Данияр Ашимбаев, автор энциклопедии «Кто есть кто в Казахстане», считает, что в стране отсутствует управление: правительство игнорирует поручения президента, госхолдинги и нацкомпании – решения правительства.
«ЭКСПЕРИМЕНТЫ ПРИВЕЛИ К ПРОТИВОРЕЧИЯМ И НЕЭФФЕКТИВНОСТИ»
Тридцатитрехлетний Данияр Ашимбаев, экономист по образованию, трудовую деятельность начал в 1990 году в библиотеке Академии наук. Он известен как руководитель информационно-издательского проекта «Кто есть кто в Казахстане».
Опытный энциклопедист и исследователь истории современной власти, хорошо знает тех, кто ее творит. Беседу с корреспондентом радио Азаттык Данияр Ашимбаев начал с темы состояния управления в стране:
- На сегодняшний момент у нас имеется ряд тенденций, которые определяют кадровую политику. Во-первых, прежняя система государственного управления пришла в большой упадок. Например, министерское управление по ряду причин оказалось практически парализованным.
С одной стороны, общее падение уровня компетентности практически на всех уровнях, с другой - небывалый уровень коррумпированности.
Во-вторых, со стороны центра – высших органов власти, в лице, скажем, администрации президента, правительства – во многом произошла утрата жесткого контроля над деятельностью местных органов власти, отраслевых предприятий и так далее.
Это во многом связано с тем, конечно, что у нас наиболее важные сферы экономики, как нефть, газ, черные и цветные металлы и другие, находятся под контролем не столько государственных органов, сколько конкретных лиц, имеющих прямой выход к высшему руководству страны.
Поэтому эти сферы фактически стали выпадать из управления. Это стало одним из факторов, когда общий уровень работы аппарата стал падать. И в последние годы активно проводились всевозможные эксперименты. Например, была проведена административная реформа, которая по идее должна была повысить качество управления, то есть адаптировать его к современным реалиям.
Допустим, в 2004 году осуществлена реформа распределения уровня между бюджетами, в результате чего, например, на уровне одной области появились два ведомства, занимающиеся сельским хозяйством, пять ведомств по ЧС [чрезвычайным ситуациям], три ведомства по здравоохранению и так далее.
В итоге определить, у какого ведомства где кончаются полномочия, стало практически невозможно. То есть вместо оптимизации получилась очень сложная система, которая во многом сама себе стала противоречить и показала свою еще большую неэффективность.
После этого в последние годы шла реформа на уровне центральной власти, когда, если вы помните, была попытка разделить все министерства и ведомства на стратегические, тактические, контрольные и так далее.
То есть система аппарата еще больше усложнилась, и, как обычно, по старой традиции, все это сопровождалось оттоком наиболее профессиональных кадров.
В-третьих, в целях еще большей попытки что-то изменить, был внедрен институт ответственных секретарей. В принципе, идея сама по себе была интересной. Несмотря на то что к этому шли достаточно долго, новый институт был совершенно не отработан. Хотя первоначально предполагалось, что эта должность будет внедрена в порядке эксперимента и опробована, а потом только будет взята для нашего управления, а на практике же ее внедрили во все ведомства.
В итоге на сегодняший день мы можем говорить, что государственный аппарат реального участия в управлении страной уже давно не принимает...
«ИДЕТ ЛИШЬ ИМИТАЦИЯ ПРОЦЕССА УПРАВЛЕНИЯ»
- Господин Ашимбаев, тогда кто же реально управляет страной, экономикой?
- Начну с примера. Недавно у меня была встреча. К нам приезжал один иностранец, который собирался инвестировать в Казахстан серьезные средства и запустить два производства. Как он рассказал в беседе со мной, с этой целью он вместе со своими партнерами провели переговоры с одной национальной компанией и подписали договор.
Успели даже разработать ТЭО [технико-экономическое обоснование] проектов. Затем они вышли на уровень министерства, одним словом все было обговорено, подписаны соответствующие документы. Наконец вышло постановление правительства.
«В итоге, - рассказывает этот иностранец, - через полгода меняется руководство национальной компании и руководство министерства. И нам пришлось всю эту процедуру пройти заново. Потому что все принятые ранее решения новое руководство не признало. Мы обратились к чиновникам на уровне правительства, где нам дали массу обещаний, подписали ряд постановлений правительства. А фактически никто их не выполнял».
И этот иностранец спрашивает у меня: кто должен принимать решение, чтобы мы здесь начали работать? Я ему говорю, что по большому счету такое решение принять уже никто не может. Потому что, допустим, многие поручения президента игнорируются правительством, постановление правительства игнорируется государственными холдингами, а решения госхолдингов игнорируются национальными компаниями.
А акиматы – те вообще живут какой-то отдельной жизнью. Потому что все их активы перешли под контроль СПК [социально-предпринимательских корпораций]. А кто фактически управляет этими СПК, это уже большой вопрос!
Один только гигантский национальный государственный холдинг «Самрук-Казына» чего стоит. В него «набили», по разным данным, больше 100 компаний, он имеет огромный управленческий аппарат. Я не могу сказать, что ими [СПК и фондом «Самрук-Казына»] кто-то реально управляет.
СПК и госхолдинги вроде бы живут сами по себе. Но непонятно, к какому сектору – государственному или частному – они относятся и к чьей компетенции и кто контролирует их решения? А на мой взгляд, никто и ничем уже давно не управляет. То есть на всех уровнях на сегодня идет лишь имитация процесса управления.
Однако принятие реального политического решения, основанного на здравом анализе ситуации, фактаже, доведение его до ума и контроль над его исполнением - вот с этой точки зрения управление в стране отсутствует.
«В СПК ОГРОМНОЕ БЛАГОСОСТОЯНИЕ БЕССМЫСЛЕННО ТРАТИТСЯ НАПРАВО И НАЛЕВО»
- А вы можете вкратце разъяснить, с какой целью были созданы социально-предпринимательские корпорации?
- Для чего они были созданы - это было достаточно понятно. В местных органах власти, в ведении акиматов при разделе полномочий оказалось достаточно всевозможных активов. Допустим, земельные участки, предприятия, хотя многие из них уже не работали.
Идея создания СПК заключалась в том, чтобы оторвать эти кормушки у местных органов власти и направить их работать конкретно на экономику. К сегодняшнему дню создано семь СПК, которые отобрали все возможные активы у местных акиматов, вплоть до домов отдыха и прочее.
В этом есть некий минус. Потому что местные элиты оказались окончательно оторваны в итоге от финансовых потоков, находящихся даже на их территории. Благодаря этому коррумпированность местных акиматов хотя немножко снизилась, но интересы местных элит сильно пострадали.
Хотя крупные месторождения нефти, газа и других природных ресурсов и находятся на территориях определенных регионов, сами регионы в освоении этих месторождений не участвуют. Регионы как бы здесь ни при чем. Все предприятия, как правило, зарегистрированы в Алматы или Астане, соответственно и налоговые отчисления достаются им.
Теперь и все остальное, ценное, оставшееся в ведении местных властей, тоже отобрали, и сейчас находится, по сути, под контролем центра. И теперь, с точки зрения политического самочувствия местной элиты, это не очень хорошо!
Чем занимаются СПК? Это для меня по большому счету большая загадка. Я слежу за деятельностью этих СПК. Мне кажется, что СПК – это некое такое уродливое образование, которое ни за что не отвечает, но при этом никому не дает этим заниматься.
Нельзя сказать, что СПК - это коррумпированная система. Я думаю, что это скорее некомпетентность. Если раньше просто и банально разворовывали (при этом люди старались и что-то все-таки создавали за эти деньги, чтобы скрыть свое воровство), то теперь в СПК огромное благосостояние бессмысленно тратится направо и налево. И определить, куда все идет, уже невозможно.
- Господин Ашимбаев, относительно введения СПК есть мнение ряда политологов о том, что Акорда в лице СПК создала очередную вертикаль власти с целью усилить контроль на местах. Так ли это?
- Вы знаете, первоначально я тоже думал, что СПК создается как некая параллельная система управления на местах, так как доверие к акиматам и эффективность их деятельности уже давно стояли под вопросом. Но с учетом того, что СПК существуют больше двух лет, я не вижу от них какой-то реальной отдачи.
СПК - это не система управления. Особой отдачи для развития местного бизнеса не дают. Прибрав к рукам все местные активы, СПК вот уже два года совершенно бессмысленно существуют и никак не могут найти модель своего существования. То есть параллельной системой власти они не стали. Экономический прорыв обеспечить они не в состоянии.
По большому счету многие уже задаются вопросом, что с ними делать сейчас. Упразднять как-то неудобно, потому что эти СПК создавали с большой помпой. Но смысла в их существования все меньше и меньше.
На мой взгляд, местную исполнительную власть можно было реформировать путем повышения ее ответственности. Допустим, усилив контроль со стороны местных маслихатов над местной исполнительной властью, повысить транспарентность принимаемых ею решений.
Вместо того чтобы создать некий один центр для принятия решений и жестко контролировать их исполнение, у нас возникла очень сложная система управления. В данном случае СПК изначально создавались как некий межрегиональный орган власти, то есть каждая СПК контролирует два-три региона.
Кстати, в какой-то момент у нас пошла система межрегионального управления. Например, территориальные департаменты по государственному имуществу перешли к межрегиональному принципу работы. Департаменты по банкротству, по экологии и земельные инспекции также перешли на межрегиональный принцип работы.
По сути, начался процесс создания надрегионального управления, то есть некоего центра, курирующего два-три региона. Но в итоге эта работа застопорилась и теперь какие-то центральные органы исполнительной власти представлены на уровне региона, а какие-то на межрегиональном уровне.
При этом схема распределения регионов между ними не идентична, то есть разные области относятся к разным межрегиональным структурам. В результате возникла полная чехарда из-за того, что в центре уже давно забыли, что для чего все это создавалось.
«КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА ВЕДЕТСЯ БЕССИСТЕМНО. РЕШЕНИЯ ПРИНИМАЮТСЯ СПОНТАННО»
- Господин Ашимбаев, как вы думаете, внутренняя кадровая политика руководства Казахстана может привести к разрушению единства в обществе? Могут ли структуры типа СПК вызвать столкновение между регионами или регионов с центром?
- Нет. Некий баланс соблюдается, и, допустим, какие бы некомпетентные кадровые решения ни принимались, все равно существует некий баланс, который поддерживается. Вы имеете в виду усиление представителей одного региона по отношению к остальным?
- В том числе.
- В принципе я такого не вижу. Сейчас пытаются усилить, наоборот, процесс обмена кадрами между центром и регионами. При Кунаеве, например, поддерживалась политика, когда северян отправляли на запад, южан - на восток и так далее. И все время перспективные кадры из регионов «обкатывали» в центре, а потом бросали их в регионы, чтобы разрушить систему землячества.
В какой-то степени эта политика сейчас стала возобновляться. Например, кызылординец Бердыбек Сапарбаев в Восточно-Казахстанскую область поехал руководить. В принципе, я считаю: это достаточно сильное назначение. Таких примеров достаточно много. Организационный отдел администрации президента стал укомплектовываться, допустим, кадрами не из банковской сферы, а из местных органов.
Некое понимание всей щекотливости этого вопроса, в принципе, есть. Но вот станет ли оно системой государственной политики, говорить пока еще рано. Некой системы кадровой политики в Казахстане еще нет.
Года три назад по каким-то признакам можно было еще что-то предугадать - те или иные назначения. Они имели смысл и логику. А сегодня даже и этого нет. К примеру, перемены в силовом блоке, когда Бауыржан Мухамеджанов и Загипа Балиева перешли в парламент, Рашид Тусупбеков в министерство юстиции (минюст), Кайрат Мами – в генеральнную прокуроратуру и так далее.
По большому счету если внимательно посмотреть, все эти назначения, хотя и производились с разницей в два дня, - каждое из них производилось, по сути, по разным причинам. Решения были во многом спонтанными.
- То есть вы хотите сказать, что логического объяснения этим назначениям трудно найти?
- В каждом отдельном случае найти объяснение можно. Понимаете, все давно ждали отставки Балиевой или ее перевода на другую высокую должность. На посту главы минюста к ней было слишком много претензий. Я не думаю, что при ее смене сильно опирались на общественное мнение. Реальные причины тех назначений сейчас понять невозможно.
- По общему мнению независимой прессы и оппозиции, руководство страны в последнее время испытывает «голод» в профессиональных и опытных кадрах. Вы согласны с этим мнением?
- В Казахстане кадровая политика ведется абсолютно бессистемно. В итоге критерий профессионализма во многом размазался. Нет нормальной системы подготовки кадров. Нет банка данных, где определялось бы, допустим, соответствие человека той или иной должности.
«ОТВЕТСТВЕННЫЕ СЕКРЕТАРИ МЕНЯЮТСЯ ЧАЩЕ, ЧЕМ МИНИСТРЫ»
- Господин Ашимбаев, как бы вы объяснили внедрение такого нового института во всех министерствах, как должность ответственного секретаря?
- Здесь логические и политические причины внедрения этого института немножко не совпали меж собой. В принципе, сама идея была неплохая. У нас ведь сложилась традиция - когда министр меняется, меняется вместе с ним и вся команда.
- Получается, что закон «О государственной службе» игнорируется даже в высших эшелонах власти?
- Закон дает большой зазор. Закон о госслужбе, в принципе, при всех его плюсах, дает массу вариантов для его толкования в ту или иную сторону.
При введении института ответственных секретарей предполагалось, что министры будут заниматься политическими вопросами, а ответственные секретари обеспечат стабильность кадрового аппарата. Но это опять-таки в теории.
А практика показала, что ответственные секретари меняются в три раза чаще, чем министры. Сейчас, допустим, в двух министерствах – министерстве индустрии и торговли и министерстве охраны окружающей среды – эти должности вакантны. А вопрос, кто может занять эту должность, даже еще не рассматривается.
Министры практически подобрали под себя полномочия ответственных секретарей. Новые министры категорически не желают работать с ответственными секретарями, доставшимися от предыдущего министра. То есть фактически ответственные секретари выполняют функции первого вице-министра или руководителя аппарата министерства.
Указ президента и закон были формально соблюдены. А политическая практика показала, что этот эксперимент, мягко говоря, не прошел. Смысл был, но он был реализован, как обычно, не с теми последствиями.
- Спасибо, господин Ашимбаев, за беседу!
Тридцатитрехлетний Данияр Ашимбаев, экономист по образованию, трудовую деятельность начал в 1990 году в библиотеке Академии наук. Он известен как руководитель информационно-издательского проекта «Кто есть кто в Казахстане».
Опытный энциклопедист и исследователь истории современной власти, хорошо знает тех, кто ее творит. Беседу с корреспондентом радио Азаттык Данияр Ашимбаев начал с темы состояния управления в стране:
- На сегодняшний момент у нас имеется ряд тенденций, которые определяют кадровую политику. Во-первых, прежняя система государственного управления пришла в большой упадок. Например, министерское управление по ряду причин оказалось практически парализованным.
С одной стороны, общее падение уровня компетентности практически на всех уровнях, с другой - небывалый уровень коррумпированности.
Во-вторых, со стороны центра – высших органов власти, в лице, скажем, администрации президента, правительства – во многом произошла утрата жесткого контроля над деятельностью местных органов власти, отраслевых предприятий и так далее.
Это во многом связано с тем, конечно, что у нас наиболее важные сферы экономики, как нефть, газ, черные и цветные металлы и другие, находятся под контролем не столько государственных органов, сколько конкретных лиц, имеющих прямой выход к высшему руководству страны.
Поэтому эти сферы фактически стали выпадать из управления. Это стало одним из факторов, когда общий уровень работы аппарата стал падать. И в последние годы активно проводились всевозможные эксперименты. Например, была проведена административная реформа, которая по идее должна была повысить качество управления, то есть адаптировать его к современным реалиям.
Допустим, в 2004 году осуществлена реформа распределения уровня между бюджетами, в результате чего, например, на уровне одной области появились два ведомства, занимающиеся сельским хозяйством, пять ведомств по ЧС [чрезвычайным ситуациям], три ведомства по здравоохранению и так далее.
В итоге определить, у какого ведомства где кончаются полномочия, стало практически невозможно. То есть вместо оптимизации получилась очень сложная система, которая во многом сама себе стала противоречить и показала свою еще большую неэффективность.
После этого в последние годы шла реформа на уровне центральной власти, когда, если вы помните, была попытка разделить все министерства и ведомства на стратегические, тактические, контрольные и так далее.
То есть система аппарата еще больше усложнилась, и, как обычно, по старой традиции, все это сопровождалось оттоком наиболее профессиональных кадров.
В-третьих, в целях еще большей попытки что-то изменить, был внедрен институт ответственных секретарей. В принципе, идея сама по себе была интересной. Несмотря на то что к этому шли достаточно долго, новый институт был совершенно не отработан. Хотя первоначально предполагалось, что эта должность будет внедрена в порядке эксперимента и опробована, а потом только будет взята для нашего управления, а на практике же ее внедрили во все ведомства.
В итоге на сегодняший день мы можем говорить, что государственный аппарат реального участия в управлении страной уже давно не принимает...
«ИДЕТ ЛИШЬ ИМИТАЦИЯ ПРОЦЕССА УПРАВЛЕНИЯ»
- Господин Ашимбаев, тогда кто же реально управляет страной, экономикой?
- Начну с примера. Недавно у меня была встреча. К нам приезжал один иностранец, который собирался инвестировать в Казахстан серьезные средства и запустить два производства. Как он рассказал в беседе со мной, с этой целью он вместе со своими партнерами провели переговоры с одной национальной компанией и подписали договор.
Успели даже разработать ТЭО [технико-экономическое обоснование] проектов. Затем они вышли на уровень министерства, одним словом все было обговорено, подписаны соответствующие документы. Наконец вышло постановление правительства.
«В итоге, - рассказывает этот иностранец, - через полгода меняется руководство национальной компании и руководство министерства. И нам пришлось всю эту процедуру пройти заново. Потому что все принятые ранее решения новое руководство не признало. Мы обратились к чиновникам на уровне правительства, где нам дали массу обещаний, подписали ряд постановлений правительства. А фактически никто их не выполнял».
И этот иностранец спрашивает у меня: кто должен принимать решение, чтобы мы здесь начали работать? Я ему говорю, что по большому счету такое решение принять уже никто не может. Потому что, допустим, многие поручения президента игнорируются правительством, постановление правительства игнорируется государственными холдингами, а решения госхолдингов игнорируются национальными компаниями.
А акиматы – те вообще живут какой-то отдельной жизнью. Потому что все их активы перешли под контроль СПК [социально-предпринимательских корпораций]. А кто фактически управляет этими СПК, это уже большой вопрос!
Один только гигантский национальный государственный холдинг «Самрук-Казына» чего стоит. В него «набили», по разным данным, больше 100 компаний, он имеет огромный управленческий аппарат. Я не могу сказать, что ими [СПК и фондом «Самрук-Казына»] кто-то реально управляет.
СПК и госхолдинги вроде бы живут сами по себе. Но непонятно, к какому сектору – государственному или частному – они относятся и к чьей компетенции и кто контролирует их решения? А на мой взгляд, никто и ничем уже давно не управляет. То есть на всех уровнях на сегодня идет лишь имитация процесса управления.
Однако принятие реального политического решения, основанного на здравом анализе ситуации, фактаже, доведение его до ума и контроль над его исполнением - вот с этой точки зрения управление в стране отсутствует.
«В СПК ОГРОМНОЕ БЛАГОСОСТОЯНИЕ БЕССМЫСЛЕННО ТРАТИТСЯ НАПРАВО И НАЛЕВО»
- А вы можете вкратце разъяснить, с какой целью были созданы социально-предпринимательские корпорации?
- Для чего они были созданы - это было достаточно понятно. В местных органах власти, в ведении акиматов при разделе полномочий оказалось достаточно всевозможных активов. Допустим, земельные участки, предприятия, хотя многие из них уже не работали.
Идея создания СПК заключалась в том, чтобы оторвать эти кормушки у местных органов власти и направить их работать конкретно на экономику. К сегодняшнему дню создано семь СПК, которые отобрали все возможные активы у местных акиматов, вплоть до домов отдыха и прочее.
В этом есть некий минус. Потому что местные элиты оказались окончательно оторваны в итоге от финансовых потоков, находящихся даже на их территории. Благодаря этому коррумпированность местных акиматов хотя немножко снизилась, но интересы местных элит сильно пострадали.
Хотя крупные месторождения нефти, газа и других природных ресурсов и находятся на территориях определенных регионов, сами регионы в освоении этих месторождений не участвуют. Регионы как бы здесь ни при чем. Все предприятия, как правило, зарегистрированы в Алматы или Астане, соответственно и налоговые отчисления достаются им.
Теперь и все остальное, ценное, оставшееся в ведении местных властей, тоже отобрали, и сейчас находится, по сути, под контролем центра. И теперь, с точки зрения политического самочувствия местной элиты, это не очень хорошо!
Чем занимаются СПК? Это для меня по большому счету большая загадка. Я слежу за деятельностью этих СПК. Мне кажется, что СПК – это некое такое уродливое образование, которое ни за что не отвечает, но при этом никому не дает этим заниматься.
Нельзя сказать, что СПК - это коррумпированная система. Я думаю, что это скорее некомпетентность. Если раньше просто и банально разворовывали (при этом люди старались и что-то все-таки создавали за эти деньги, чтобы скрыть свое воровство), то теперь в СПК огромное благосостояние бессмысленно тратится направо и налево. И определить, куда все идет, уже невозможно.
- Господин Ашимбаев, относительно введения СПК есть мнение ряда политологов о том, что Акорда в лице СПК создала очередную вертикаль власти с целью усилить контроль на местах. Так ли это?
- Вы знаете, первоначально я тоже думал, что СПК создается как некая параллельная система управления на местах, так как доверие к акиматам и эффективность их деятельности уже давно стояли под вопросом. Но с учетом того, что СПК существуют больше двух лет, я не вижу от них какой-то реальной отдачи.
СПК - это не система управления. Особой отдачи для развития местного бизнеса не дают. Прибрав к рукам все местные активы, СПК вот уже два года совершенно бессмысленно существуют и никак не могут найти модель своего существования. То есть параллельной системой власти они не стали. Экономический прорыв обеспечить они не в состоянии.
По большому счету многие уже задаются вопросом, что с ними делать сейчас. Упразднять как-то неудобно, потому что эти СПК создавали с большой помпой. Но смысла в их существования все меньше и меньше.
На мой взгляд, местную исполнительную власть можно было реформировать путем повышения ее ответственности. Допустим, усилив контроль со стороны местных маслихатов над местной исполнительной властью, повысить транспарентность принимаемых ею решений.
Вместо того чтобы создать некий один центр для принятия решений и жестко контролировать их исполнение, у нас возникла очень сложная система управления. В данном случае СПК изначально создавались как некий межрегиональный орган власти, то есть каждая СПК контролирует два-три региона.
Кстати, в какой-то момент у нас пошла система межрегионального управления. Например, территориальные департаменты по государственному имуществу перешли к межрегиональному принципу работы. Департаменты по банкротству, по экологии и земельные инспекции также перешли на межрегиональный принцип работы.
По сути, начался процесс создания надрегионального управления, то есть некоего центра, курирующего два-три региона. Но в итоге эта работа застопорилась и теперь какие-то центральные органы исполнительной власти представлены на уровне региона, а какие-то на межрегиональном уровне.
При этом схема распределения регионов между ними не идентична, то есть разные области относятся к разным межрегиональным структурам. В результате возникла полная чехарда из-за того, что в центре уже давно забыли, что для чего все это создавалось.
«КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА ВЕДЕТСЯ БЕССИСТЕМНО. РЕШЕНИЯ ПРИНИМАЮТСЯ СПОНТАННО»
- Господин Ашимбаев, как вы думаете, внутренняя кадровая политика руководства Казахстана может привести к разрушению единства в обществе? Могут ли структуры типа СПК вызвать столкновение между регионами или регионов с центром?
- Нет. Некий баланс соблюдается, и, допустим, какие бы некомпетентные кадровые решения ни принимались, все равно существует некий баланс, который поддерживается. Вы имеете в виду усиление представителей одного региона по отношению к остальным?
- В том числе.
- В принципе я такого не вижу. Сейчас пытаются усилить, наоборот, процесс обмена кадрами между центром и регионами. При Кунаеве, например, поддерживалась политика, когда северян отправляли на запад, южан - на восток и так далее. И все время перспективные кадры из регионов «обкатывали» в центре, а потом бросали их в регионы, чтобы разрушить систему землячества.
В какой-то степени эта политика сейчас стала возобновляться. Например, кызылординец Бердыбек Сапарбаев в Восточно-Казахстанскую область поехал руководить. В принципе, я считаю: это достаточно сильное назначение. Таких примеров достаточно много. Организационный отдел администрации президента стал укомплектовываться, допустим, кадрами не из банковской сферы, а из местных органов.
Некое понимание всей щекотливости этого вопроса, в принципе, есть. Но вот станет ли оно системой государственной политики, говорить пока еще рано. Некой системы кадровой политики в Казахстане еще нет.
Года три назад по каким-то признакам можно было еще что-то предугадать - те или иные назначения. Они имели смысл и логику. А сегодня даже и этого нет. К примеру, перемены в силовом блоке, когда Бауыржан Мухамеджанов и Загипа Балиева перешли в парламент, Рашид Тусупбеков в министерство юстиции (минюст), Кайрат Мами – в генеральнную прокуроратуру и так далее.
По большому счету если внимательно посмотреть, все эти назначения, хотя и производились с разницей в два дня, - каждое из них производилось, по сути, по разным причинам. Решения были во многом спонтанными.
- То есть вы хотите сказать, что логического объяснения этим назначениям трудно найти?
- В каждом отдельном случае найти объяснение можно. Понимаете, все давно ждали отставки Балиевой или ее перевода на другую высокую должность. На посту главы минюста к ней было слишком много претензий. Я не думаю, что при ее смене сильно опирались на общественное мнение. Реальные причины тех назначений сейчас понять невозможно.
- По общему мнению независимой прессы и оппозиции, руководство страны в последнее время испытывает «голод» в профессиональных и опытных кадрах. Вы согласны с этим мнением?
- В Казахстане кадровая политика ведется абсолютно бессистемно. В итоге критерий профессионализма во многом размазался. Нет нормальной системы подготовки кадров. Нет банка данных, где определялось бы, допустим, соответствие человека той или иной должности.
«ОТВЕТСТВЕННЫЕ СЕКРЕТАРИ МЕНЯЮТСЯ ЧАЩЕ, ЧЕМ МИНИСТРЫ»
- Господин Ашимбаев, как бы вы объяснили внедрение такого нового института во всех министерствах, как должность ответственного секретаря?
- Здесь логические и политические причины внедрения этого института немножко не совпали меж собой. В принципе, сама идея была неплохая. У нас ведь сложилась традиция - когда министр меняется, меняется вместе с ним и вся команда.
- Получается, что закон «О государственной службе» игнорируется даже в высших эшелонах власти?
- Закон дает большой зазор. Закон о госслужбе, в принципе, при всех его плюсах, дает массу вариантов для его толкования в ту или иную сторону.
При введении института ответственных секретарей предполагалось, что министры будут заниматься политическими вопросами, а ответственные секретари обеспечат стабильность кадрового аппарата. Но это опять-таки в теории.
А практика показала, что ответственные секретари меняются в три раза чаще, чем министры. Сейчас, допустим, в двух министерствах – министерстве индустрии и торговли и министерстве охраны окружающей среды – эти должности вакантны. А вопрос, кто может занять эту должность, даже еще не рассматривается.
Министры практически подобрали под себя полномочия ответственных секретарей. Новые министры категорически не желают работать с ответственными секретарями, доставшимися от предыдущего министра. То есть фактически ответственные секретари выполняют функции первого вице-министра или руководителя аппарата министерства.
Указ президента и закон были формально соблюдены. А политическая практика показала, что этот эксперимент, мягко говоря, не прошел. Смысл был, но он был реализован, как обычно, не с теми последствиями.
- Спасибо, господин Ашимбаев, за беседу!