Воркуты Вадим Жарук смягчает словами о прекрасном лете в тундре и великолепных полярных ночах. Как и многие другие, он гордится городом, где глубокое чувство солидарности и товарищества сохранилось со времен из жестокого прошлого.
НОСТАЛЬГИЯ ПО СОВЕТСКОМУ ВРЕМЕНИ
Воркутлаг ранее в шутку называли «столицей мира», так как за 1931—1957 годы через него прошли два миллиона политических заключённых из СССР и еще 21 страны. По оценкам местных историков, в подписанных и неподписанных могилах в вечной мерзлоте лежит около 200 тысяч политзаключённых.
Несмотря на эту темную историю, можно заметить сильную ностальгию по советским временам, а Коммунистическая партия имеет много сторонников.
Даже сейчас город выглядит по-советски. Центральная улица Воркуты — улица имени Ленина — украшена плакатами, зовущими жителей добывать больше угля для Родины. Баннеры партии «Единая России» призывают граждан «вместе строить будущее».
В 2011 году коммуниста Леонида Горбачева провозгласили победителям на выборах мэра, однако после повторного подсчета голосов кандидат от «Единой России» выиграл с преимуществом в один голос, что вызвало небольшие уличные акции протеста.
Заместитель председателя городского совета Воркуты 46-летний Константин Рименов говорит, что на двери его кухни весит портрет Сталина. Проработав на шахте 27 лет, Рименов уже получает пенсию, но продолжает работать шахтером, поскольку, как он говорит, пенсии недостаточно, чтобы прокормить семью.
— Что бы ни говорили власти и как бы они ни обманывали людей, город умирает. Город действительно умирает, поскольку не строят новых фабрик, заводов, шахт, скважин. Нет ничего, и люди сюда не едут, — говорит Константин Рименов, добавляя, что зарплата шахтеров, относительно высокая в советские времена, стала гораздо ниже, особенно с учетом опасных условий производства и вреда для здоровья.
Всего несколько дней спустя, в середине февраля, при взрыве на шахте «Воркутинская» погибли 18 шахтеров, среди них 22-летний мужчина, отец трехмесячного ребенка.
В то же время Константин Рименов говорит, что оставшиеся огромные запасы угля — гарантия того, что здесь будет работа.
Несмотря на это, многие всё равно настроены уехать и всё более недовольны препятствиями на их пути.
63-летняя Светлана Затоковенко — пенсионерка, ранее работавшая администратором в угольной компании, — состоит в листе ожидания, чтобы уехать из Воркуты, уже 27 лет.
В прошлом году она была 11-й в очереди на получение квартиры в другом регионе, но из жилищных ведомств никто с ней так и не связался. Когда она подала жалобу, ей сказали, что ее документы потеряли, говорит женщина.
— Я из второго поколения ГУЛАГа — тех, кто не может уехать по экономическим обстоятельствам. Даже первое поколение заключённых не были лишены права уехать — отбудь свой срок и поезжай куда хочешь. Мы бы с радостью уехали куда угодно. Это экономический ГУЛАГ. Мы заложники Севера, — говорит Светлана Затоковенко.
Перевод статьи осуществлен Казахской редакцией Радио «Свободная Европа»/Радио «Свобода». Автор перевода — Анна Клевцова.
Сейчас ей 90 лет, и зрение уже не то, но она помнит всё, как будто это было вчера. Она помнит имя следователя, который пытал широко применявшейся техникой лишения сна, пока она не призналась в «предательстве Родины и пропаганде против Советского Союза».
«СТАРАЯ И НИКОМУ НЕ НУЖНАЯ»
Шел 1946 год, и в агонии сталинского террора Анну Крикун отправили в Воркуту — лагерь и городок, построенный из ничего в ледяной пустыне политическими заключенными 1931—1957 годов.
Анна Крикун, узница ГУЛАГа, живёт одна в своей квартире в пригороде Воркуты. 9 февраля 2013 года.
Город и по сей день служит олицетворением страданий плохо снаряженных трудовых бригад, которых посылали на верную смерть, пока Сталин использовал своих врагов — как настоящих, так и воображаемых — для исследования обширных природных ресурсов на необитаемом Крайнем Севере.
Анна Крикун провела в этой негостеприимной дали все эти годы. В 1957 году ее освободили, но ни она, ни ее мать, которая присоединилась к ней, не смогли вернуться домой в крымский город Севастополь. Их дом был разрушен во время Второй мировой войны, документы на собственность были утеряны, никого из друзей и родственников не осталось в живых.
Не имея ни денег, ни знакомых, чтобы уехать, Анна Крикун состарилась в Воркуте. В своей маленькой квартирке, слушая тиканье часов и смотря на спящую рыжую кошку, она живет размышлениями.
— Зачем мне уезжать? По крайней мере, здесь я знаю, что делать, если что-то случится. Что со мной станет, если я приеду одна в новый город — старая и никому не нужная? — говорит Анна Крикун.
ГУЛАГа уже давно нет, и осталась только горстка людей, как Анна Крикун, которые были свидетелями размаха советских репрессий.
«ЗАЛОЖНИКИ КРАЙНЕГО СЕВЕРА»
В то же время сейчас, более полувека спустя, Воркута остается тюрьмой для нового поколения, которое не может найти способ уехать. Многие говорят, что у них нет денег на переезд, и остаются в ловушке этого отдаленного и приходящего в упадок угольного города, страдая от наследия сталинского эксперимента и 60 лет спустя после его смерти.
Владимир Жарук, житель Воркуты, в прошлом шахтёр. Воркута, 9 февраля 2013 года.
Некоторые из жителей приехали в город добровольно.
Владимир Жарук приехал из Украины в 1979 году 17-летним полным надежд геологом. Он был готов сносить промозглый холод в обмен на выплату «за тяжелые условия труда» и льготную пенсию на юге.
34 года спустя после приезда отъезд всё так же далеко. Он называет себя одним из тысяч «заложников Крайнего Севера».
Работа геолога закончилась, когда в 1990-х годах забыли о планах геологической разведки. Владимир Жарук отправился работать на угольную шахту, но в 2005 году получил травму и с тех пор с женой и двумя детьми пытается выжить на пенсию в 15 тысяч рублей в месяц.
В 1997 году Владимир Жарук, который до сих пор говорит с легким украинским акцентом, записался на участие в федеральной программе переселения в надежде переехать с семьей обратно на юг. За последние 16 лет он узнал, что в программе слишком много желающих и темпы переселения чрезвычайно низки.
По данным 2011 года, получения жилья ниже Полярного круга ожидают 2179 инвалидов, 12 802 пенсионера и 7028 граждан трудоспособного возраста.
Как сообщают, в прошлом году только 117 пенсионеров были переселены. При такой скорости потребуется более ста лет, чтобы переселить всех ожидающих своей очереди, говорит Владимир Жарук, который называет эту программу переселения «геноцидом» стариков.
Власти, по его мнению, умышленно пытаются замедлить процесс переселения, чтобы поддержать город на плаву.
— Мои дети взрослеют. Я не могу отсюда уехать, и они тоже. Им предстоит взять на себя рабский труд. Где? Они могут быть рабами на шахтах или где-то в другом месте. Прибыль получают власти, — говорит Владимир Жарук.
ГОРОД-ПРИЗРАК
Не всегда уехать из Воркуты было так тяжело.
Железнодорожный вокзал в Воркуте. Февраль 2013 года.
В 1990-х годах много молодежи уехало на поиски работы, так как восемь из 13 городских шахт закрылись. Некоторые пригородные районы превратились в продуваемые ветром города-призраки. Власти помогли переселить тех, кто остался без работы, а пенсионеры уезжали к родственникам на юге. Некоторые переселились по программе Всемирного банка.
Население города сократилось с 217 тысяч в конце 1980-х годов, когда у Владимира Жарука родился сын Вадим, которому сейчас 24 года, до 96 тысяч в настоящее время.
Район Воргошор, где проживают семья Жарук и Анна Крикун, практически опустел, двери пустых домов забиты гвоздями или заколочены досками. У многих из тех, кто остался, особенно после финансового кризиса 1998 года, нет денег, возможности или же места, куда уехать.
Тем не менее молодежь, которая, как Вадим Жарук, не заинтересована всю жизнь работать на шахте, настроена уехать несмотря на препятствия.
Во время учебы в Московской области Вадим Жарук увидел, какой может быть жизнь за пределами ледяной Воркуты, и теперь хочет уехать в Тверь, где у него есть друзья.
— Я знаю, каково жить в другом городе. Я могу сравнить жизнь в Воркуте с жизнью в Зеленограде в Московской области — это два разных мира, — говорит Вадим Жарук.
В то же время свою критику Воркуты Вадим Жарук смягчает словами о прекрасном лете в тундре и великолепных полярных ночах. Как и многие другие, он гордится городом, где глубокое чувство солидарности и товарищества сохранилось со времен из жестокого прошлого.
НОСТАЛЬГИЯ ПО СОВЕТСКОМУ ВРЕМЕНИ
Воркутлаг ранее в шутку называли «столицей мира», так как за 1931—1957 годы через него прошли два миллиона политических заключённых из СССР и еще 21 страны. По оценкам местных историков, в подписанных и неподписанных могилах в вечной мерзлоте лежит около 200 тысяч политзаключённых.
Кладбище, на котором похоронены заключенные Воркутлага. На могилах умерших узников лагеря нет фамилий и имен, только таблички с номерами. 8 февраля 2013 года.
Несмотря на эту темную историю, можно заметить сильную ностальгию по советским временам, а Коммунистическая партия имеет много сторонников.
Даже сейчас город выглядит по-советски. Центральная улица Воркуты — улица имени Ленина — украшена плакатами, зовущими жителей добывать больше угля для Родины. Баннеры партии «Единая России» призывают граждан «вместе строить будущее».
В 2011 году коммуниста Леонида Горбачева провозгласили победителям на выборах мэра, однако после повторного подсчета голосов кандидат от «Единой России» выиграл с преимуществом в один голос, что вызвало небольшие уличные акции протеста.
Заместитель председателя городского совета Воркуты 46-летний Константин Рименов говорит, что на двери его кухни весит портрет Сталина. Проработав на шахте 27 лет, Рименов уже получает пенсию, но продолжает работать шахтером, поскольку, как он говорит, пенсии недостаточно, чтобы прокормить семью.
— Что бы ни говорили власти и как бы они ни обманывали людей, город умирает. Город действительно умирает, поскольку не строят новых фабрик, заводов, шахт, скважин. Нет ничего, и люди сюда не едут, — говорит Константин Рименов, добавляя, что зарплата шахтеров, относительно высокая в советские времена, стала гораздо ниже, особенно с учетом опасных условий производства и вреда для здоровья.
Всего несколько дней спустя, в середине февраля, при взрыве на шахте «Воркутинская» погибли 18 шахтеров, среди них 22-летний мужчина, отец трехмесячного ребенка.
В то же время Константин Рименов говорит, что оставшиеся огромные запасы угля — гарантия того, что здесь будет работа.
Константин Рименов в своей квартире. На кухонную дверь шахтёр приклеил календарь с изображением Сталина. Воркута, 9 февраля 2013 года.
Несмотря на это, многие всё равно настроены уехать и всё более недовольны препятствиями на их пути.
63-летняя Светлана Затоковенко — пенсионерка, ранее работавшая администратором в угольной компании, — состоит в листе ожидания, чтобы уехать из Воркуты, уже 27 лет.
В прошлом году она была 11-й в очереди на получение квартиры в другом регионе, но из жилищных ведомств никто с ней так и не связался. Когда она подала жалобу, ей сказали, что ее документы потеряли, говорит женщина.
— Я из второго поколения ГУЛАГа — тех, кто не может уехать по экономическим обстоятельствам. Даже первое поколение заключённых не были лишены права уехать — отбудь свой срок и поезжай куда хочешь. Мы бы с радостью уехали куда угодно. Это экономический ГУЛАГ. Мы заложники Севера, — говорит Светлана Затоковенко.
Перевод статьи осуществлен Казахской редакцией Радио «Свободная Европа»/Радио «Свобода». Автор перевода — Анна Клевцова.