Как переносят COVID-19 новорожденные. Что делать, если у ребенка одновременно диагностировали коронавирус и рак. Как протекает Кавасаки-подобное мультисистемное воспаление, вызванное коронавирусом. Об этом — репортаж корреспондента Настоящего Времени Артема Лешко из клиники Педиатрического университета в Санкт-Петербурге.

Отделение принимает детей с коронавирусом с ноября 2020-го. На пиках заболеваемости здесь одновременно лежали до 45–50 пациентов. Самому маленькому было четыре дня, самому «взрослому» — 17 лет.

В России вновь отмечается рекордное количество случаев заражения COVID-19, и только около трети взрослого населения полностью вакцинированы. Хотя дети серьезно заболевают реже, чем взрослые, в отделении наблюдается постоянный приток пациентов.

«Многие родители говорят: "Мы считали: дети или не болеют ковидом, или переносят его легко", — говорит Юлия Ордина, заведующая отделением инфекционных болезней Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета. — К сожалению, не всегда. У нас были пациенты на ИВЛ с 75 процентами поражения легких. Подростки могут болеть как взрослые: с пневмониями и осложнениями. У некоторых на фоне ковида развивался, например, первично выявленный сахарный диабет. Ребенок мог болеть и раньше, но диабет был компенсированным — инфекция же становилась триггером. Понять, кто заболеет тяжело, а кто легко, невозможно».

Годовалая София находится в больнице вместе с мамой Оксаной. Поначалу родителей с отрицательным результатом теста на ковид не помещали в палату, чтобы избежать заражения. Теперь вакцинированные или перенесшие вирус взрослые могут оставаться со своими детьми.

Оксана говорит, что София боится врачей и плачет во время обследований.

Заведующая отделением Ордина рассказывает, что дети постарше быстро привыкают к персоналу в средствах индивидуальной защиты, но младших это зрелище может пугать.

Поэтому персонал пытается превращать осмотры и забор анализов в игру. «Им про СИЗы говорим, что это скафандры, и стараемся все манипуляции выполнять в игровой форме. Когда измеряем сатурацию, играем в паровозик: на пульсоксиметре есть перемещающаяся шкала — просим ребенка сказать, куда доехал поезд», — рассказывает Ордина.

Врачи и медсестры уделяют особое внимание пациентам, которые не могут находиться в отделении с родителями.

«Детей люблю безумно. Сложно не привязываться», — говорит медсестра отделения Полина Мацегор.

Персонал также помогает своим юным пациентам с учебой. «Мы не обязаны заниматься раскрасками и примерами, но, если не заниматься с детьми, они будут заниматься сами с собой. Это гораздо хуже, — со знанием дела говорит медбрат Владимир и объясняет: — У меня есть младший брат и две сестры. Оставить ребенка без присмотра — это подписать себе приговор в виде разбитых горшков и разрисованных стен».

Жизнь некоторых пациентов была нелегкой и до болезни. Этих пятерых детей, мать которых лишилась родительских прав, воспитывала бабушка.

«Она заболела ковидом. Бабушку — в больницу, детей, потому что контакты, — к нам. Больше некуда. Бабушка вчера умерла. И, возможно, от нас они через социальный центр поедут в детский дом. Мы им об этом не говорили. Всю ночь об этой истории думала. Понимаю: их вряд ли кто-то возьмет, потому что пятеро, а разделять тоже нельзя», — говорит медсестра Вероника Гущина.

Хотя у многих детей COVID-19 протекает легко или симптомов нет вообще, случаи появления серьезных осложнений тоже есть. Например, это возникновение мультисистемного воспалительного синдрома, или MIS-C.

В педиатрическом отделении Санкт-Петербурга с начала пандемии прошли лечение около 30 детей с этим синдромом, еще для 40 детей проводили дистанционные консультации.

У пятилетней Маши воспаление печени, легких и почек. Их с матерью Натальей привезли из Пскова в Петербург на скорой. Рядом с их кроватью в четырехместной палате стоит еще не до конца разобранный большой черный чемодан.

«Трудно, — объясняет Наталья. — Она уже три недели в кровати. И печень, и легкие, и почки — всё полетело. А ведь жили спокойно: мультики смотрели, играли, прыгали, бегали — я помню, как Маша хорошо бегала. Тяжело осознавать, что это не просто ОРВИ, а может быть что-то более серьезное. И третья больница уже».

У девятилетнего Матвея Манькова также развился множественный мультисистемный воспалительный синдром, поразивший его сердце и легкие. Его госпитализировали и поместили на искусственную вентиляцию легких.

Почти 60 процентов детей из тех, кого госпитализировали в клинику с Кавасаки-подобным синдромом, потребовалось оказание помощи в отделении реанимации, где им пришлось пробыть от 3—5 дней до нескольких недель. Всего в стационаре относительно «легкие» больные находились не менее двух недель, в тяжелом состоянии — около месяца.

«Сын слаб прямо на глазах. Медсестра измерила сатурацию — 89. Потребовался перевод в реанимацию. Из палаты Матвея на руках выносил врач скорой. Сын кричал от боли. Было очень страшно. Он всех хватал за руку и говорил: "Я хочу жить — уколите что-нибудь!"», — рассказывает мать Матвея Наталья.

Матвей, который до болезни начал серьезно заниматься настольным теннисом, провел два месяца в кардиологическом отделении. От самой тяжелой стадии болезни он оправился, но психологически пришел в себя не полностью. «Любое недомогание он воспринимает с сильной тревогой. Понимает: могут вызвать врача. И говорит, что всё хорошо. Несколько раз скрывал простуду. В больницу попадать он больше не хочет никогда», — говорит его мать.

Детский врач-ревматолог Михаил Костик говорит, что синдром часто возникает после того, как начальная инфекция утихла или вообще себя не проявляла.

«Интоксикация, высыпания на теле, поражение сердца, слизистых полости рта, глаз, поражение суставов, — перечисляет проявления синдрома доктор. — Были случаи развития неинфекционных менингитов, мы встречали проявления неврологической симптоматики: судороги, головные боли. Распространенными были осложнения, связанные с сердцем. У большинства наших пациентов клинических проявлений ковида не было. Только у примерно 15 процентов детей ковид был диагностирован методом ПЦР. В остальных случаях о перенесенном заболевании мы узнавали постфактум — по наличию антител в крови или по факту контактирования с заболевшими в семье или школе».

Костик называет «сложным» вопрос о возможных долгосрочных последствиях синдрома мультисистемного воспаления: «У нас нет большого опыта наблюдений: они длятся чуть больше года. Все дети очень разные: некоторые хорошо отвечали на стандартную кортикостероидную терапию, которую важно было начать вовремя. Такие дети обычно стабилизировались, и дальше было необходимо контролировать их состояние. Для детей, прошедших по "мягкому" сценарию, без органного поражения, скорее всего, больших проблем в будущем быть не должно. Но были действительно пострадавшие дети. Несколько заболело эпилепсией — дали судорожный синдром. Им назначили противосудорожную терапию. Некоторые дети имели тромботическое поражение ЦНС, как правило с неврологическим дефицитом, как после инсульта. Но больше всего мы опасаемся поражений сердца».

Некоторые дети с уже существующими заболеваниями попадают в больницу после заражения COVID-19. Считается, что диабет является одним из факторов риска осложнений.

Других COVID-19 может атаковать в самый неподходящий момент. Семен Голодников, страдающий лейкемией, заразился вирусом в четырехлетнем возрасте в ноябре 2020 года после трансплантации костного мозга. До этого его уже три года лечили от лейкоза.

Онколог Глеб Кондратьев лечил несколько онкологических больных, заразившихся COVID-19. Он говорит, что вирус не только представляет повышенную угрозу для пациентов с ослабленной иммунной системой; это также может отсрочить лечение рака, когда время критично.

Первая пересадка костного мозга Семёну не удалась. Был ли причиной ковид, неизвестно. Но несколько месяцев спустя его родители сказали, что вторая трансплантация прошла успешно и у мальчика ремиссия.

Семьям других маленьких пациентов, ожидающих возвращения детей домой, остается только надеяться на их полное выздоровление.