Исследователь восстаний на казахской земле Турганбек Алланиязов: Нереабилитированных ещё много

Кандидат исторических наук Турганбек Алланиязов написал 25 монографий на тему истории Казахстана. Восстания на казахской земле он изучает на протяжении 30 лет. В период с 2021 по 2024 год учёный работал в составе Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий. Он говорит, что нашёл ранее неизвестные данные о тех, кто выступал против политики коллективизации, проводимой советским правительством в Казахстане, и планирует изучить эту тему глубже и опубликовать отдельный труд.

НОВЫЕ ДАННЫЕ О ВОССТАНИЯХ В МАНГИСТАУ

Азаттык: Государственная комиссия сообщила, что подала список из 311 тысяч человек на реабилитацию. Включены ли в него участники восстаний 1929–1931 годов в полном объёме? Есть люди, которые до сих пор добиваются оправдания своих предков, участвовавших в событиях того времени.

Турганбек Алланиязов: Я работал в архивах департаментов внутренних дел Алматы, Караганды и Кызылорды. Там я искал участников восстаний 1930-х годов в Кызыл-Орде и других районах, которые не были реабилитированы. Это порядка 100–120 человек. С 1956 по 1994 год проводилась кампания по реабилитации, но в те списки они не попали. Они не попали и под указ [бывшего президента Казахстана Нурсултана] Назарбаева 1993 года из-за «тяжести совершённого правонарушения». Там были ограничения.

В период с 1989 по 1992 год работала комиссия, возглавляемая академиком Манашем Козыбаевым. Эта комиссия подавала список на реабилитацию, но тогда часть людей тоже не реабилитировали. По моим данным, 30 процентов не прошли, в том числе не были реабилитированы руководитель Кызылординского восстания мулла Жумагазы Байымбетов, ишан Акмырза Тосов и его брат. Я составил список, в который вошли более 100 человек, и сразу подал этих людей на реабилитацию.

Мемориал жертвам политических репрессий недалеко от села Жаналык. Алматинская область, 26 мая 2015 года

Что касается тех, кто не может оправдать своих дедов, то такие люди действительно есть. После работы госкомиссии мы ждём нового указа президента о политической реабилитации. Мы не знаем, какие критерии там будут, но список для реабилитации обширный.

Азаттык: К каким ранее закрытым документам вы получили доступ?

Турганбек Алланиязов: При работе в специальном государственном архиве КНБ обнаружил очень много материалов по восстанию в Мангистау. Конечно, за 20 лет было очень много трудов издано моими коллегами о восстании на Мангышлаке, но туда не вошли материалы периода подавления в августе, сентябре, октябре 1931 года. Особо значимые документы по истории повстанческого движения в Мангистау хранятся в специальном государственном архиве КНБ.

Наибольшей ценностью для реконструкции боевых действий сил подавления является журнал оперативного использования отрядов ОГПУ за 2–10 июля 1931 года, в котором в хронологической последовательности представлены сведения о численном составе отряда ОГПУ под командованием Шматкова, маршрутах движения, характере, содержании и результатах боестолкновений с отрядами повстанцев.

Дружина самообороны по борьбе с «басмачами» (так их назвала власть) в 1920-х годах. Фото Центрального государственного архива кинофотодокументов Украины им. Пшеничного

Информативны по своему содержанию и радиограммы, которыми обменивались начальник Мангистауского РО ОГПУ Ефименко и один из руководителей Гурьевского оперсектора Письменный. Они позволяют увидеть военно-оперативную обстановку в районе Форта Александровский в наиболее критические дни в 20-х числах июня 1931 года.

Заслуживает внимания 15-страничная докладная записка «Об итогах ликвидации повстанческо-бандитского движения в Мангистауском районе в 1931 году» за подписью Белоногова, датированная 6 ноября 1931 года и адресованная заместителю ПП ОГПУ в Казахстане Миронову.

Если позволит здоровье, надеюсь, что напишу об этом книгу.

Сотрудник советского ОГПУ допрашивает «басмачей». 1929 год. Фото из архива кыргызской исследовательницы Гульзады Абдалиевой

Четвёртый том из 33 томов, изданных за время работы этой комиссии, был посвящён восстаниям 1928–1931 годов. Там собраны справки о забастовках, написанные КГБ (комитетом госбезопасности. — Ред.) во времена СССР. В них полностью указаны не только имена участников восстаний, но и род их занятий.

О МАТЕРИАЛАХ, СВЯЗАННЫХ С «ДОНОСАМИ»

Азаттык: В чём значимость исследования таких восстаний для истории?

Турганбек Алланиязов: Это очень важно. Изучив вооружённые восстания с 1929 по 1931 год, я пришёл к выводу, что в истории Казахстана было 25 вооружённых восстаний, а не 372, как говорила предыдущая комиссия. Это общее количество мирных и вооружённых выступлений. Последняя госкомиссия подсчитала, что количество нападений на склады, сопротивление властям составило 545. Число участников превышает 100 тысяч. Восстания следует изучать отдельно по их масштабам. В те периоды было немало вооружённых столкновений — люди выступали против массовой коллективизации, чрезмерных налогов и конфискации имущества баев и кулаков. Но я бы не назвал это национально-освободительным движением. К вооружённым конфликтам можно отнести такие действия, как захват района, попытку захвата власти, грабёж важных объектов, милиции и Красной армии.

Казахи-беженцы во время голодомора. Снимок, предположительно, сделан в 1932 году. Архив Центрального государственного архива кино и фотодокументов и звукозаписей РК

Если взять протесты в новейшей истории, то народный протест 1986 года (Желтоксан) можно назвать национально-освободительным. А как назовем Кантар (Январские события 2022 года. — Ред.)? Среди учёных до сих пор существует много споров относительно методологии определения элементов национально-освободительного движения. Конечно, в более чем трёхстах восстаниях 1929–1931 годов были элементы стремления к свободе, это безусловно. Ведь они хотели сохранить свой образ жизни, который вели сотни лет. И коллективизация всё это разрушила.

Советская власть уничтожила авторитет богатых и представителей религии. В 1928 году, после того как полностью уничтожили Алаш и его борцов, протесты стали возглавлять богачи, муллы, ишаны и некоторые представители Коммунистической партии.

Азаттык: Достаточно ли трёх лет для восполнения всех пробелов в истории? Как в целом продвигается написание объективной истории Казахстана?

Турганбек Алланиязов: Нет, трёх лет для истории мало. Сейчас министерство образования снова объявило конкурс на научные работы. Когда будут определены победители, работа продолжится.

В период с 1996 по 2005 год был выпущен пятитомник истории Казахстана. Сейчас готовится ещё семитомник по истории Казахстана, охватывающий историю с древних времен до современности. Там большой авторский состав, в том числе и зарубежный. Когда он выйдет, я не знаю. Надеюсь, что в этом семитомнике будет объективная история Казахстана.

Азаттык: Там все данные, связанные с историей Казахстана?

Турганбек Алланиязов: Не все. Сегодня мы скопировали 10–20 процентов документов, которые лежат в архивах Российской Федерации. Это очень большая работа. Люди ездили с 2000 года в архивы, но это была такая точечная, штучная работа. До 2000-х годов была возможность собирать, копировать большое количество материалов, высылать. С середины 2000-х и где-то до 2010-х годов ситуация изменилась — пошли сокращения расходов. С 2000 по 2006 год я тоже работал в архиве в Москве. Всё упирается в финансы — проживание, питание, копирование, столько средств надо.

Архивное фото «жертв красного террора» в Музее памяти жертв политических репрессий. Посёлок Долинка Карагандинской области, 31 мая 2011 года

Азаттык: Есть ли какие-либо препятствия с доступом к архивным данным в России?

Турганбек Алланиязов: Нет. В 1993 году при [бывшем президенте России Борисе] Ельцине была архивная революция — часть фондов Федеральной службы безопасности (ФСБ), Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС) открыли, шла работа, иностранцы приезжали, казахстанцы работали, японцы приезжали. Где-то ближе к 2010 году, не знаю, кто принял решение, ограничили доступ. С точки зрения науки это плохо. С точки зрения политики, которую проводит государство, закрытие доступа и ограниченный доступ к архивам — это целесообразно. Почему? Среди следственных материалов есть такие дела, как «доносы». С точки зрения Уголовно-процессуального кодекса такие документы должны быть закрыты. Почему? В Казахстане эти материалы тоже закрыты. Потому что есть потомки тех людей, которые стояли по разные стороны баррикад. Прочитав архивы, потомки начнут обвинять в том, что чей-то дед стрелял в его деда. Это может привести к коллизии в обществе. Наше общество ещё не готово, даже спустя 90 лет, всё забыть и начать с чистого листа.

«НАУКА НЕ МОЖЕТ ПОВИНОВАТЬСЯ МАКЕ-САКЕ»

Азаттык: Выше вы отметили, что «всё упирается в финансы». Не означает ли это, что изучение истории не находит поддержки?

Турганбек Алланиязов: Не стоит ожидать от исторической науки качественной, большой работы без существенной финансовой поддержки и хорошей зарплаты. Расскажу о себе: большую часть своих работ я написал и опубликовал за собственный счёт. За собственный счёт ездил в архивы и проводил исследования. Мои исследования о Степлаге, Карлаге, спецлагерях в Казахстане и России финансировали только карагандинцы. Нурлан Дулатбеков, ректор Карагандинского университета, возглавлял и финансировал исследовательскую группу в 2010–2017 годах. Честно говоря, в Казахстане не хватает историков. Мало кто вкладывает всю душу и трудится ради истории. Хотите знать, сколько у меня пенсия?

Азаттык: Если не секрет...

Турганбек Алланиязов: 150 тысяч тенге, 30 тысяч из них платит ЕНПФ. Я 40 лет посвятил науке. Работаю на полставке в Жезказганском университете, за это платят 120 тысяч тенге. Кандидаты и преподаватели в Астане и Алматы, наверное, получают зарплату в 300–400 тысяч тенге, но не на периферии. Если есть деньги, можно поехать в любой архив и поработать.

Азаттык: Что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию?

Турганбек Алланиязов: Для этого необходимо воспитывать молодых профессиональных историков. Они должны быть прежде всего патриотами. Необходима серьёзная финансовая поддержка. Госкомиссия показала, что в стране совершенно нет молодых специалистов. И среднего поколения нет, а старшее уже ушло. Могу сказать, что в последние 30 лет в Казахстане не только историческая наука деградировала и потеряла специалистов — депрофессионализация. У нас много кандидатов исторических наук, которые не написали ни одной монографии, но вчера они были чиновниками или депутатами. Наука не может повиноваться Маке или Саке.

Азаттык: Разве государство не должно быть заинтересовано в написании реальной истории страны?

Турганбек Алланиязов: Государство проявило свою заинтересованность. Благодаря трёхлетнему гранту мы собрали много материала. Это тоже хорошо. Если раньше я занимался любимым делом за свой счёт, то на этот раз у меня была финансовая поддержка, понимаете? Благодаря науке я побывал в Японии в 2015 году и в Украине в 2017 году. Моё исследование об украинских и японских пленных было переведено на эти языки, и мы его обсудили. Недавно я побывал в странах Балтии. Меня пригласили люди, которые оценили мою работу.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: