Сегодня, 17 мая, – Международный день борьбы с гомофобией, трансфобией и бифобией. Он отмечается ежегодно последние 16 лет в день исключения гомосексуальности из списка Международной классификации болезней в 1990 году. Это история трансгендерной женщины из Казахстана, которая уже полтора года официально состоит в браке с другой женщиной. Все это время пара притворяется гетеросексуальной. Герои в ближайшем будущем не планируют каминг-аут - их имена полностью изменены.
Ей 23 года, и по паспорту ее зовут Данияр. Родилась Данагуль в Южно-Казахстанской области, работает и живет в Алматы со своей супругой Санией. Пара познакомилась на неформальном мероприятии для лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (ЛГБТ). Обе считают себя пансексуальными.
Факты и термины
Гомосексуальность в Казахстане легальна с 1998 года
Однополые браки в Казахстане не разрешены
С 2009 года в стране разрешено проводить операции по коррекции пола
Пансексуальность - романтическое влечение к человеку вне зависимости от его пола, а также гендерной идентичности.
Гендерная идентичность — это внутреннее осознание особенностей половой принадлежности. Гендерная идентичность может совпадать или не совпадать с биологическим полом.
Сексуальная ориентация – это эмоциональное и сексуальное влечение к людям одного или противоположного пола, а также обоих полов.
«Поначалу общались как друзья. Она была начитана о трансгендерах и заявила об этом мне сразу при знакомстве. Я представился мужским, паспортным, именем, а она спросила, как меня зовут на самом деле. Мы не думали, что созданы друг для друга. Никто из нас не возлагал больших надежд на эти отношения. Мы просто пытались весело провести время вместе, но скоро поняли, что нам нравится находиться рядом, у нас очень похожие взгляды на жизнь. Мы стали вместе жить, и меньше, чем через год Сания предложила пожениться, а я сразу же согласилась. Брак мы оформили официально. Была свадьба, организованная нашими родителями "для родственников". Она – в платье, я – в костюме», – рассказывает Данагуль.
Большинство окружающих считает их обычной гетеросексуальной парой. Правду знают только самые близкие. Их секрет, говорит Данагуль, она не хочет раскрывать даже самым хорошим друзьям.
«Я знаю, что если расскажу им, то наше общение на этом закончится, поэтому я молчу», – говорит она.
В ее детстве не было ничего особенного, говорит Данагуль. Росла обычным, спокойным, немного замкнутым ребёнком. Увлекалась рисованием и компьютерными играми. На вопрос о том, было ли в ее жизни насилие, в том числе вызванное ее гендерной идентичностью, отвечает отрицательно. Считает, что причина – ее крайняя осторожность в проявлении трансгендерности. Но, признается Данагуль, в ее жизни было эмоциональное насилие – со стороны отца.
«Он контролирующий все, всем недовольный тиран со слабой волей. Всю жизнь он срывал на семье все свои эмоции. По любому малюсенькому поводу он произносит целую тираду насчет того, какие мы все неправильные, никчемные, ничего не умеющие, зависимые недолюди. Как только я добилась финансовой независимости, ушла из дома», – говорит она.
О том, что она чувствует себя женщиной, Данагуль еще за несколько лет до встречи с Санией призналась матери.
«Мама сказала, что хочет сделать мне тест на гормоны, но обманула. Она заманила меня в какой-то район, сказала, что хочет, чтобы я поговорила с ее пастырем (женщиной. Родные Данагуль – христиане. – Ред.), что рассказала моим тетям. Одна из них тоже туда приехала. Я сначала крайне удивилась, но потом быстро собралась [с духом] и решила поговорить с этой женщиной. Скорее всего, они надеялись приятным тоном убедить меня аргументами "верь в Бога", "покайся", но не ожидали, что я так же дружелюбно могу отвечать контраргументами. Должна отдать им должное, они не пытались что-то сделать со мной силой, но после разговора, видимо, решили, что я – потерянный случай, и что остается лишь молиться. "Давайте помолимся", – сказали они. И все схватились за руки, пригласив меня присоединиться. Я тоже взяла их за руки, и тут начался обряд изгнания демона. А я просто стояла там и думала: "Ого, моя жизнь настолько интересна, что мне довелось поучаствовать в таком обряде". Пастырь изгоняла демона, кричала, пыталась вывести меня из равновесия. Моя мама и тетя даже сказали, что почувствовали каких-то духов. Потом все поблагодарили друг друга, и мы с мамой ушли».
Данагуль считает, что сейчас мама и бабушка ее приняли. Правда, все еще зовут Данияром.
По мнению ЛГБТ-активиста Данияра Сабитова, редактора сайта Kok.team, когда речь идет о положении ЛГБТ-сообщества в Центральной Азии, в Казахстане ситуация обстоит чуть лучше, чем в Туркменистане и Узбекистане, где уголовный кодекс все еще предусматривает наказание за однополый секс, или в «патриархальном» Таджикистане, но хуже, чем в Кыргызстане, в котором ЛГБТ-активизм институционализирован.
– [В Казахстане] есть инициативные группы в крупных городах, есть довольно много союзников и союзниц, СМИ поднимают повестку ЛГБТ все чаще в нейтральном тоне. Однако, в Казахстане нет активистской инфраструктуры – все очень виртуальное.
Дискриминация и ксенофобия в отношении ЛГБТ-сообщества в Казахстане, говорит Сабитов, проявляется на многих уровнях.
«Гомофобия двух сортов – государственная и бытовая. Государственная гомофобия проявляется во всех трех ветвях власти: судьи и депутаты парламента позволяют себе публичные высказывания… это полицейские, которые устраивают незаконные рейды в гей-клубы, или отказываются принимать заявления от пострадавших ЛГБТ… Бытовая гомофобия проявляется по-разному – от оскорблений до изнасилований и убийств. К сожалению, она сильно зависит от государственной. Если люди видят, что представители власти сами ксенофобы, то это развязывает языки и руки тем, кто в другой ситуации промолчал бы», – считает активист.
Одновременно Сабитов уверен, что ситуация неизбежно будет меняться, а общество постепенно становиться более ЛГБТ-инклюзивным, поскольку таковы глобальные тенденции.
«Казахстан обречен быть ЛГБТ-френдли, поскольку совершенно очевидно, какой цивилизационный выбор сделало человечество – на включение меньшинств в общество, а не на их исключение», - говорит он.
Между тем, Данагуль не настроена ждать, произойдут ли эти перемены в стране. Она хочет уехать из Казахстана, чтобы жить открыто и не боясь. Безопасность в Казахстане для нее возможна только ценой постоянного притворства, считает она.
«Трансфобия, сексизм, невозможность официально сменить пол в документах без операции на половые органы. Любовь людей совать нос в чужие дела. Угроза жизни, если узнают. Я не смогу чувствовать себя здесь в безопасности, если кто-то, кому не следовало знать, узнает, что я мечтаю о жизни женщины. Поэтому пока мы отсюда не переедем, моя жизнь "стоит на паузе". Я не живу полной жизнью, такой как мне хотелось бы», – говорит Данагуль.
