Хаос охватил главный аэропорт Кабула, когда тысячи афганцев отчаянно стремились бежать от боевиков «Талибана», тогда как американские морпехи пытались обеспечить безопасность эвакуируемых дипломатов США и союзников.
На другом конце города в тот же день наблюдалась иная картина: боевики «Талибана» сменялись на страже внешнего периметра российского посольства — внушительного объекта, с толстыми стенами, колючей проволокой снаружи и фонтанами, ухоженными газонами и кустами роз внутри.
«Сейчас нас охраняют талибы, большой отряд. Хорошее впечатление очень на нас произвели, адекватные мужики, хорошо вооруженные, встали по внешнему периметру посольства так, чтобы никто не мог к нам проникнуть — никакой террорист, никакой сумасшедший», — заявил посол России в Афганистане Дмитрий Жирнов в телеэфире российского госканала.
«Они еще раз переподтвердили, что ни один волос с головы российских дипломатов не упадет», — добавил он.
Эти невозмутимые комментарии Жирнова и похвала в адрес группировки, официально признанной российским правительством террористической, демонстрируют, насколько осложнил расчеты Москвы переход власти к талибам.
С одной стороны, вывод американских войск из Афганистана означает, что рядом с регионом, который Россия считает своей исторической сферой влияния, не стало точки сосредоточения огромных военных сил США.
Но внезапный беспорядочный вакуум, который оставляют за собой Соединенные Штаты, несет новый набор неопределенностей и потенциальных проблем для Кремля.
Здание посольства России в Кабуле
Как минимум один шаг Москвы легко было предвидеть: злорадство по поводу того факта, что Соединенные Штаты в глазах Кремля потерпели неудачу в построении государственности и получили удар по имиджу на мировой арене.
«В известной степени это стало неожиданностью», — заявил спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов о быстром крахе поддерживаемого США правительства в Кабуле.
«Мы исходили из того понимания, что афганская армия… всё-таки будет какое-то еще время оказывать сопротивление. Но, видимо, мы были слишком оптимистичны в оценке качества подготовленных американцами и натовцами вооруженных сил, что они все побросали при первом выстреле», — сказал он московской радиостанции «Эхо Москвы».
Он также резко противопоставил стремительное развитие событий этим летом перед запланированным к 31 августа выводом вооруженных сил США выводу советских войск в 1989 году после почти десятилетней оккупационной войны. Поддерживаемое Советским Союзом правительство оставалось у власти в Кабуле какое-то время ухода советских войск. Поддерживаемое США правительство Ашрафа Гани фактически рухнуло еще до ухода американских сил.
Режим поддерживаемого Советским Союзом афганского лидера Мохаммеда Наджибуллы «простоял еще три года», сказал Кабулов. «Ими созданный режим рухнул еще до ухода американцев. Вот в чем принципиальная разница», — добавил он.
Возможность сделать такие сравнения может быть выгодна, по крайней мере, с точки зрения пропаганды, но на практическом уровне развитие событий создает проблемы для Москвы.
Одна из них: как обращаться к новому правительству в Кабуле, когда его члены считаются террористами в соответствии с российским законодательством 2003 года. Оно обязывает российские СМИ включать упоминание об этом во все материалы, в которых фигурируют талибы.
Спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов (слева) беседует с высшим политическим лидером талибов муллой Абдулом Гани Барадаром (третий слева) и другими членами делегации талибов на мирных переговорах в Москве в мае 2019 года
Более неясная политическая ситуация устроила бы Кремль больше, чем абсолютное правление «Талибана», поскольку предоставила бы России шанс усилить влияние и заигрывать с разными сторонами по мере ухода США.
«Для России формирование в Афганистане переходного правительства, куда талибы пригласили бы других участников московских встреч, стало бы одним из лучших сценариев из возможных, — написал Кирилл Кривошеев, политический обозреватель в статье для Московского центра Карнеги. — Это позволило бы, с одной стороны, напрямую не признавать власть организации, объявленной террористической, а с другой — не портить отношения с талибами».
1996 И 2021 ГОДЫ
Давний страх Москвы перед нестабильностью на ее южных границах — главный фактор в выстраивании отношений с Кабулом. Многое здесь определяет способность стран Центральной Азии, граничащих с Афганистаном, — Туркменистана, Узбекистана и Таджикистана — защищать свои границы, удерживать боевиков «Талибана» и экстремистскую идеологию от дестабилизации их собственных обществ.
Москва уже несколько лет незаметно налаживает дипломатические отношения с талибами. Этнические таджики и узбеки составляют значительную часть населения Афганистана, что означает, что у них также есть давние культурные, языковые и экономические рычаги воздействия на правительство Кабула.
«Хотя Россия может быть открыта для ограниченных форм сотрудничества с такими крупными державами, как Китай, Индия и даже США, по Афганистану и региональной безопасности, она также напрямую вкладывается в развитие отношений с высокопоставленными лидерами "Талибана", — считает Мэтью Рожански, директор Институт Кеннана в Вашингтоне. — Следовательно, у России теперь есть возможность оказывать прямое влияние на контролируемый талибами Афганистан».
Замир Кабулов, в свою очередь, предположил, что, хотя захват страны талибами был молниеносным, Россия, возможно, готовилась к такому сценарию годами.
«Не зря же мы в последние семь лет установили контакты с движением талибов, обсуждали многие моменты. И мы видели, что да, эта сила, в конечном итоге, если не полностью придет к власти, то, во всяком случае, будет играть ведущую роль в будущем в Афганистане», — сказал он в эфире «Эха Москвы».
В последний раз талибы приходили к власти в 1996 году, в атмосфере гражданской войны и почти полной анархии, и Москва больше опасалась последствий.
Сама Россия тогда всё еще переживала распад Советского Союза, произошедший пятью годами ранее. Она также опасалась слабости новых независимых государств Центральной Азии, в которых происходили свои потрясения: Таджикистан в 1990-х годах раздирала гражданская война; в Ферганской долине на границе Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана регулярно происходили вспышки насилия. Первая чеченская война приоткрыла двери всего региона для исламистской экстремистской идеологии.
«Сейчас всё не так, — считает Иван Клыщ, исследователь и политолог из Тартуского университета в Эстонии. — Захват [Афганистана "Талибаном"] не меняет фундаментальной политики Москвы в отношении этой страны — не допустить нестабильности, гражданской войны в Центральной Азии».
Наличие открытых линий связи — Жирнов встретился 17 августа с представителями «Талибана» впервые после перехода к ним власти — также необязательно означает, что Москва сможет определять политику.
«Речь идет скорее о том, чтобы наладить привилегированное или постоянное общение с талибами, особенно когда речь идет о границах с Центральной Азией и о борьбе с ИГ (группировка «Исламское государство». — Ред.)», — сказал Клыщ.
«Основная задача России — гарантировать, что талибы не будут пытаться разжигать насилие или распространять свою суровую версию ислама за пределами Афганистана», — сказал в интервью журналу «Республика» Аркадий Дубнов, эксперт по Южной и Центральной Азии. В зависимости от этого «Москва будет способствовать политическому признанию талибов и исключению их из списка террористических организаций ООН», считает он.
«Вряд ли стоит ожидать от Москвы какой-либо значительной финансовой помощи Кабулу. Это будут делать американцы и собирательный Запад, потому что он во многом виноват в том, что произошло сегодня в Афганистане. Россия, как говорится, здесь ни при чём», — заявил Дубнов.
ПУСТЫЕ СЛОВА?
Борьба с «Исламским государством» и другими экстремистскими группировками, такими как «Аль-Каида», — сфера, где интересы Москвы, скорее всего, совпадают с интересами США и Запада: Кремль не только был рад поддержать вторжение США в Афганистан 20 лет назад, но и содействовал использованию российского воздушного пространства и сигнализировал о поддержке использования Соединенными Штатами военных баз в Кыргызстане и Узбекистане.
Однако со временем терпимость Москвы к присутствию США в Центральной Азии ослабла, и это помогло вытеснить американцев в 2000-х годах. С тех пор Москва укрепила крупную военную базу в Таджикистане, а совсем недавно провела военные учения с таджикскими и узбекскими военными вдоль границы.
Тем не менее Вашингтон и Москва не совсем враждующие стороны, когда вопрос касается Южной Азии.
16 августа государственный секретарь США Энтони Блинкен и министр иностранных дел России Сергей Лавров разговаривали по телефону, обсуждая «ситуацию в Афганистане после бегства лидера страны, распада существующих государственных органов и фактической смены режима», сообщил МИД России.
Они также договорились «продолжить консультации», в которых будут участвовать Китай, Пакистан, другие «заинтересованные страны», и оказать давление на Организацию Объединенных Наций с целью организовать своего рода встречу афганского общества и правительства.
Алексей Пушков, острый на язык российский депутат и постоянный критик Запада, объявил вывод США «мощным ударом по международной репутации Соединенных Штатов» и их способности к «глобальному лидерству».
«Закат целой школы мысли, целой системы мифов и представлений о "конце истории" и триумфе западной модели» — так описал Пушков поражение в своей публикации в Telegram'е.
Но, по словам Ивана Клыща, политолога из Тартуского университета, злорадство России по поводу вывода американских войск не следует воспринимать слишком серьезно.
«В основном это пустые слова, удобный способ продвинуть нарратив о закате США, подъеме многополярности, подъеме других партнеров в глобальной системе и так далее. Это также имеет стратегическое значение, это не столько об упадке США, сколько о западных моделях управления и разрешения конфликтов. Москва может использовать [неудачи США в Афганистане] для продвижения собственной модели, снижая престиж конкурирующей западной модели», — считает он.