«Страх — это плохой мотиватор». Досым Сатпаев — о том, чего боится Токаев и почему в выборах 2022 года виден след Назарбаева

«НАЗАРБАЕВСКАЯ СИСТЕМА НИКУДА НЕ ИСЧЕЗЛА»

Пётр Троценко: Президентские выборы 2022 года совершенно не рифмуются с тем, что говорил Токаев про «новый Казахстан» и политические реформы. Похоже, что предвыборная кампания делается по старым назарбаевским лекалам. Почему так происходит?

Досым Сатпаев: Здесь нет ничего удивительного, потому что сама назарбаевская система никуда не исчезла. Остались те же самые политические институты, те же самые люди.

При этом чиновники, которые сейчас занимаются подготовкой к этим «выборам», создавали свою карьеру и впитывали в себя все те принципы работы бюрократического аппарата, которые формировались при назарбаевской системе. А эти принципы изначально закладывались в рамках автократического восприятия функционирования этой системы. Нурсултан Назарбаев 30 лет выстраивал систему по своему образу и подобию, как он ее видел, как он ее представлял.

В итоге абсолютно потеряны 30 лет в разных сферах, произошло формирование культа личности, создание олигархической экономики, превращение элиты в гладиаторскую арену, где Назарбаев сталкивал лбами разные элитные группировки только с одной целью — чтобы не появилась какая-то сила, которая могла бы бросить ему вызов. В таких условиях система начинает работать на саму себя, а мнение общества ее не интересует.

И то, что Токаев сейчас создает под лозунгом «Жаңа Қазақстан», дублирует назарбаевскую модель: президент пытается стать самым главным игроком в этой системе, от которого всё зависит, который всё контролирует и который определяет функционирование других органов власти, в частности судебной и законодательной.

Политолог Досым Сатпаев

Самый главный вопрос, который должен подниматься, — это не вопрос о выборах или псевдовыборах (все и так понимают, чем они закончатся), а именно о том, что Токаев собирается делать в течение этих семи лет, которые он себе назначил. Будет ли по итогам его президентства ликвидирована порочная система, когда всё замкнуто только на одном человеке и на особо приближённых к нему людях?

Если всё это сохранится, как и было при Назарбаеве, то Казахстан ждет новый Январь. Если по тем или иным причинам Токаев покинет свой пост до срока, за власть будут опять сражаться внутриэлитные группы. И те люди, которых подтянул Токаев и которые являются некой основой его команды, будут цепляться за власть, в первую очередь из страха, что новый президент поступит с ними точно так же, как Токаев поступил с окружением Назарбаева.

Пётр Троценко: После Январских событий было понятно, что досрочные выборы — это дело времени. Есть ли еще причины, по которым Акорда решилась на этот шаг?

Досым Сатпаев: Июньский референдум по конституционным поправкам уже был репетицией предстоящих выборов.

Во-первых, именно в ходе этого референдума и администрация президента, и те люди, которые занимаются выборными вещами, протестировали общественное настроение, попытались понять, насколько высоки рейтинги Токаева, для того чтобы это всё реализовать.

Во-вторых, немалую роль сыграл страх перед тем, что власть не может спрогнозировать будущее даже в пределах одного года или двух лет с учетом высокой динамики геополитических изменений, ухудшения социально-экономической обстановки и высокой инфляции, которая сейчас является самой большой угрозой для Казахстана.

Естественно, они не знают, что будет в следующем году, и тем более в 2024-м, когда должны были быть выборы. И пока у Токаева есть определенный люфт, в который он может воткнуться, не имея пока рядом с собой сильной оппозиции, эти выборы решили проводить сейчас.

Самая большая проблема состоит в том, что действия, которые сейчас реализуются, происходят по двум мотивам. Во-первых, это попытка укрепить личную власть, во-вторых, это страх потери власти либо в результате новых социальных взрывов, либо из-за некоей фронды, которая гипотетически может возникнуть внутри элиты. Но страх — это плохой мотиватор с точки зрения долгосрочной перспективы, потому что он будет создавать основу для закручивания гаек.

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев

Пётр Троценко: Я еще не слышал об авторитарном государстве, где страх потерять власть не был бы основополагающим…

Досым Сатпаев: Я почему говорю о страхе? Это очень важный психологический момент. Когда мы думаем о том, почему Токаев проводит выборы именно в том формате, в каком мы наблюдаем, не будем забывать: выборы 2019 года стали для власти шоковыми. Никто не ожидал, что их красиво построенный карточный домик вдруг начнется рушиться, а независимые наблюдатели начнут так активно участвовать в выборах, что превратятся в мощную политическую силу. В 2019 году Токаев понял, что, если дать слабину, все твои красивые сценарии могут рухнуть на глазах.

Поэтому сейчас власть, опасаясь повторения 2019 года, начала сильно закручивать гайки. Посмотри состав кандидатов в президенты: он очень бледный. Среди тех, кто должен просто фон создавать Токаеву, нет даже ни одной более или менее яркой или хотя бы известной фигуры.

Пётр Троценко: Признаюсь, некоторые фамилии из этого списка я услышал впервые.

Досым Сатпаев: Да и многие политологи с удивлением увидели там людей, которые в течение долгих-долгих лет находились в тени и были частью коллективного Назарбаева. Конечно, некоторые из них были более или менее активными, но, опять же, только в рамках назарбаевской системы.

А тот самый пятилетний стаж государственной службы, который является главным фильтром при отборе кандидатов (согласно конституционному закону о выборах, кандидат в президенты должен иметь как минимум пятилетний стаж работы на госслужбе. — Ред.), по сути является самым главным индикатором того, происходят ли в Казахстане политические изменения. Потому что этот фильтр был введен при Назарбаеве именно для того, чтобы контролировать избирательный процесс и его участников.

И несмотря на красивые слова и конституционные изменения, Токаев не убрал этот пункт, который по сути является антиконституционным и создает основу для политической сегрегации. Условно, есть белые люди и есть все остальные. Белые люди — это те, кто находился внутри системы, эта система считает их своими, поэтому дает им право и возможность баллотироваться.

А все остальные, в том числе представители гражданского общества и бизнеса, которые тоже хотели бы послужить на благо страны, просто не могут этого сделать, потому что не были чиновниками. И это тоже важный показатель, чего боится Токаев: если в кандидаты пробьются люди не из системы, это будет серьезная угроза для власти. Поэтому привычней и легче этих людей формировать из системы, как это было при Назарбаеве.

ПОЧЕМУ «НОВЫЙ» КАЗАХСТАН НЕМНОЖКО НАПОМИНАЕТ «СТАРЫЙ»?

Пётр Троценко: Можно ли назвать очередное переписывание Конституции с семилетним сроком президентского правления казахстанским вариантом обнуления?

Досым Сатпаев: В принципе, да. Учитывая, что в интервью после Январских событий Токаев активно убеждал всех, что он не Назарбаев и не будет менять Конституцию. Но потом случился референдум по поправкам в Конституцию, после которого последовало заявление о досрочных выборах. Понятно, что эти выборы проводятся формально. Но это, опять же, легализация пребывания Токаева у власти.

Но вопрос всегда в легитимности, потому что не надо путать легальную власть и легитимную власть. Да, власть может быть формально легальной, потому что вроде бы прошли президентские выборы, в рамках мировой практики якобы была некая конкуренция, кандидаты и итоги, которые будет озвучивать ЦИК.

Но легитимность власти заключается в том, насколько эти выборы повысят доверие у общества и к Токаеву, и к той системе, которую он создает. Судя по тому, как он это делает, я думаю, что даже та часть людей, которая дала ему определенный карт-бланш после января с расчетом на то, что он может изменить эту систему, тоже стала задаваться вопросом, почему «новый» Казахстан немножко напоминает «старый»?

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев целует государственный флаг во время церемонии инаугурации. 12 июня 2019 года

Пётр Троценко: Президентские выборы 2019 года так или иначе прошли под наблюдением и под диктовку Нурсултана Назарбаева. Сейчас Токаев выступает как самостоятельная фигура. Можно ли назвать выборы 2022 года первыми выборами без участия Назарбаева?

Досым Сатпаев: И да, и нет. Нет, потому что Нурсултан Назарбаев уже не фигурирует на политической сцене, убрали даже конституционные статьи, где он, как экс-президент, имел право участвовать в выборах неограниченное количество раз. Да, потому что сохранилась назарбаевская модель проведения выборов, и в этом плане никаких изменений не произошло.

Пётр Троценко: Можно ли хоть как-то спрогнозировать предстоящий семилетний срок президентства Токаева?

Досым Сатпаев: Самый ключевой вопрос: сможет ли Токаев до конца отсидеть свой срок и что за это время он сможет создать? Я лично сомневаюсь, что за это время своего президентства Токаев сумеет создать в Казахстане новую систему — с новыми политическими правилами, с новыми политическими игроками и с новыми политическими институтами, которые в первую очередь базируются на системе сдержек и противовесов.

Политическую реформу Токаев должен был начать с судебно-правовой системы — это стержень и позвоночник любых реформ в любой стране, первый шаг к формированию правового государства. Если гипотетически представить, что Токаев не успеет создать стопроцентно новую политическую систему, но за определенный период сумеет заложить основы сильной судебно-правовой системы, это станет гарантией того, что даже с его уходом все попытки каких-то элитных группировок перехватить власть, нарушить закон, переписать Конституцию будут встречены серьезным сопротивлением со стороны судебной системы.

Таким окном возможностей для Токаева был именно 2022 год, когда должно было произойти некое формирование скелета этой новой системы. Но мы видим, что и скелет не новый, и мышцы прежние, и мозг тот, который был. Токаев просто пытается реанимировать прежнюю систему, как Горбачев в свое время пытался реанимировать систему СССР.

Пётр Троценко: Ну Горбачеву досталась уже не страна, а тонущее судно, которое разваливалось на части. Он там уже вряд ли мог что-то сделать.

Досым Сатпаев: Здесь то же самое. Назарбаев оставил Токаеву тонущее судно. И Токаеву нужно изменить буквально за пять лет то, чего не было сделано за 30 лет. К примеру, создание среднего класса. Это тоже очень важная задача, которая должна стоять перед властью, но ее невозможно решить за короткий период времени. Даже политические реформы можно провести быстрее, чем социально-экономические. А самый главный итог эффективных социально-экономических реформ — появление среднего класса, хотя бы 30–40 процентов, а не как сейчас 10–15 процентов, и то в основном в Алматы.

Ну и сама корпоративная патрон-клиентская система не меняется и меняться вряд ли будет. Потому что Токаев привык к такой системе: он патрон, остальные — клиентелы, получающие власть и определенные финансовые ресурсы в обмен на лояльность. Эта схема сохранится, потому что Токаев пришел к власти без большой команды, как часть команды назарбаевской, которая по-другому работать не умеет.

Естественно, формирование собственной команды Токаев будет проводить по назарбаевским условиям, когда превыше всего не профессионализм и способности, а лояльность и преданность. Это может загнать Токаева в ту же самую ловушку, в которую загнал себя Назарбаев, — в информационный вакуум.

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев

Пётр Троценко: В отличие от Путина и Назарбаева, Токаев, вероятнее всего, умеет пользоваться интернетом, — возможно, у него есть даже телефон без кнопок, он читает новости и самостоятельно формирует собственную картину мира.

Досым Сатпаев: Токаев всё-таки не Дональд Трамп, который полдня проводил в социальных сетях. Возможно, Токаев и мониторит какие-то социальные сети, но схема подачи информации, скорее всего, такая же, как и при Назарбаеве, когда администрация президента в очень сокращенном формате формирует определенные информационные источники, аналитические справки и контент-анализ.

К слову, администрация президента при Токаеве превращается в очень серьезный ресурс. Я так думаю, что даже эти выборы Токаев полностью отдал под контроль администрации, потому что сейчас ему больше нравится внешнеполитическая тусовка. Это его любимая сфера.

Пётр Троценко: Опять же, там он может выставить себя в выгодной позиции: поговорить по-французски, поздороваться по-китайски, пошутить по-английски.

Досым Сатпаев: Так в этом-то и суть. Эта часть политтехнологии позиционирует Токаева как именно того самого нужного человека с дипломатическим опытом, который поможет Казахстану удержаться в геополитическом шторме. И Токаев четко понимает, что во внешней политике он как рыба в воде. А что касается внутриполитических вещей и самого избирательного процесса, это всё он отдал на откуп администрации президента, тем людям, которые и при Назарбаеве этим занимались.

Если Токаев, условно, станет заложником своего окружения, как стал со временем Назарбаев, если это окружение будет в первую очередь заинтересовано в том, чтобы показывать свою значимость и эффективность, — то это приведет к искажению информационных потоков. В этой системе никто не хочет быть гонцом плохих новостей, поэтому если и будут говорить о проблемах, то ссылаясь на какие-то внешние факторы, не связанные с реализацией экономических программ и с деятельностью правительства.

Либо, если надо, найдут козла отпущения, чтобы кинуть некое жертвенное мясо на потребу публике. Так было и при Назарбаеве: он любил публично ругать министров, акимов, кого-то снимать со своих постов. Я думаю, что при Токаеве формируется точно такая же схема.