В Алматы открылась выставка казахстанской художницы Сауле Сулейменовой «Остаточная память», на которой представлены работы, посвященные трагическим периодам в истории Казахстана: Голоду 1930-х, сталинским репрессиям, подавлению Декабрьских событий 1986-го.
Небольшое полутемное пространство вмещает в себя десяток работ Сауле Сулейменовой, которые выполнены из полиэтиленовых пакетов, ставших, пожалуй, визитной карточкой художницы. Скупой холодный свет электрических ламп падает только на картины, а рассмотреть их можно лишь на расстоянии, поэтому зрители вынуждены отходить дальше, в сумрак. Из колонок в углу доносится песня «Как горит степь» казахстанской панк-группы «Адаптация»: «Заколдованный таинственный мир, Заколдованные окна и двери, Мы попрятались в потемках квартир, Не найдя себе ни места, ни цели». В соседней комнате курт, кумыс и баурсаки — символическое поминовение усопших.
Под каждой работой — подпись с пояснением и фотографией, которая послужила прототипом. Рядом с картиной «Исход казахов» прикреплено маленькое изображение: люди покидают родные земли в поисках лучшей жизни, спасаются от Голода. Сауле Сулейменова сделала эту картину из остатков и обрезков упаковок от шоколадных конфет, хлеба и чая. «Голод» по-казахски звучит страшно — Ашаршылык. В начале 1930-х в казахских степях погибло, по оценкам историков, не менее полутора миллионов человек, а сотни тысяч казахских семей, спасаясь от гибели, перебирались в другие страны.
На следующей картине — «Спецпереселенцы на сборе картошки» — изображена группа людей, собирающих овощи не то в степи, не то вовсе на земле, занесенной снегом: пространство и перспективу художница обозначила лишь человеческими фигурами. На фото рядом с картиной всё-таки угадывается степь. А еще подпись: «В результате раскулачивания и превращения пастбищных земель в целинные были предприняты несколько волн насильственного переселения народов в Казахстан. Кроме того, в Казахстан попадали и оставались люди, репрессированные и отсидевшие какое-то время в лагерях. Так что жертвами Ашаршылыка были не только казахи, но и представители других национальностей».
Работу «Желтоксан. Подъем казахской молодежи, 1986 г» Сауле Сулейменова возила ранее на другие свои выставки. Картина из пластиковых пакетов и пленки напоминает сохранившееся в архивах фото молодых демонстрантов, которые выступили против назначения ставленника Кремля Геннадия Колбина на пост руководителя Советского Казахстана. Выступление казахской молодежи в 1986 году было жестоко подавлено. Протесты 16–17 декабря в Алма-Ате — одни из первых масштабных выступлений против диктата центра в СССР, который распался спустя пять лет.
Поговорить с художницей в день открытия выставки было непросто: практически все, кто пришел на вернисаж, стремятся поделиться с ней впечатлениями. Тем не менее мы находим сравнительно спокойный уголок, чтобы успеть побеседовать перед открытием.
Азаттык: Почему название выставки — «Остаточная память»?
Сауле Сулейменова: У всех нас есть воспоминания, о которых мы предпочитаем не рассказывать. Так были воспитаны мы, наши родители, наши бабушки и дедушки. Я, например, от своей бабушки не слышала ни слова ни о Ашаршылыке, ни об АЛЖИРе, где она десять лет отсидела, где родила моего отца. Как это объяснить? Она просто вырезала из своей памяти то, что ей не хотелось вспоминать, или это был страх? Когда мой дед, взрослый мужчина, вышел из Карлага в 1953 году, он весил как ребенок – 43 килограмма, и если видел человека в форме, сразу падал на землю. С памятью происходит то же самое, что с полиэтиленовыми пакетами. Эти пакеты заполнили всю нашу жизнь, и даже если мы принципиально не будем ими пользоваться, они всё равно никуда не исчезнут. То же самое с нашей памятью, которую мы предпочитаем не замечать, но она есть.
Азаттык: Сауле, с чем связано внимание к Голоду 1930-х? Почему эта тема не была отрефлексирована за годы независимости?
Сауле Сулейменова: Думаю, это связано с процессом деколонизации. За последние 500 лет мир охватила эпоха колонизации: европейские страны начали с Южной Америки, затем — Африка, Индия. Российская империя направила внимание на Среднюю Азию и Казахстан. В общем, пошла волна империй, вследствие чего мировые морально-этические ценности начали ориентироваться на Европу, то есть в одну сторону.
А сейчас начинается потрясающее время, когда однобокая европейская центричность уходит, начинается переосмысление. Например, в Австралии выпускают деньги, на которых изображены аборигены, и принародно каются за то, что сделали с коренными жителями этих мест. В Южной Америке пытаются создать собственное пространство, в котором не работают европейские формы государственности.
Сейчас идет расцентрализация, создание центра в самом себе, в своей культуре. И Ашаршылык является краеугольным камнем этого понятия. Сейчас мы начинаем понимать, как украинцы понимают, что Ашаршылык, как и Голодомор, — это общечеловеческая катастрофа.
Это не обошло стороной и Казахстан, что очень здорово. Художница Алмагуль Менлибаева однажды хорошо написала, что этот энкавэдэшный интернационализм, который по своей сути очень европейскоцентрированный, отходит на второй план, и сейчас идет расцентрализация, создание центра в самом себе, в своей культуре. И Ашаршылык является краеугольным камнем этого понятия. Сейчас мы начинаем понимать, как украинцы понимают, что Ашаршылык, как и Голодомор, — это общечеловеческая катастрофа.
Азаттык: Ваше творчество всегда было с политическим контекстом. Не испытывали ли вы какие-нибудь неприятности, связанные с этим?
Сауле Сулейменова: Я же художник, у меня всё равно свое мнение на этот счет. В искусстве я просто пытаюсь документализировать: я остаюсь в том контексте, в котором считаю нужным остаться. Поэтому, кто хочет, может меня обозначить оппозиционером, кто-то даже обвинить в провластных настроениях (говорили и такое), но моя работа от этих слов не меняется, я всё равно делаю то, что делаю.
Показательна ситуация с моей серией I’m kazakh, которая произошла десять лет назад. Сначала меня обвинили в том, что [своими картинами] я позорю казахский народ, а буквально через два года после этого на следующей выставке меня называли великим патриотом. Знаете, было такое ощущение, что говорили это одни и те же люди. Было очень смешно: как они так быстро переобулись? Я-то сама не изменилась, да и работы были те же самые.
Азаттык: Некоторые из сегодняшних картин уже выставлялись в Берлине и Абу-Даби. Как отреагировали зрители на Востоке и Западе?
Сауле Сулейменова: В Абу-Даби я показывала свои картины на культурном саммите, где меня попросили убрать работы и сказали, что, если я немедленно этого не сделаю, они выдворят меня из страны. Им показалось, что я нарушаю их законы. Я не совсем поняла, как именно это могло произойти. А подписи к картинам появились после Берлина — там приходилось объяснять буквально всё: что такое Ашаршылык, что такое Желтоксан, что такое Карлаг, как это связано со мной. Они, кстати, очень легко и правильно относятся к этим вопросам и не считают унизительным испытывать чувство вины за те события прошлого. Люди с самых ранних лет воспитываются в нормальном ощущении, что надо это постоянно в себе прорабатывать, это не стыдно.
Азаттык: Как думаете, будет ли в постсоветском Казахстане дана своя оценка большевизму и сталинскому режиму?
Сауле Сулейменова: Необходимо провести работу определенную — духовную работу над собой. Можно поучиться у Германии, где с самого детства в этом воспитывают. Желательно, чтобы эта духовная работа была каким-то обязательным условием развитого общества. Для начала давайте признаем Ашаршылык общечеловеческой катастрофой и геноцидом, как Украина признала Голодомор еще в 2006 году.
КОММЕНТАРИИ