Трудный май. Потомок депортированных из Крыма — о трагедии своего народа

МАЙ, НАВСЕГДА ВРЕЗАВШИЙСЯ В ПАМЯТЬ

Первомайские демонстрации с воздушными шарами и транспарантами, затем День Победы с торжественными парадами, военными оркестрами и кумачовые знамена, развевающиеся на улицах. А дома — воспоминания взрослых о том тревожном мае, когда их депортировали из Крыма, визиты на могилы предков и скорбь в глазах бабушки Севье, едва не погибшей в вагоне для скота (составы из таких теплушек в 1944 году увозили крымских татар подальше от родных краев — в Центральную Азию, на Урал). Уже в раннем детстве май врезался в память Руслана Оразова как сложный и противоречивый месяц.

На момент депортации Севье было всего пять лет. Отец ушел на фронт в 1941-м. В селении Карабай близ Бахчисарая остались его жена и пятеро детей, которых, как и десятки тысяч других крымских татар, в 1944 году обвинили в «сотрудничестве с оккупантами», приказав выселить. О трагической странице истории своего народа Руслан Оразов знает из рассказов старшей сестры своей бабушки, Селиме, которой перед высылкой исполнилось 16, и их старшего брата Османа.

Кадр из фильма «Хайтарма», в котором показана депортация крымских татар.

Стук красноармейцев в дверь в предрассветный час, считаные минуты на сборы, крики женщин и плач детей, которых свезли на ближайшую железнодорожную станцию. Потом долгая дорога, в которой Севье заболела тифом и находилась на грани жизни и смерти. На одной из остановок железнодорожного состава солдаты уже собирались выкидывать ребенка — мертвых не разрешали хоронить, их попросту выбрасывали, — девочка пошевелила рукой. Это и спасло ей жизнь.

Семью доставили на Урал, в местность, где уже жили высланные советской властью «раскулаченные» и «неблагонадежные элементы».

— Жили как спецпоселенцы, отмечались в комендатуре. Школа была в восьми километрах от места, где их поселили. Бабушка после трех классов — ей было, по-моему, девять лет — пошла работать «сучкорубом», как и многие подростки из числа депортированных. Взрослые валили лес, сплавляли его, стояли иногда по пояс в воде, — пересказывает Руслан услышанную в детстве историю своих предков по отцовской линии.

Руслан Оразов (справа) с депортированной в 1944 году из Крыма бабушкой Севье, отцом и младшим братом.

Семью дедушки Энвера, рассказывает Руслан Оразов, в 1944-м депортировали в Ферганскую долину. Прабабушка сумела уберечь своих детей от смерти в пути. Но по приезде в Узбекистан, когда семья фактически жила под открытым небом и ночевала у тандырных печей, она потеряла младшую дочь. Трехлетняя малышка упала в печь, сгорев заживо. В 1960-е годы семья переехала в Казахстан, именно здесь встретили друг друга бабушка и дедушка Руслана Оразова.

Позже, повзрослев, собирая вместе со сверстниками документальные свидетельства переживших депортацию стариков, он услышит шокирующие вещи о депортации.

— Они рассказывали, что женщины умирали от разрыва мочевого пузыря: им было стыдно при взрослых мужчинах справлять в вагонах нужду. Новорожденных кормили кровью из пальца, чтобы они выжили. Бывало, расстреливали пожилых и подростков, которые заступались за девушек, к которым пытались пристать конвоиры. Рассказывали, что подолгу стояли обездвиженными, набирая в ладони дождевую воду, стекающую через щели в крыше вагона, потому что в пути не давали ни воды, ни еды.

После войны пришедший с фронта прадед не без труда нашел семью. Позже, когда с депортированных сняли ограничения, перевез жену с детьми в Казахстан, в Табаксовхоз, рядом с селом Шелек в Алматинской области, где к тому времени обосновались десятки семей крымских татар. Они работали на табачных плантациях под палящим солнцем, выращивали сады. Путь на родину был заказан: въезжать на полуостров не разрешали, а тех, кто попадал в Крым, отправляли обратно.

— В Казахстан хотели попасть многие [депортированные крымские татары]. Потому что люди здесь понимали [депортированных]: сами пережили репрессии, в 1930-х Голод. В Крыму он тоже был, и в Украине Голодомор, — говорит Руслан Оразов.

БОРЬБА ЗА ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ. РОДИНА, ГДЕ ВСЁ НЕ ПРОСТО

Во второй половине 1950-х многие депортированные народы были реабилитированы, советская власть восстановила национальные автономии калмыков, балкарцев, чеченцев, ингушей. Но крымских татар эта кампания обошла стороной.

В 1980-е, когда в Советском Союзе объявили о перестройке, крымские татары писали коллективные письма в Москву с просьбой разрешить им вернуться на родину. Руслан Оразов говорит, что его дедушка собирал подписи под обращением в Казахстане. В 1989 году Верховный Совет СССР признал законным право крымских татар на возвращение «в места исторического проживания».

Траурное мероприятие к 69-й годовщине депортации крымских татар. Севастополь, 18 мая 2013 года.

Вскоре, говорит Руслан Оразов, его родственники — семьи родных отца — уехали в Крым. С распростертыми объятиями возвращающихся на полуостров крымских татар никто не встречал.

— На работу их не брали, землю не давали. Власти не выполняли обещания, — рассказывает историю своих родных наш собеседник. — Люди начали делать самозахваты, строили дома. Их вынуждали идти на это. Со стройматериалами было туго. Они отправляли всё отсюда. Был развал Союза, мебель и стройматериалы подолгу держали на границе, не делали растаможку.

Когда показалось, что трудности позади, когда люди обосновались в родных краях, — они столкнулись с новыми вызовами.

В феврале 2014 года на полуострове появились «зеленые человечки».

Вооруженные люди в военной форме без опознавательных знаков близ Симферополя. 14 марта 2014 года.

— Началось с обмана, с интервенции. Общались с теми, кто в Крыму: они говорили, что едет техника без опознавательных знаков, едут люди с оружием. Крымчане ездили кормить украинских военных, которых заблокировали [на базах], — говорит Руслан о событиях, предшествовавших так называемому референдуму, после которого Россия «присоединила» Крым. После событий марта 2014 года, продолжает он, стало понятно, что такое положение «всерьез и надолго».

«УНУТМА» — «НЕ ЗАБУДЬ»

Руслан Оразов внимательно следит за тем, что происходит сейчас в Крыму. Общается с родственниками, живущими на полуострове: одни считают, что ничего страшного не произошло, другие относятся к новой власти крайне негативно. Молодой человек черпает информацию из новостных сайтов, а также виртуальных сообществ крымских татар в социальных сетях и мессенджерах. Он знает о похищении и убийстве активиста Решата Аметова, об исчезновении Эрвина Ибрагимова, похищениях людей, арестах десятков крымских татар по обвинениям в «экстремизме». Знает о поджоге мечети, о разрушенном вандалами перед 9 мая в селе Мамашай мемориале, который незадолго до этого восстановили на свои средства крымские татары, выбив на гранитных плитах имена предков, погибших во Второй мировой войне.

Разбитые плиты мемориала погибшим во Второй мировой войне крымским татарам. Село Мамашай в Крыму, 9 мая 2019 года.

Руслан Оразов не согласен с тем, что меджлис крымских татар назван в России экстремистской организацией, его деятельность запретили в 2016 году.

— Меджлис никому не мешал. Сказали, что это «экстремистская организация». Меджлис в переводе означает «собрание» — это как парламент. [Мустафа] Джемилев мог собрать народ, и [Рефат] Чубаров тоже (Джемилев — лидер крымских татар, Чубаров — председатель меджлиса, подконтрольные России власти Крыма запретили им въезд на полуостров. — Ред.). Кто бы что ни говорил, они авторитетные фигуры. Я думаю, их специально вытеснили, чтобы обезглавить народ. Сейчас ярко выраженного лидера в Крыму нет. Лидер нужен, — считает Руслан Оразов.

В 18 лет он дал себе слово: драться до конца. Мустафа Джемилев и его путь в Крым

В 18 лет он дал себе слово: драться до конца. Мустафа Джемилев и его путь в Крым

Давление на коренное население сохранится, продолжает он, территория Крыма сильно милитаризирована. Еще один немаловажный фактор — демография. За последние пять лет, по словам лидера крымских татар Мустафы Джемилева, Москва переселила на аннексированный полуостров от 850 тысяч до миллиона человек из разных регионов России.

В последние годы положение крымских татар на своей исторической родине приковывает к себе внимание ряда международных правозащитных организаций и мировых держав. Евросоюз, Amnesty International, Управление верховного комиссара ООН по правам человека раскритиковали запрет Москвой деятельности меджлиса. В этом году Латвия, балтийская республика, находившаяся в составе СССР, признала депортацию крымских татар геноцидом. На вопрос о том, считает ли он трагедию 1944 года геноцидом, Руслан Оразов отвечает утвердительно.

— Лично мое мнение: я был бы очень признателен другим странам, если бы они последовали примеру Латвии, — говорит он.

Депортацию крымских татар назвали геноцидом пока лишь две страны. Первой это сделала Украина, в 2015 году.

План на 18 мая, день 75-летия депортации крымских татар, у Руслана Оразова расписан заранее. На нем — техническая часть памятного мероприятия «Унутма» («Не забудь»), в организации которого он участвует десятый год подряд. «Это мой долг», — объясняет он.

Молодежное крыло объединения крымских татар «Ватандаш» показывает сцену депортации крымских татар во время мероприятия «Унутма». Алматы, 16 мая 2015 года.

Убеленные сединой старики, которые помнят ужасы депортации, их дети, внуки и правнуки соберутся на встречу в культурном центре крымских татар «Ватандаш» (в Казахстане, по разным данным, живет более двух тысяч крымских татар). Прочитают молитву (дуа) и почтят память тех, кто не вынес тяжелых испытаний, выпавших на долю народа. После дуа они пойдут к зданию бывшего НКВД, где возложат цветы к памятнику жертвам Голода в казахской степи 1930-х годов, который унес, по разным оценкам, около полутора миллионов жизней. Это бронзовая скульптура матери, прижимающей к груди обессилевшего ребенка, у ее ног — перевернутый казан, символ разрушенного домашнего очага.

После «Унутма» Руслан и другие участники молодежного крыла «Ватандаша» развезут аксакалов по домам. Попросят стариков беречь себя, поцелуют им руки, попрощаются до следующего мая. Следующего непростого мая.