Надо повзрослеть, чтобы быть готовым услышать эти истории. Мой отец услышал их раньше, чем ему полагалось.
В 1952 году, в возрасте 12 лет, отец во время летней отработки в колхозе, был назначен почтальоном. Дважды в неделю мой отец, маленький почтальон, должен был ездить верхом на лошади в дальний, более крупный аул, чтобы доставлять оттуда письма и документы.
Обычно он, чтобы сократить путь, ехал через горы, и здесь он обнаружил, что места вдалеке от людских глаз были полны человеческих черепов и костей. Он начал расспрашивать своего отца, стало быть, моего дедушку, о происхождении этих костей. Так он узнал об ужасной трагедии, сотворенной руками самих людей против его народа два десятка лет назад, умертвившей миллионы казахов.
Голод 1932-1933 годов, унесший жизни огромной части казахского населения, является одной из самых темных глав в истории страны. Все началось с решения советской власти конфисковать скот в Казахстане. В то время более трех четвертей казахов вели кочевой образ жизни и их жизнь была полностью зависима от скота, без которого кочевники были обречены на смерть.
Конфискация скота началась в 1929 году. К 1932 году казахи были лишены основного средства к
Голодная мать и ее ребенок мерзнут на улице в поисках еды. Казахстан, начало 1930-х годов.
существованию и начался Голод.
Начался массовый исход людей с родных земель. Те, кто жил ближе к границе, бежали в соседние Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и даже в Китай и Монголию. Но те, кто жил в центральных районах страны, были обречены; Центральный Казахстан понес колоссальные человеческие потери.
По утверждению историка Таласа Омарбекова, который одним из первых получил доступ к архивным документам 1930-х еще в советское время, в результате Голода погибло 2,3 миллиона казахов.
Во время конференции в минувшем месяце, ноябре, посвященной украинскому Голодомору, российские историки сказали, что Казахстан потерял полтора миллиона человек в той трагедии.
Казахские интеллектуалы утверждают, что казахи пострадали во время голода намного больше других этнических групп Казахстана, что в других центральноазиатских республиках трагедии в таких опустошающих размерах не было.
Казахские интеллектуалы настаивают, что Голод только лишь провалом советской политики коллективизации не объяснить. Многие из них воспринимают Голод как акт геноцида. Но власть в Казахстане, судя по всему, не разделяет эту точку зрения.
Трагедия не обошла ни одну казахскую семью – каждая семья имеет свою историю, которая передается из поколения в поколение.
Мой дед, получив в 1932 году диплом учителя, был направлен на работу в один аул. Но он не нашел там ни одного ученика, потому что все дети в этом селе к тому моменту уже вымерли.
Так до моего отца дошли истории о том, как наши родственники пережили голод благодаря полмешку пшеницы, который дед получил в качестве жалования; как они видели возле железнодорожной станции людей, поедающих человеческие останки; как наши родственники вернулись в свой аул и нашли уцелевшими всего лишь 13 семей вместо первоначальных 70; как мой прадед собирал человеческие кости, разбросанные по обоим берегам реки, чтобы предать их земле.
Услышанное так впечатлило моего отца, что в его сердце зародилась искорка будущей его профессии. «Бессонными ночами я мечтал стать писателем, чтобы написать об этом ужасе, чтобы он не был забыт будущими поколениями», - сказал отец, когда уже наступил мой черед услышать эти семейные рассказы.
Советские газеты замалчивали тему Голода и в то время, и позднее. В отличие от Украины западным журналистам не было дозволено побывать в Казахстане в то время. Но все же некоторые люди сохранили документальные свидетельства трагедии.
Татьяне Невадовской было 19 лет в 1933 году. Она жила со своим отцом, ссыльным русским ученым, в селе Шымдаулет возле Алматы. Она была потрясена, когда увидела, как жестоко обращаются с местным населением, и не могла понять причину этого. Голод не коснулся ее лично: у них еды было достаточно. Но она не могла остаться безучастной к отчаянному положению казахов.
Татьяна Невадовская вела записи, фотографировала, написала большую поэму о голоде. Эти документы она держала в тайне почти полвека. И только уже после выхода на пенсию в 1980 году она передала свой «альбом» в Центральный архив в Алматы.
Братские могилы в степях Центрального Казахстана давно сровнялись с землей. Фото из архива радио Азаттык.
«Жуткая была зима и для нас, но, главное, для местного населения, - писала Татьяна Невадовская. – Хотелось бы, чтобы нынешнее поколение казахов не забывало об умиравших от голода людях, детях, стариках и вымерших и покинутых кишлаках и аулах, о замерших в степи и больных…»
Когда Казахстан обрел независимость в 1991 году, было решено воздвигнуть памятник жертвам Голода. В 1992 году правительство, идя навстречу призывам казахской интеллигенции, выделило место для будущего монумента. Прошло 16 лет - памятник так и не появился.
Но сохранились свидетельства о Голоде: память человеческая прочнее камня. Надо, наверное, просто быть достаточно взрослым, чтобы услышать эти рассказы. Когда я услышал о Голоде в первый раз, мне было 17 лет. Мои дети сейчас слишком малы. Но когда вырастут, им тоже будет что услышать. Но как долго нужно созревать правительству Казахстана, чтобы отдать должное истории своего народа?
(Этот комментарий был написан на английском языке для западной аудитории. Оригинал материала находится здесь.
Едиге Магауин – директор радио Азаттык. Авторское мнение может не отражать позицию редакции).
В 1952 году, в возрасте 12 лет, отец во время летней отработки в колхозе, был назначен почтальоном. Дважды в неделю мой отец, маленький почтальон, должен был ездить верхом на лошади в дальний, более крупный аул, чтобы доставлять оттуда письма и документы.
Обычно он, чтобы сократить путь, ехал через горы, и здесь он обнаружил, что места вдалеке от людских глаз были полны человеческих черепов и костей. Он начал расспрашивать своего отца, стало быть, моего дедушку, о происхождении этих костей. Так он узнал об ужасной трагедии, сотворенной руками самих людей против его народа два десятка лет назад, умертвившей миллионы казахов.
Голод 1932-1933 годов, унесший жизни огромной части казахского населения, является одной из самых темных глав в истории страны. Все началось с решения советской власти конфисковать скот в Казахстане. В то время более трех четвертей казахов вели кочевой образ жизни и их жизнь была полностью зависима от скота, без которого кочевники были обречены на смерть.
Конфискация скота началась в 1929 году. К 1932 году казахи были лишены основного средства к
Начался массовый исход людей с родных земель. Те, кто жил ближе к границе, бежали в соседние Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и даже в Китай и Монголию. Но те, кто жил в центральных районах страны, были обречены; Центральный Казахстан понес колоссальные человеческие потери.
По утверждению историка Таласа Омарбекова, который одним из первых получил доступ к архивным документам 1930-х еще в советское время, в результате Голода погибло 2,3 миллиона казахов.
Во время конференции в минувшем месяце, ноябре, посвященной украинскому Голодомору, российские историки сказали, что Казахстан потерял полтора миллиона человек в той трагедии.
Казахские интеллектуалы утверждают, что казахи пострадали во время голода намного больше других этнических групп Казахстана, что в других центральноазиатских республиках трагедии в таких опустошающих размерах не было.
Казахские интеллектуалы настаивают, что Голод только лишь провалом советской политики коллективизации не объяснить. Многие из них воспринимают Голод как акт геноцида. Но власть в Казахстане, судя по всему, не разделяет эту точку зрения.
Трагедия не обошла ни одну казахскую семью – каждая семья имеет свою историю, которая передается из поколения в поколение.
Мой дед, получив в 1932 году диплом учителя, был направлен на работу в один аул. Но он не нашел там ни одного ученика, потому что все дети в этом селе к тому моменту уже вымерли.
Так до моего отца дошли истории о том, как наши родственники пережили голод благодаря полмешку пшеницы, который дед получил в качестве жалования; как они видели возле железнодорожной станции людей, поедающих человеческие останки; как наши родственники вернулись в свой аул и нашли уцелевшими всего лишь 13 семей вместо первоначальных 70; как мой прадед собирал человеческие кости, разбросанные по обоим берегам реки, чтобы предать их земле.
Услышанное так впечатлило моего отца, что в его сердце зародилась искорка будущей его профессии. «Бессонными ночами я мечтал стать писателем, чтобы написать об этом ужасе, чтобы он не был забыт будущими поколениями», - сказал отец, когда уже наступил мой черед услышать эти семейные рассказы.
Советские газеты замалчивали тему Голода и в то время, и позднее. В отличие от Украины западным журналистам не было дозволено побывать в Казахстане в то время. Но все же некоторые люди сохранили документальные свидетельства трагедии.
Татьяне Невадовской было 19 лет в 1933 году. Она жила со своим отцом, ссыльным русским ученым, в селе Шымдаулет возле Алматы. Она была потрясена, когда увидела, как жестоко обращаются с местным населением, и не могла понять причину этого. Голод не коснулся ее лично: у них еды было достаточно. Но она не могла остаться безучастной к отчаянному положению казахов.
Татьяна Невадовская вела записи, фотографировала, написала большую поэму о голоде. Эти документы она держала в тайне почти полвека. И только уже после выхода на пенсию в 1980 году она передала свой «альбом» в Центральный архив в Алматы.
Когда Казахстан обрел независимость в 1991 году, было решено воздвигнуть памятник жертвам Голода. В 1992 году правительство, идя навстречу призывам казахской интеллигенции, выделило место для будущего монумента. Прошло 16 лет - памятник так и не появился.
Но сохранились свидетельства о Голоде: память человеческая прочнее камня. Надо, наверное, просто быть достаточно взрослым, чтобы услышать эти рассказы. Когда я услышал о Голоде в первый раз, мне было 17 лет. Мои дети сейчас слишком малы. Но когда вырастут, им тоже будет что услышать. Но как долго нужно созревать правительству Казахстана, чтобы отдать должное истории своего народа?
(Этот комментарий был написан на английском языке для западной аудитории. Оригинал материала находится здесь.
Едиге Магауин – директор радио Азаттык. Авторское мнение может не отражать позицию редакции).
