Доцент Валерий Каро-Мадэ осмелился выступить в суде в защиту доцента Аркена Уака (фамилия которого в советское время писалась как Уваков). Тогда в защиту будущего крупного диссидента выступила еще один преподаватель этого вуза – Нинель Фокина.
В этот период ректором института был Павел Атрушкевич. Корреспондентам радио Азаттык удалось связаться с ним и задать вопросы. Далее в этом материале представляем его позицию.
Аркен Уак был осужден на восемь лет по обвинениям политического характера и отправлен в тюрьму на Колыму, где провел четыре года и был возвращен в Алматы под домашний арест. Позже был реабилитирован. Умер в марте 2003 года, но успел выпустить две самиздатовские книги с разоблачениями разгона Декабрьских демонстраций и последовавших репрессий.
Нинель Фокина ушла из вуза и стала правозащитником – возглавляет Алматинский Хельсинкский комитет. Павел Атрушкевич более десяти лет пробыл в должности ректора Алматинского архитектурно-строительного института; возглавлял Ассамблею народа Казахстана – был заместителем председателя этой организации (номинально ее председателем является президент Нурсултан Назарбаев). В настоящее время проживает в Одессе.
Валерий Каро-Мадэ, опасаясь репрессий, в течение пяти лет вынужден был пробыть за пределами Казахстана. Вернувшись, он до сих пор безуспешно пытается восстановиться на прежней работе, а также добиться выплаты причитающейся, по его мнению, компенсации. Пенсию в свои 77 лет, по его словам, не получает.
"ЖЕЛТОКСАНОВЦА" – НА КОЛЫМУ
– Господин Каро-Мадэ, известно, что вы выступили на судебном процессе в защиту коллеги Аркена Уака – доцента Алматинского архитектурно-строительного института, который был отправлен на долгие годы на Колыму за то, что он якобы был одним из подстрекателей межнациональной вражды и якобы внушал студентам антикоммунистические и антисоветские идеи. Было такое?
– Всё правильно. Так и было. Аркен Уак был не подстрекатель, а «главный организатор» Декабрьских событий, – это есть в материалах суда. Его, как «главного организатора» Декабрьских событий, арестовали, и он получил восемь лет. Четыре года он провел на Колыме и четыре года под домашним арестом. После этого суд оправдал его полностью за отсутствием в его действиях состава преступления.
– Также говорилось, что один из его студентов, Кайрат Рыскулбеков, убил дружинника в дни Декабрьских событий в Алматы. Что связывало Аркена Уака и Кайрата Рыскулбекова?
– Во время его судебного процесса в зал суда приводили в наручниках Кайрата Рыскулбекова. Пытались из Кайрата сделать соучастника, то есть якобы Кайрат не пошел бы на площадь, но его якобы подстрекал Аркен Уак пойти туда и он, мол, под действием этих подстрекательских разговоров пошел на площадь и совершил убийство. Значит, получается, что Аркен Уак – косвенный убийца, так власти хотели сделать.
На самом деле Кайрат – к его чести – сказал: «Я – студент первого курса (Аркен Уак преподавал на старших курсах. – Примечание Валерия Каро-Мадэ). Никто меня не подстрекал. Я его вижу в первый раз – на суде». Представляете?! Кайрату сказали, что если он свалит вину на Аркена Уака, то его участь будет облегчена. Вот такая ситуация была тогда на суде Аркена Уака.
Теперь именем Кайрата Рыскулбекова названа улица, на которой стоит Казахская государственная архитектурно-строительная академия, наш бывший институт так теперь называется.
При этом очень важно осветить роль ректора тогдашнего Алматинского архитектурно-строительного института Павла Атрушкевича…
– Сторонники Аркена Уака говорят, что власти на самом деле воспользовались Декабрьскими событиями для того, чтобы избавиться от таких правдоискателей, как Аркен Уак. Известно, что вместе с вами его защищала и доцент Нинель Фокина. Со временем Нинель Фокина стала правозащитником. Как вы добивались освобождения Аркена Уака? Как сложилась дальнейшая судьба Аркена Уака?
– Аркена Уака отправили в Магадан по этапам. К нему дважды выезжала его супруга Тохтар Рахметова – как когда-то жены декабристов. Даже начальник тюрьмы ел фрукты из нашего солнечного Казахстана. Четыре года он там провел. Столько было писем в его защиту, что уже начальник тюрьмы сказал тогда: «Да забирайте его куда-нибудь! Мы не можем – к нам бесконечно всякие правозащитники приезжают. Забирайте его в Казахстан».
На нашу сторону встали известные в Казахстане люди – Олжас Сулейменов, Мухтар Шаханов и Мурат Ауэзов. И благодаря их содействию Аркен Уак был возвращен в Алматы, где его перевели под домашний арест.
Он жил в Алматы, ходил отмечаться в милицию. Но поскольку был осужденным, то его не вернули на преподавательскую должность. Как же – разве можно воспитывать студентов такому политически неблагонадежному педагогу?
Когда он все восемь лет «отмотал» и его восстановили на работе в прежней должности, то есть он мог заведовать кафедрой и мог преподавать, он пришел в институт и сказал: «Пока всех, кто меня защищал, не восстановят, я не вернусь к прежней работе». И так он и не вернулся.
ВОЛЧИЙ БИЛЕТ
– Вы долго судились с Павлом Атрушкевичем – бывшим ректором Алматинского архитектурно-строительного института. Какие у вас были к нему претензии? Чем закончились ваши судебные баталии в Казахстане?
– Они не закончились, они еще продолжаются. Сейчас мои судебные тяжбы с Атрушкевичем ведет мой адвокат Нурбек Абдраимов. Я в настоящее время нахожусь в России и вернусь только в начале январе. В частности, Атрушкевич мне выдал характеристику, в которой написано: «Необоснованно защищал осужденного Верховным судом гражданина Увакова».
За это меня, можно сказать, и уволили – потому что на совете института сказали так: «Мы долго терпели преподавателя Каро-Мадэ, хотя он систематически снижал нам показатель успеваемости по сопромату. Но сейчас он еще защищает государственного преступника Увакова. Этого мы ему простить не можем». Это было 3 марта 1987 года – в день рождения Михаила Горбачева, поэтому я и запомнил.
Из 18 членов совета 14 человек проголосовали против меня, а четыре человека всё-таки проголосовали за меня, которые сказали, что нельзя связывать мою преподавательскую работу с моей позицией в защиту «желтоксановцев». И с тех пор я стал безработным.
Суть моих претензий к Атрушкевичу в том, что он меня незаконно уволил. Он не только меня уволил. Он за участие в Декабрьских событиях уволил около 70 преподавателей и отчислил 360 студентов. Но делал он это хитро и подло – ни в одном приказе слова «желтоксан» не было. Студентов он отчислял «за плохую успеваемость», а преподавателей – «за слабую работу». Если взять приказы по институту за 1987 год – нигде там слова «желтоксан» не будет. По характеристике, которую мне выдал Атрушкевич, я нигде не мог устроиться – он мне выдал волчий билет.
– Господин Каро-Мадэ, нашему коллеге удалось поговорить с Павлом Атрушкевичем, и он заявил, что во время Декабрьских событий 1986 года ректором Алматинского архитектурно-строительного института он не был, к отчислениям студентов и увольнениям преподавателей отношения не имеет. Ваши претензии он называет не имеющими под собой основания…
– Врёт! Он ректором стал после постановления ЦК КПСС «О казахском национализме». Всех ректоров-казахов стали менять на русских, – была такая тогда политика. У нас есть неофициальная информация, что Атрушкевич был у Колбина и заявил, что будет бороться с казахским национализмом. Поэтому его поставили тоже ректором, хотя он по специальности вообще не строитель – он к строительному производству никакого отношения не имеет. Он – землемер по своему базовому образованию. Он был назначен, а не выбран ректором и после этого начал расправляться с «декабристами».
Так что он лжет вам, когда говорит, что не имеет отношения к увольнению преподавателей и отчислению студентов. Посмотрите приказы по институту с апреля по сентябрь 1987 года, если они только не уничтожены.
Есть еще один документ. Аркен Уак 24 июля 1987 году был осужден, а 29 сентября 1987 года в институте состоялось открытое партийное собрание с повесткой дня: «Обсуждение частного определения по делу Увакова». Аркен Уак уже был осужден на восемь лет, а я, Нинель Фокина и другие, кто защищал его, оказались в этом частном определении. На основании этого частного определения нас выгнали из института.
На том собрании – я не присутствовал на нем, если бы я знал, то обязательно пошел бы туда – Атрушкевич обратился к участникам собрания насчет моей защитнической позиции. И там 102 человека из 103 присутствующих проголосовали за возбуждение против меня уголовного дела за мою защитническую позицию в отношении Аркена Уака. И Атрушкевич уже этому делу дал ход.
Когда я узнал, что меня должны арестовать, я уехал из Казахстана. Меня предупредил один подполковник КГБ – там тоже были порядочные люди, – чтобы я не садился в самолет в Алма-Ате, потому что меня могли там арестовать прямо на трапе самолета. И меня увезли во Фрунзе, откуда я улетел в Москву, – там у меня тогда были родственники.
Через неделю мне позвонила жена и сказала: «Приходила милиция с ордером на твой арест. Они спросили: „А где ваш муж?“ А я говорю: „Не знаю, он уехал“ – „А куда уехал?“ – „Не знаю, мы с ним не живем“».
Вот так она меня спасла. Если бы она сказала, где я, они меня и в Москве могли бы достать.
– Как повели себя другие ваши коллеги из Алматинского архитектурно-строительного института – другие некоторые преподаватели и некоторые ваши ученики в отношении вас? Вы ранее утверждали, что некоторые преподаватели в угоду Павлу Атрушкевичу давали ложные показания против Аркена Уака – как во время репрессий после Декабрьских событий, так и после ухода Геннадия Колбина из Казахстана, когда общество пыталось очиститься от «колбинизма», когда бывшие жертвы Декабрьских репрессий, как Аркен Уак, подавали в суд за то, что они были репрессированы, и даже выигрывали суды (так, Аркен Уак выиграл суд и получил материальную компенсацию). Но даже в это краткое время очищения многие фигуранты Декабрьских событий вели себя по-прежнему. С какой человеческой моделью поведения вы столкнулись?
– Было полно лицемерия. Но были и проявления высоких человеческих качеств. Около 70 преподавателей были уволены из института за якобы плохую работу. Правда, Нинель Фокину не увольняли – она сама ушла из института, потому что видела, какие безобразия там творятся. Студенты-заочники, которым Аркен Уак ставил двойки, узнав, какая ему кара грозит, приходили на суд защищать его. Причем они записывались как свидетели обвинения, а выступали свидетелями защиты.
Я до сих пор помню студентку Шаргину – она была старостой группы. Так она прямо со слезами говорила на суде: «Простите меня, Аркен Баталович, я говорю вам, как дочь отцу: «Вы ни в чем не виноваты. Вас просто хотят использовать, подставить». А он тогда тоже был растроган и сказал: «Ну спасибо, доченька!» Она говорит: «Он мне двойку поставил, а я всё равно пришла его защищать». Понимаете?! Вот такая трогательная была взаимосвязь людей разных национальностей.
Конечно, был и национализм, был и шовинизм. Но и интернациональное братство между людьми тоже было.
НИКТО БОЛЬШЕ НЕ ДОБИВАЛСЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ
– Господин Каро-Мадэ, прошло 25 лет. 25 лет вашей жизни потрачены на то, чтобы доказывать, что вы репрессированы. 25 лет длится конфликт между вами и бывшим ректором института Атрушкевичем. 25 лет вы – и наряду с вами бывший ваш коллега по институту Нинель Фокина, которая потом стала правозащитником, – боретесь с несправедливостью. Почему в Казахстане, который через пять лет после Желтоксана получил независимость, на выяснение причин конфликта, на какую-то сатисфакцию требуется 25 лет, четверть века? Почему невозможно решить это быстро?
– Назначение Геннадия Колбина первым секретарем ЦК Компартии Казахстана было большой политической ошибкой Горбачева…
– Спустя 25 лет в Казахстане что-нибудь изменилось к лучшему?
– Молодежь, по-моему, стала более аполитичной, потому что она, наверное, боится… Например, тогда в нашем институте не все вернулись с площади, а некоторые вернулись покалеченными.
– Почему всё же в вашем случае надо было потратить 25 лет на выяснение обстоятельств?..
– Я несколько раз подавал в суд, меня по суду восстанавливали – два или три раза. Потом вмешивался Атрушкевич, и - эти решения суда отменяли, - то есть - использовался административный ресурс. Однажды на процессе в городском суде его адвокат от его имени сказал: «Мы его уволили не за Декабрьские события, а за плохую работу», хотя до этого за 20 лет непрерывной работы у меня не было ни одного замечания.
Это было после того, как Аркен Уак был полностью оправдан. Я вернулся в Казахстан и пытался восстановиться на работе – примерно в 1995 году. Но это не получалось, потому что всё время вмешивался Атрушкевич…
– Вы говорили, что около 70 преподавателей института были уволены в связи с Декабрьскими событиями 1986 года. Восстановились ли они на работе?
– Аркена Уака восстановили, но он не вышел на работу. Никто больше не добивался восстановления. Они устроились на другой работе, в том числе и в других вузах, и не стали судиться. Один только я боролся. И мне предлагали работу в другом вузе, но я отказался…
– Почему вы отказались от работы в другом месте? Почему вы боретесь все эти 25 лет? Что вам надо?
– Первая причина – я хотел восстановиться, потому что я был в голове очереди на получение трехкомнатной квартиры. Но после того как меня уволили, меня вычеркнули. До сих пор в моей однокомнатной квартире прописано шесть человек – членов моей семьи. Вторая причина – я добивался восстановления педагогического стажа. В связи с моим увольнением мой педагогический стаж потерян…
– Вы сейчас стоите в очереди на квартиру?
– Меня выкинули из очереди, и Атрушкевич все документы уничтожил. Но меня знают – что я участник Декабрьских событий. Мне в 2001 году в городском акимате обещали дать квартиру, но не дали. У меня уже взрослый сын, работает. Он вынужден с женой снимать квартиру за 500 долларов в месяц. Представляете? Мы бы могли отдать ему однокомнатную квартиру, которую я получил от института в 1978 году. Но в ней прописано шесть человек. Кроме того, что я пострадал, по существу я остался без жилья…
– Вы говорите, что обладаете статусом участника Декабрьских событий 1986 года…
– У меня есть справка…
– Но в то же время в прессе есть сведения, что некоторые активные участники «желтоксановских» организаций получили квартиру не по одному кругу. О чем это говорит?
– Да-да! Есть такие! Одна из причин состоит в том, что меня пять лет в Казахстане не было: я опасался ареста. У меня были основания опасаться ареста. Когда я узнал, что Аркен Уак полностью оправдан и угроза ареста, которая надо мной висела, миновала, тогда я вернулся. За это время многие участники уже получили квартиру, а я ничего не получил, потому что меня просто не было. Жена моя этим не занималась.
«СИТУАЦИЯ НЕ УЛУЧШИЛАСЬ»
– Павел Атрушкевич, будучи одним из сторонников президента Нурсултана Назарбаева и будучи одним из руководителей Ассамблеи народа Казахстана, уехал из страны. С чем это, на ваш взгляд, связано? С личными мотивами или ваш конфликт сыграл свою роль? Была выпущена хвалебная книга о Павле Атрушкевиче, и вы судились с автором этой книги. Чем закончился этот суд?
– Мы до сих пор судимся по этой книге. Книга на 90 процентов ложная. Книгу написала Ольга Бабий, она восхваляла в книге Атрушкевича, но продолжала клеветать на меня и на Аркена Уака.
О лжи в этой книге я подробное письмо написал тогдашнему министру культуры и информации Ермухамету Ертысбаеву. И это письмо есть у моего адвоката – там больше тридцати подписей. Мы призывали его отменить эту книгу. Мы получили ответ, что если бы мы были на презентации книги, то с нами можно было бы разговаривать. Но нас там не было. И вопрос с удалением этой книги из списка «социально значимой литературы» завис.
– Сейчас многие делят новейшую историю Казахстана на два периода: до Декабрьских событий 1986 года и после. За последние 25 лет вы так и не добились справедливости. Как вы думаете, сколько вам еще потребуется, чтобы ее добиться? Изменилась ли в Казахстане ситуация с правами человека?
– Поскольку у меня сейчас очень квалифицированный адвокат и я начал выигрывать суды, я думаю, за два – три года мы этот вопрос всё-таки закроем. Но в Казахстане ситуация не улучшилась. Это я могу сказать на своем опыте и на опыте других людей, которые пытались добиться справедливости, а потом видят, что бесполезно, и бросают. Но я не бросал, я до сих пор борюсь.
– Чего вы добиваетесь? В чем суть ваших правовых претензий?
– Восстановиться на работе, получить компенсацию за время вынужденного прогула и получить пенсию за 16 лет. Я ничего не получаю. Моего стажа хватило бы на пенсию, но Атрушкевич прямо сказал, поскольку я выезжал из Казахстана: «Поскольку пять лет тебя не было, ты хочешь получать в двух местах пенсию».
Я пять лет пробыл в Украине и потом вернулся в Казахстан. И теперь получается, что я в Украине не получаю пенсию и в Казахстане не получаю. Я ни пенсию, ни зарплату не получаю вообще. Живу я на то, что выполняю всякие заказы, занимаюсь репетиторством и так далее. Кроме восстановления на работе, получения компенсации и пенсии, я хочу получить трехкомнатную квартиру, которую должен был получить в 1985–1987 годах.
– Во сколько вы оцениваете в денежном выражении сумму компенсации, на которую претендуете?
– В 700 тысяч американских долларов…
– Вам сейчас сколько лет?
– 77 лет.
– Вы как бы автоматически в 63 года должны были стать пенсионером…
– Я должен был выйти на пенсию не в 63 года, а в 60 лет – тогда по закону был такой возраст для выхода мужчин на пенсию. Я в 1994 году должен был выйти на пенсию. Но у меня абсолютно нет никакой пенсии – ни минимальной, ни другой. У меня нет ничего!
Я вот и добиваюсь, чтобы получить и пенсию, и зарплату, и квартиру и чтобы хотя бы частично за все эти дела заплатил сам Атрушкевич. Это он мстил мне за то, что я выступил против него. Я вообще критиковал его всё время. Он очень мстительный: он никогда не прощает тех, кто его критикует. Можно сказать так, что государство из-за Атрушкевича сделало меня изгоем.
– Жена Атрушкевича говорит, что он перенес недавно два инфаркта. Сейчас Атрушкевич немощный старик. Поэтому он не может вам мстить уже…
– Я тоже перенес инфаркт. Правда, один – четыре года назад. Но мы всё равно привлечем его в качестве ответчика. Мы знаем, что он не приедет, но он даст доверенность своему адвокату Мамедовой, а уж её мы на всю катушку раскрутим.
– Спасибо, господин Каро-Мадэ, за интервью.
Радио Азаттык связалось с Павлом Атрушкевичем. Бывший ректор ААСИ и бывший депутат парламента Павел Атрушкевич категорически отрицает обвинения в том, что он был причастен к репрессиям против преподавателей и студентов после Декабрьских событий 1986 года.
Сейчас Атрушкевич на пенсии, живет в Одессе. В коротком интервью нашему радио Азаттык он прокомментировал обвинения, продолжающие звучать в его адрес вот уже более двадцати лет.
– Господин Атрушкевич, по словам Тохтар Рахметовой, вдовы Аркена Уака, и Валерия Каро-Мадэ, вы принимали активное участие в репрессиях в вашем институте.
– Это чушь собачья. Во-первых, я стал ректором далеко позже Декабрьских событий. В марте 1987 года. В конце марта – 27 марта 1987-го.
Я вообще никого не исключал. Я, наоборот, восстанавливал всех, когда стал ректором. Байболов – он до меня был ректором, – он кое-кого восстанавливал... Я плохо разговариваю после инсульта. Но постараюсь ответить на вопросы.
– По словам вдовы Аркена Уака и Валерия Каро-Мадэ, вы стояли за представителями студсовета и профсоюзного комитета, давшими показания против Аркена Уака на суде. Это соответствует действительности?
– Я не стоял за этим. Ни разу даже на суде не был. Я не помню, чтобы я кого-то осуждал. Наоборот, Уаков – это редкий проходимец. Он в свое время много навредил. Он в свое время бросал зачетку в студента-казаха...
Уаков – это страшная личность, которая нервов мне попортила, когда я стал ректором... Прости... взволновался, вспоминая этого человека. Отрицательного...
– Господин Атрушкевич, вы знаете некоего Адилова, в тот момент декана факультета строительства ААСИ?
– Знаю...
– Так вот, по словам в прессе вдовы Аркена Уака и Каро-Мадэ, Адилова давать на суде показания против Уака также подговорили вы, якобы пообещав продвижение по работе.
– Всё он врет. Я ему ничего плохого не сделал. Почему ополчились против меня – неизвестно. Он даже, когда я был депутатом, опубликовал статью, что я, будучи депутатом, разжигал межнациональную рознь...
– Они также утверждают, что в книге «Павел Атрушкевич», вышедшей после смерти Аркена Уака, автор безосновательно очерняет Аркена Уака и Валерия Каро-Мадэ. А ее автор, Ольга Бабий, в свое время работала секретарем Ассамблеи народа Казахстана, где вы являлись заместителем председателя. Вам есть что сказать по этому поводу?
– Действительно, книга эта вышла. Написала Ольга Бабий. Но то, что она написала… Она сделала выводы во время беседы с людьми, которые были во власти...Султан-Хан, ты понимаешь, я Уакова не знал и знать не хочу...
P. S. Наш разговор с Павлом Атрушкевичем прервала его супруга, Лариса Александровна. По ее словам, после двух перенесенных инсультов ее мужу сложно разговаривать, он всё помнит, но когда вспоминает о тех событиях, то очень волнуется.
