Белая вера. Ак Тян народов Алтая и преследования за «экстремизм»

В 2018 году Онгудайский районный суд Республики Алтай признал экстремистской организацией нигде не зарегистрированную "Каракольскую инициативную группу". В решении суда также перечислены другие названия веры, которую многие алтайцы называют верой своих предков: Ак Тян, "белая вера" и пр. Духовных лидеров и последователей Ак Тяна стали привлекать по административным статьям: за миссионерство, распространение экстремистских материалов, но алтайцы ждут и уголовных дел – за участие в экстремистской организации.

Ак Тян – это вера в бога Алтая Уч Курбустан Кудая, главенствующего над духами рек, озёр, гор, перевалов – любой неодушевлённый предмет обладает своим "хозяином", духом. Последователи "белой веры", актяновцы, складывают из камней жертвенники на склонах гор – тагылы. Трижды в год на тагылах проходят молебны – приношения богу Алтая, благословение природы.

Мы поехали на Алтай снимать документальный фильм о преследовании за веру, но история оказалась сложнее. Актяновцы уверены, что правительство Республики Алтай продалось международной буддийской общине Ниппондзан Мёходзи, Ордену Лотосовой сутры, лидеру которой, японскому монаху Дзюнсэю Тэрасаве, запрещён въезд в Россию – из-за его протестов против второй чеченской войны и контактов с чеченскими сепаратистами. Актяновцы начали активно выступать против "насаждаемого" буддизма: как в соцсетях, так и в реальной жизни. На сторону буддистов стала ФСБ.

Последователи Ак Тян и буддизма в фильме Сергея Хазова-Кассиа, Максима Пахомова и Петра Соловьева.

Буддисты с актяновцами могут быть не просто соседями и родственниками, их обряды похожи до смешения, буддисты утверждают, что Ак Тян – это и есть буддизм, вера предков алтайского народа, или, как его называют этнографы, бурханизм – "народный буддизм". Буддийская община на Алтае неоднородна: часть входит в Буддийскую традиционную сангху России, есть последователи Школы Карма Кагью, а есть и члены Ордена Лотосовой сутры Тэрасавы: к ним, в отличие от их духовного лидера, у российской власти претензий нет.

Разные алтайцы рассказали нам о себе и о своей вере, но чтобы разобраться в истории вопроса, мы поговорили с Дмитрием Дорониным, научным сотрудником Лаборатории теоретической фольклористики ШАГИ РАНХиГС, который вот уже 20 лет изучает Алтай и его верования.

Дмитрий Доронин: Алтай в этнографическом смысле всегда был контактной зоной, где встречались религиозные, мифо-ритуальные системы разных народов. Эта горная страна входила в первый и второй Тюркские каганаты, в Кыргызский каганат, в Уйгурский каганат, в государства Чингисхана и его потомков. В XVII–XVIII веках здесь располагалось могущественное Джунгарское ханство, распавшееся в 1750-х после кровопролитных войн с Китаем, после чего предки алтайцев вошли в состав Российской империи. Слово "алтайцы" появилось только в конце XIX века, до этого тут жили родоплеменные группы кочевников с другими названиями.

Подними подмышки свои, Алтай!

Радио Свобода: В Джунгарском ханстве государственной религией был буддизм. Есть мнение, что буддизм насильно насаждался среди местных язычников-шаманистов, и потому до сих пор в народе сильна память, что буддизм – это религия захватчиков.

Дмитрий Доронин: Что было на самом деле, никто толком не помнит, источники довольно скупые об этой эпохе. Исследования говорят о трёх волнах буддийского влияния на Алтае, последней было как раз Джунгарское ханство, но Алтай был скорее периферией буддистского мира. Алтай – это место, где прятались, в эти узкие горные долины люди уходили от войны, от эпидемий. Алтай, как говорят мои респонденты, закрывал своими подмышками. В ритуальных текстах, обращённых к Алтаю, говорят даже: "Подними подмышки свои, Алтай!" Это и приводило к постоянному смешению разных культурных элементов. Алтай был периферией не только буддистского, но и квазихристианского мира. Почему "квази", потому что, например, в Средние века было влияние манихейства.

При этом у разных родов, сеоков, были разные родовые божества. До сих пор, если вы спросите какую-нибудь плохо говорящую по-русски бабушку или дедушку: "А какой у алтайцев бог?" Они скажут: "У них, у майманов, бог такой, а у нас бог другой". Названия родовых божеств были разные, но ритуальная практика у этих сеоков была очень похожа – фактически это были разные версии шаманизма. То есть шаманизм плюс родовые верования.

Южные алтайцы, как считают историки, имели связи с Тибетом. Богатые могли обучаться в тибетских буддийских дацанах. В фольклоре такие упоминания сохранились. Например, есть представления о Судуре. Судур – это магическая книга, может быть, это книга судеб, может, книга предсказаний. Этот Судур может быть спрятан под землей. Судур – это тюркизированная форма того, что по-русски мы называем сутрой. Судур приносили на Алтай странствующие мудрецы, судурчи. Они, по всей видимости, были странствующими буддийскими монахами. Здесь мы видим окраинную версию народного буддизма. Представьте, что есть, например, православие, которому учат в Московской духовной академии, а есть православие на Чукотке. Так же и с буддизмом. Этот буддизм странствующих судурчи в себя вбирал много шаманистских представлений. Если мы посмотрим на народную версию буддизма в Тибете или в Монголии, мы и там увидим много шаманистских практик.

Вообще, многие мифологические мотивы современного Ак Тяна, их ритуальные практики являются общими и для народного буддизма. Тут можно сделать два предположения. С одной стороны, это говорит, что Ак Тян – следствие более ранних буддистских влияний. Но можно сделать другой вывод: есть большой Центрально-Азиатский регион, куда входит часть Китая, Монголия, часть Средней Азии и часть России, то, что называется иногда Большим Алтаем, народы, которые здесь жили, они могли быть шаманистами, мусульманами, буддистами, актяновцами. Благодаря тому, что они тысячелетиями жили рядом друг с другом, постоянно кочуя друг сквозь друга, перемешиваясь, создавая новые конфедерации, новые государственные образования, естественно, ритуальные практики и мифологические представления стали общими, это такой общий мифо-ритуальный фонд на всей этой территории.

Обряды в Каракольской долине будут интерпретироваться с точки зрения Ак Тяна, а буддисты в Непале или Бутане, да те же алтайские буддисты могут похожую штуку соорудить из камней, похожие ритуальные действия делать с кормлением огня и с курением можжевельника, но они по-другому будут объяснять, к кому они обращаются и почему. Здесь нет такого, что одни более древние, другие менее или что одни правы, а другие лгут.

Радио Свобода: Откуда вообще взялась "белая вера"?

Дмитрий Доронин: "Белая вера", то есть то, что в российской науке называется алтайский бурханизм, – это результат взаимодействия местных шаманских мифо-ритуальных систем с буддийскими мифо-ритуальными системами. Почему я говорю во множественном числе, потому что у каждого рода была своя вариация шаманизма, у каждого народа была своя вариация буддизма.

Считается, что в столь ярком виде это движение возникает в начале ХХ века как результат недовольства наиболее крупных баев, богатых людей, земельной политикой Российской империи, когда правительство начало переводить в государственную собственность земли на Алтае, а потом селить там русских крестьян. Алтайцы, естественно, считали все земли Алтая своими, и до сих пор многие так считают. Также с XIX века начались попытки посадить алтайцев на землю. Они кочевали, а православной миссии это было неудобно, государству это было неудобно, удобнее поселить людей в деревни, научить их земледелию или оседлому скотоводству, дальше мы их христианизируем, обучаем, берём с них налоги.

Это привело к возникновению национального религиозного движения. Они же не просто богу молились, некоторые предлагали избавляться от русских денег, от русских товаров. Сейчас придёт наш Ойрот-Хан, наш правитель и уведёт нас в своё белое царство, в долину с белыми и голубыми цветами, бело-голубого Алтая, где не будет русских. Там были разные версии, что скоро будет последняя битва, где наш народ останется, а русские сгинут, исчезнут. И были знаки природные, разные знаки. Например, обрушился один из зубцов священной горы Уч-Сумер, по-русски – Белуха.

Сложилось всё это: эсхатологические чаяния, ожидание прихода правителя, недовольство имперскими реформами, плюс, возможно, активизировались контакты с буддистским миром, потому что со стороны Монголии постоянно ходили странствующие монахи. В итоге с конца XIX века начала происходить этническая мобилизация тех сеоков, родов, которые осели на Алтае после войны джунгаров с китайцами. Постепенно возникает сильная коллективная идентичность: мы не просто разные сеоки, мы – один народ.

Это сильно беспокоило спецслужбы тех времён, духовную миссию беспокоило. Одна из версий была, что это всё инспирировано Японией, потому что Россия была, как вы помните, в состоянии войны с Японией.

Всё это вылилось в большое алтайское моление в 1904 году в долине Теренг Усть-Канского района, недалеко от современного села Кырлык. Его разогнали казаки, некоторые участники были арестованы. Но все они были оправданы судом благодаря петербургской, сибирской интеллигенции, которая вызвалась их защищать.

Современный алтайский буддизм и современный алтайский Ак Тян – это две интерпретации движения начала ХХ века, которое уже тогда было очень неоднородным.

После 1904 года алтайская мобилизация продолжается в среде алтайской интеллигенции: была попытка создать алтайскую автономию. Как ни странно, этого добились в советское время: в 1922 году была создана Ойротская автономная область, которую в 1948 году переименовали в Алтайскую автономную область. Религиозная жизнь ойротов-алтайцев из-за репрессий перешла в скрытое состояние: люди тайно продолжали совершать обряды.

Радио Свобода: Так откуда взялся современный Ак Тян?

Дмитрий Доронин: В конце 1980-х начинается национально-культурное возрождение. Оно возникает не только на Алтае, везде. Я тогда жил в Нижнем Новгороде, в Горьком, в 1988 году там праздновали 1000-летие Крещения Руси, в 1991-м крестным ходом в Дивеево проносили мощи Серафима Саровского, многие начали обращаться в православие. Был очень большой интерес к религии, это всё стало можно в поздние времена перестройки.

В Горно-Алтайске до конца 1980-х даже на алтайском языке не было принято говорить. Если ты говорил на алтайском или если приезжал из района, одетый в алтайскую национальную овечью шубу, над тобой могли смеяться. И вдруг шаманизм, алтайский язык, орнаменты, традиционная кухня начинают восприниматься как культурный ресурс. Люди понимают: это было запрещено, а теперь это можно, к тому же это может быть хорошим способом самореализации. Тогда же, помните, был повсеместный крах экономических отношений, в том числе и на Алтае.

Например, многие сельские алтайцы до перестройки очень хорошо жили за счёт того, что выращивали пуховых коз. В конце 1980-х эти пуховые козы никому становятся не нужны. Разваливаются колхозы и совхозы. Очень много людей в бедственном положении, без работы. У бывших милиционеров, учителей, врачей, колхозников появляется свободное время и интерес к национальной культуре.

Первопроходцы, кто обнаруживает в себе шаманские корни, идут по этому пути шамана или целителя, ездят по республике и "открывают" других людей "с даром". Тогда актуализируются разные интерпретации алтайских религиозных и мифологических представлений. С одной стороны, актуализируются шаманские версии, а с другой – бурханистские. Целые конференции проводили в Горно-Алтайске, на них съезжались сотни людей со всех районов республики.

Помимо сельской интеллигенции в городе были культурно значимые фигуры, которые получили образование в Москве, Петербурге: это Бронтой Бедюров, Алтайчи Санашкин, они принимают участие в выделении Республики Алтай из Алтайского края – это чрезвычайно важное и значимое событие для алтайского народа.

Они, естественно, понимали, что они могут этого статуса республики лишиться, его нужно отстаивать, а для этого алтайцы должны быть сильным народом. Сильный народ – это народ, у которого есть своя история, своя религия, своя культура и своё будущее. Поэтому возникают проекты среди алтайской интеллигенции по поиску или конструированию такой общей религии.

Что такое алтайский шаманизм – это множество вариаций центральноазиатских верований. Их нельзя объединить в один религиозный канон, поэтому шаманизм с точки зрения городской интеллигенции не мог быть объединяющей силой для народа. Ислам они не могли взять, естественно, хотя был и такой проект, и даже несколько алтайцев обратились в ислам. Другая попытка – это христианство.

Но христианство тоже оставило не очень приятный след в истории алтайского народа – это и перегибы политики христианизации, и конфликтные ситуации конца XIX – начала ХХ вв. Есть алтайцы православные, но их не очень много, как бы это ни хотелось представить православным. Я сколько говорил с православными священниками на Алтае, с пасторами баптистов, евангелистов, они примерно все одно говорят, что алтайцы – христиане в лучшем случае на бумаге, чаще они синкретисты или вообще язычники.

Потому, по мнению части городских общественно-культурных деятелей, оставался только буддизм. Это упорядоченная религиозная мифологическая система, близкая многим азиатским народам, она позволяет лучше разбираться во всех этих духах и может ещё и народ объединить.

Это и мировая религия, это и письменная традиция, даже печатная традиция, в отличие от шаманизма. Поэтому алтайцы-буддисты порой говорят, что нет противоречия между шаманизмом и буддизмом – это немножечко более, с их точки зрения, эволюционно продвинутая фаза.

Бронтой Бедюров говорит, что бурханизм начала ХХ века – это алтайская народная версия буддизма. И, поскольку на Алтае уже был такой мощный буддистский всплеск, нужно создавать наш алтайский буддизм, который объединит всех алтайцев, и мы тогда станем частью мировой религии. Чтобы это доказать, они провели несколько конференций по Ак Тяну начала ХХ века, издали несколько сборников фольклора, научных исследований, они очень глубоко при участии учёных, в том числе учёных из Новосибирска, из Москвы, доказали, что Ак Тян начала ХХ века – это явление буддийское в первую очередь.

Из всего этого постепенно вырастают две мощные противостоящие системы: современный каракольский Ак Тян и буддизм. Потом это противостояние набирает силу.

Радио Свобода: Актяновцы очень не любят Бедюрова, говорят, что он деньги от буддистов получил, чтобы внедрить буддизм на Алтае.

Дмитрий Доронин: Бронтой Янгович же сам из Кулады, там есть улица Бедюрова, это его папа. Бедюров с московским образованием человек, который близко работает с властью. Здесь ещё такой момент – городские и сельские. С точки зрения сельских, он, может быть, зазнался, ушёл во власть, у него городской ресурс, он может влиять на образование, на школьные учебники, он навязывает свои интерпретации остальным алтайцам. Алтайцы очень не любят, когда им навязывают какую-то одну правду, поэтому и не все Бронтоя Бедюрова любят, но поэтому же многие и Ак Тян не любят, они говорят: они дискредитировали наш Ак Тян своим пониманием Ак Тяна. При этом актяновцы и частью другие алтайцы не любят буддистов именно за это же – за то, что они пытаются всё алтайское свести к буддистской интерпретации.

В какой-то момент они действовали сообща. В 1990-е годы в Каракольскую долину приезжают археологи новосибирские, пытаются раскапывать "царские курганы" около Кулады. Алтайцев в то время стала оскорблять такая ситуация, что к ним в деревню кто-то может приехать и начать выкапывать их, как они считают, предков. Тогда дело кончилось очень сильной мобилизацией алтайцев, которые живут в этих сёлах, и городская интеллигенция мобилизовалась вместе с ними. В итоге они выгнали археологов из Каракольской долины. Археологи ушли копать плато Укок и откопали в том же году укокскую принцессу.

В 1990-е годы не было противостояния между буддистами, актяновцами, тогда все действовали заодно. Ак Тяна как религиозного движения тогда не существовало, именно сегодняшнего каракольского Ак Тяна.

Тогда же, в 1990-е, на сцену национально-культурного возрождения вышло несколько значимых людей, например, Сергей Кыныев, как его по-алтайски называют, Акай Кине. Акай Кине предлагал свою версию Ак Тян. Будучи довольно успешным бизнесменом, он объезжал многие сёла и деревни, общался с пожилыми алтайцами, тщательно записывал разные представления об алтайской вере.

Вместе с Василием Чекурашевым и ещё несколькими людьми они начали создавать религиозное течение, которое бы объединило алтайцев разных родов и районов. Они, собственно, и создали Ак Тян в 1990-е. Но через несколько лет они разругались. И сейчас помимо прочего мы имеем Ак Тян в представлении Акая Кине, который живёт в Горно-Алтайске, и есть Ак Тян в Каракольской долине, [Василий Чекурашев там духовный лидер. – Прим.]. Кроме того, есть ещё версии Ак Тян в Усть-Канском и Шебалинском районах, да и в самом Онгудайском районе тоже.

Так получилось, что именно каракольский Ак Тян – это наиболее радикальная часть актяновцев, которые не только выступают против буддизма, но делают это достаточно жёстко. Это и разрушение буддистских ступ, и попытки ворваться во время ритуалов, обличительные тексты, послания божества Кудая против буддистов. И кроме них есть алтайцы, которые считают, что буддизм – это чуждая им идея, однако они не принимают участия в этих актяновских выступлениях.

Радио Свобода: Актяновцы говорили нам, что они не против мировой религии буддизм, но их очень беспокоит Дзюнсэй Тэрасава, которого они называют международным террористом, экстремистом и говорят, что это он стоит за проектом внедрения буддизма на Алтае.

Дмитрий Доронин: Во-первых, всё сложнее, нет полярного мира, что вот, буддизм на Алтае и противоборствующий ему Ак Тян. Есть несколько Ак Тянов, несколько версий. Почему не любят каракольцев другие алтайцы, потому что благодаря их радикальным действиям Ак Тян ассоциируется теперь только с ними. Все знают, что Ак Тян – это те самые, которые в Куладе, в Караколе живут, они против буддистов. Но Ак Тян – это не только Каракольская долина.

Если мы посмотрим на противоборство каракольского Ак Тяна с буддизмом, мы увидим дискуссионные риторические приёмы, сложившиеся на протяжении последних 15–20 лет. Один из мотивов – что алтайские буддисты действуют либо заодно, либо лично от японского буддиста, как они говорят, террориста Дзюнсэя Тэрасавы. Дзюнсэй Тэрасава к алтайскому буддизму никакого отношения не имеет. Алтайский буддизм – это разновидность Гелугпа, одной из школ тибетского буддизма, так называемых "желтошапочников". Дзюнсэй Тэрасава – это один из авторитетов одной из школ японского буддизма. В 1990-е Тэрасава посещал Чечню и проводил там моления за мир. Из-за его вмешательства в российскую военную политику он был объявлен невъездным. А до этого он приезжал и на Алтай тоже.

Вообще на Алтай много кто приезжал, много разных теософских, религиозных деятелей, эзотерических. Тэрасава был всего лишь одним из них. Он как буддист, естественно, встречался с алтайскими буддистами. Но это совершенно разные школы буддизма, это как римский папа и патриарх всея Руси. Невозможно, чтобы Гелугпа, школа со своей жёсткой бюрократией, со своей структурой, со своими дацанами, стала бы действовать от лица какой-то другой буддистской школы.

Естественно, актяновцы используют этот момент: Тэрасава был признан невъездным в России, а раз алтайские буддисты с ним встречались, значит, они и сами экстремисты.

С буддистской стороны мы видим те же приёмы. Есть турецкие бозкурты, которые тоже в некоторых странах объявлены чуть ли не экстремистами. Это такая ультраправая организация пантюркистов с очень жёсткими, до террористических, методами. И вот эти бозкурты встречались на Алтае с представителями каракольского Ак Тяна, и сами же актяновцы выложили фотографии в сеть. В ответ буддисты точно так же начали говорить: смотрите, они встречаются чуть ли не с фашистами, значит, и они такие же.

Сор из юрты

Радио Свобода: Как в это противостояние включилась ФСБ?

Дмитрий Доронин: Я думаю, что она всегда пасла этот конфликт, но поскольку и в ФСБ алтайцы, их родственники могут быть и в Ак Тяне, и среди буддистов, то, вероятно, поэтому долгое время этот конфликт заминался, лет 15 точно, пока каракольцы совсем не надоели буддистам. Буддисты начали, говоря по-русски, выносить сор из избы, то есть они начали привлекать государственные структуры типа ФСБ, потому что одно дело – писать друг на друга гневные письма, а другое дело – когда ломают сакральные сооружения.

Радио Свобода: Так сломали только буддийский субурган в селе Боочи в 2002 году.

Дмитрий Доронин: Сломали один раз, это дело замяли. Ярким событием стал "крестоповал", когда один из деятелей Ак Тяна спилил придорожные православные кресты. Я раньше слышал от алтайцев недовольство по поводу того, что православные ведут себя как у себя дома, что они считают Алтай православным и могут поставить крест на какую-нибудь гору, около родника. Никто этих крестов раньше не спиливал, а тут такое радикальное действие сделал именно представитель Ак Тяна. Тогда был суд, этот человек был осуждён.

Радио Свобода: За вандализм всё-таки, не за экстремизм.

Дмитрий Доронин: Понятно, что за вандализм. Но сам прецедент суда, что сор из избы был вынесен, оказался значимым. Возможно, это стало триггером, этот конфликт вышел из внутриобщинного пространства, где его можно было каким-то общинным правом регулировать, в пространство государственного права. После этого один за другим пошли другие суды.

Следующий очень значимый момент – это когда каракольский Ак Тян совершил практически прозелитскую поездку в Бурятию, другой субъект федерации. Там у них появились сторонники в одном из районов, они вместе с ними соорудили тагылы, провели обряды. Но помимо сторонников там оказались и люди, которые сказали: а кто это, может, это секта, почему они приезжают к нам в Бурятию и пытаются здесь что-то такое делать?

Эти возмущённые люди в Бурятии, они, во-первых, разрушили эти тагылы, а потом они оповестили журналистов, на ВГТРК-Бурятия вышел довольно жёсткий репортаж, где Ак Тян назвали какой-то непонятной сектой, чуть ли не экстремистской. Было такое воззвание: что происходит, где ФСБ, где общественность? Почему к нам в республику приезжают какие-то сектанты с Алтая и начинают кого-то агитировать? Официально подключилась ФСБ Бурятии. Потом похожий репортаж вышел на ВГТРК Республики Алтай, подключилась ещё и алтайская ФСБ. Следующим этапом стал шаг, когда актяновцы подали в суд на ВГТРК Бурятии, на ВГТРК Республики Алтай и на ФСБ. Суды эти они проиграли.

Радио Свобода: Минюст включил в списки экстремистских материалов несколько "небесных диктовок", в которых актяновцы выступают против буддистов. Сейчас за размещение этих текстов в соцсетях людям выписывают штрафы – мы были на таком суде, судья даже не знал, за что судит, в материалах дела не оказалось текста. Что это за небесные диктовки – это способ самовыражения такой?

Дмитрий Доронин: Это не способ самовыражения – это способ общения с богом. Они верят, что человек с определёнными способностями вдруг неожиданно в любой момент дня, ночи может впасть в некое состояние, когда бог начнёт через него говорить. Как правило, это женщины, они называются бичикчи – писцы по-русски. Бичикчи начинает писать бичик, письмо, по-русски они называют его "диктовки", потому что бог диктует. Они записывают это, как правило, на алтайском языке. Внешне они напоминают стихотворение, но рифма там не обязательна. В алтайском языке предложение обычно заканчивается глаголом – это организует ритмическую структуру текста. Бывают разные жанры этих диктовок, как правило, это этические тексты, призывы к алтайскому народу вести правильную жизнь, отказаться от алкоголя и пр.

Многие диктовки призывают людей вести экологический образ жизни, вернуться к природе, не вырубать леса. Для них это очень важно, экологический дискурс – одна из главных частей вероучения Ак Тяна.

Мне показывали диктовки, которые были посвящены тому, как правильно сооружать тагыл, как на нём возводить костёр или ставить ширдек – это такой войлочный коврик, на который ставится шатра – вырезанные из быштака, из алтайского сыра, ритуальные фигурки.

Третий жанр этих диктовок – это апологетические тексты, защищающие свою веру, или дискуссионные, обличающие неправильные поступки представителей других вер. Сюда входит несколько текстов, их немного, в том числе на русском языке, которые обличают буддистов.

Диктовки посвящены очень разным темам. Всего лишь небольшая их часть, объявленная экстремистской, связана с тем, что буддизм не является алтайской верой, что буддийский храм на Алтае неуместен. Я не буду их пересказывать, буддисты сделали всё, чтобы эти тексты признали экстремистскими. Дело в том, что эти тексты против буддистов не просто писались в тетрадочку, они же издавались в газетах актяновских, эти газеты распространялись раньше по всем библиотекам, по организациям. Естественно, в какой-то момент у актяновцев стало расти количество сторонников, и среди молодёжи стали верить, что буддисты – это злейшие враги Алтая.

Радио Свобода: Буддисты жалуются, что в этих запрещённых текстах призывы сдирать шкуры с буддистов, сжигать, убивать. Но там ничего такого нет, я их читал.

Дмитрий Доронин: Этот конфликт порождает очень много мифологии, он порождает язык вражды, как любой конфликт. Я не видел текст, где призывалось с буддистов сдирать шкуру, но всё может быть в каких-то разговорах. При всём том, что актяновцы мне симпатичны, именно они начали действовать жёстко. В том, что против них буддисты так ополчились, есть и их вина, ведь любой радикализм приводит к другому радикализму. Но я считаю, что не надо заниматься таким подавлением деятельности Ак Тян. На мой взгляд, эта попытка их задавить приведёт к ещё более сильной радикализации сторонников каракольского Ак Тяна. Нужно действовать не так.

Договор с духами

Радио Свобода: Можете рассказать про обряд у тагылов, который мы снимали? Как я понял из объяснений самих алтайцев, он заключается в том, что "ярлыкчи", благопожелатель, благословляет природу, обращается к духам, к богу Кудаю, на тагылах сжигается жертвенное мясо, другая еда, рядом с огнём ставят шатра – вырезанные из пресного сыра фигурки коровы и быка, овцы и барана, коня и лошади, мужчины и женщины, гор и юрты. Фигурки не сжигаются, остаются на тагылах. Откуда это вообще?

Дмитрий Доронин: Ак Тян можно назвать религией продолжающегося откровения, потому что там нет устоявшейся догматики, завтра от бога могут прийти какие-то уточнения. Традиционно это сезонные обряды, которые характерны для нехристианизированных алтайцев: и для шаманистов, и для сторонников разных версий Ак Тян, и для буддистов. Можно сказать, что отдельные ритуальные составляющие универсальны вообще для огромной территории Азии. Например, кропление ложкой из чаши, кропление молоком или молочной водкой – чрезвычайно широко распространённое ритуальное действие, связанное с коммуникацией человека с духами и в монгольском, и в тюркском мире, и в Тибете. Даже у русских такое бывает: прежде чем выпить, часть из рюмки отливается погибшим друзьям или предкам – это тоже разновидность этого ритуального действия.

Ещё в 1910–20-е годы многие алтайцы жили не сёлами, как сейчас, а по логам, в каждом логу жила большая семья. В каждом логу у них были свои ритуальные места, где они осенью и весной проводили эти моления. В 1930-х это начало преследоваться. Когда в конце 1980-х годов становится можно, они уже живут по деревням, появляются более крупные моления, уже не семейные, а общинные.

Суть этой коммуникации в том, что люди вступают в договор с силами природы, с духами, приглашают их на общую трапезу. Если антропологически трактовать, это продолжение договора, новая фиксация единства. Чтобы скот плодился, не умирал, жирел, чтобы была удачная охота, если мы охотники, чтобы с детьми всё было хорошо, никто бы не болел, эпидемий не было, чтобы новый год, новое лето принесло богатый приплод. Для этого нужно единство людей и духов. Заодно они благодарят на этих весенних праздниках природных духов-хозяев и Кудая, что зима прошла успешно, не было падежа скота, не умер никто из людей, что духи их охранили. Осенью это благодарение за хороший приплод скота и просьба, чтобы зима хорошо прошла.

Что касается фигурок шатра. В охотничьей традиции есть магические ритуалы для возобновления численности убитых животных. Это довольно архаичные ритуалы. Некоторые учёные так же трактуют некоторые разновидности наскальной живописи и петроглифов. Мы добыли какое-то количество животных, чтобы этих животных стало больше, мы делаем из глины фигурки или их рисуем. По крупным рекам Сибири есть архаическая древняя магия, связанная с добычей крупных рыб. Например, на реке Енисей у эвенков есть представление о том, что крупная рыба, чаще всего налим – это дух, хранитель подземного, подводного мира, божество нижнего мира. Налим при этом важен для пропитания, это большая рыба, много мяса. Есть представление, что налимы не только являются хозяевами нижних сфер мира, но они также помощники шаманов. Поэтому если ты этого налима добываешь, шаман может тебе отомстить.

Что делает рыбак, он вырезает из дерева или на дереве возле реки фигуру налима в ту величину, которая была у добытого налима, и мажет кровью добытого налима либо глаза, либо голову вырезанной фигуры. Таким образом отводит, во-первых, от себя наказание, во-вторых, он возвращает через эту фигуру дух этого налима обратно в воду.

Эти фигурки вырезаются из быштака, из дерева, из глины, они существуют у разных народов Сибири и не только. Как правило, это коммуникация с миром духов, причём это не просто какие-то абстрактные духи, а духи охоты, тайги или водоёмов, распределители рыбных, охотничьих ресурсов, хозяева сфер, где эти звери и рыбы живут.

В данном случае на общинных тагылах – это обряды не охотников, а скотоводов, но эти фигурки перешли из древности, из охотничьей и рыболовной обрядности, они изменились, приобрели новые смыслы. В любом случае в основе всегда лежит необходимость договариваться. Например, во время пандемии ковида некоторые алтайские шаманы начали проводить какие-то ритуалы. Но вот русские заговоры имеют отгонную прагматику – прогнать, обезвредить, потому что это нечистая сила, что-то злое. Многие алтайские ритуалы, связанные с болезнью, другие, они не про прогнать, а про договориться. Алтайские шаманы мне говорили: вирус – это же часть природы. Приходит эта болезнь, пандемия, значит что-то нарушено, чего-то не хватает, поэтому мы должны что-то дать взамен, замилостивить его.

Радио Свобода: У домов в селе стоят коновязи, деревянные столбики, к которым привязывают лошадей. И у тагылов стоит такая же коновязь, которую во время обряда окуривают можжевельником, окропляют молоком. Нам сказали, что во время обряда, который мы снимали, к коновязи спустился богатырь на коне, предок, и наблюдал за процессом.

Дмитрий Доронин: Коновязь – необходимая вещь в хозяйстве кочевника. Она сооружается при любом зимнике, при любом летнике. Кочевники не кочевали куда попало, они кочевали примерно по одним и тем же маршрутам, грубо говоря, круговым. Возвращаясь на прежние стоянки, они находили коновязи. Помимо практического смысла у коновязи есть охранительная семантика, связанная с духами, охраняющими юрты, которые у этой коновязи стоят, хозяина скота, его семью. Есть разные объяснения мифологии коновязи. Я часто слышал следующее: коновязь имеет три части. Мы видим только среднюю часть, но у всякой коновязи есть и подземная часть, она же вкопана в землю. Так вот, к подземной части лошадей привязывают духи предков, духи нижнего мира. Коновязь должна быть обязательно остроконечная, её верх устремляется в небо, к ней привязывают лошадей духи верхнего мира. То есть коновязь – это вертикаль, которая связывает три мира.

Даже если в доме нет лошадей, коновязь всё равно стараются ставить, потому что коновязь – это маркер алтайской идентичности. Коновязь нельзя просто так повалить. Например, очень часто в степях стоят коновязи, поставленные очень давно, уже никто не знает кем, но их не могут просто так взять и свалить, потому что они связаны с духами. Коновязь – это как ворота у марийцев, у многих финноугров. Дом в марийской деревне, если это верующие марийцы, мог разбираться, но ворота оставались. До сих пор в глухих уголках республики Марий Эл едешь и видишь: деревня исчезла, а посреди поля стоят ворота, потому что ворота нельзя убирать, они связаны с мёртвыми предками.

Тонус Алтая

Радио Свобода: Можно помирить буддистов и каракольских актяновцев?

Дмитрий Доронин: Я не знаю. Я говорю и тем, и другим, но я же не авторитет для них, я им говорю, что вы в гораздо большей степени должны быть родными людьми друг другу и друзьями, чем те, помощь которых вы пытаетесь искать на стороне. Те, кто на стороне, они скорее станут вашими врагами. Никогда не будет одной общей религии, всегда будут какие-то конфликты. Просто этот конфликт вырос до очень больших масштабов, в него вовлечена уже и ФСБ.

Понятное дело, что каракольский Ак Тян никуда не исчезнет, их радикализм, скорее всего, будет возрастать, они окажутся в ситуации страдающих за веру, за народ алтайский. Но их нельзя так преследовать, мы имеем дело с очень интересным и ярким явлением живой религиозности одного из народов России. Во-первых, это сохраняет алтайский народ, не дает ему исчезнуть. Даже некоторые мои коллеги, алтайские ученые, говорят, что Ак Тян держит в тонусе весь Алтай. Религиозный поиск, ищущее правду религиозное осознание, возможно, могло бы затухнуть, если бы не было Ак Тяна.

Я думаю, надо мирить через молодёжь. Нужно работать с молодёжью, объяснять, что мы имеем ситуацию сосуществования разных интерпретаций общего алтайского духовного наследия. Это как в поликлинике разные врачи. Хирург сильнее терапевта? Нет, просто разная специализация. Эта разница должна пропагандироваться как плодотворная, это такая демократия религиозного пространства. Не нужно представлять мир полярным, что на Алтае друг с другом ссорятся буддисты и актяновцы, алтайская религиозная вселенная гораздо богаче, чем этот конфликт. И не нужно что-то одно доказывать с пеной у рта – на то он и бог, что он каждому открывается по-разному.