Участник протеста, которого ведет сотрудник ОМОНа, — фотография из Минска, сделанная 9 августа 2020 года, облетела многие мировые издания. Запечатленный на снимке молодой человек рассказал Азаттыку, что он пережил в ночь после спорных президентских выборов и почему он считает, что санкции против режима Александра Лукашенко ничего не изменят. Ниже — история Максима от первого лица.

Мы с отцом вели строительный бизнес в Минске. Два магазина. Этим и жили. Я был аполитичным, хотя внутри презирал режим, существующий в самом сердце Европы в 21 веке.

Я побывал в разных странах — в США, Китае, европейских государствах — и понял, какой может быть жизнь. Она необязательно должны быть похожа на нашу — с такими высокими ценами, отношением властей к гражданам и напряженностью между людьми. Самое главное — совсем необязательно, чтобы у власти стоял такой «глава государства», как у нас.

Итак, 9 августа 2020 года, день выборов.

Захватывающие выборы! Мы выбрали президента, за которого проголосовало большинство! Тихановскую, конечно. Я знал это из многих источников. У меня много друзей по всей Беларуси, в том числе среди тех, кто работал на избирательных участках. Было круто —Тихановская обошла всех кандидатов с большим отрывом!

И мы вышли праздновать. Я родился при Лукашенко и никогда за свои годы не видел другого президента. И вот наконец — изменения. Но, судя по всему, у Лукашенко на этот счет было свое мнение. И у него была армия.

Мы вышли праздновать, но это превратилось в протест. Это фото сделано поздно вечером 9 августа. Мы отмечали то, что мы считали нашей победой, а затем на улицу вышли эти «черные тараканы», милиционеры в форме и шлемах.

До этого я часто прогуливался рядом с Дворцом спорта. И вот внезапно на том месте, где я всегда ходил, прогремели взрывы. Бросали светошумовые гранаты, милиционеры избивали людей. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Никто такого не ожидал. Я бы не сказал, что были серьезные «столкновения». Просто омоновцы избивали безоружных людей.

На фото я, мой отец, его жена и омоновец. Милиционер сначала хотел меня задержать, но я поговорил с ним и переубедил. Должно быть, что-то «щелкнуло» в его голове. Через несколько минут вспыхнула еще одна потасовка, и я потерял его из виду. Я не знаю, что стало с этим омоновцем.

Прямо перед нами стояла темная толпа — омоновцы в касках. Мы подошли к ним, сняли каски, что-то кричали. 80 процентов из них стояли, не понимая, что происходит; разве что знали, что им приказали бить людей.

Но в этой толпе были «уникальные», которые радостно замахали дубинками, даже не дожидаясь приказа. Это были настоящие звери, было очевидно, что им это нравится.

Я стоял перед милиционерами, улыбаясь им. Я никуда не собирался уходить. Я даже тогда подумал: «Если мне придется умереть, я умру». Остановился, когда группа протестующих пробежала мимо меня, затем мимо меня прошел спецназ, сотрудники которого нанесли мне несколько ударов дубинками.

В то время я всё еще верил, что милиция должна обеспечивать соблюдение закона. Позже понял, насколько я ошибался.

В конце концов омоновцы повалили меня на землю и попытались удержать, но не смогли, пока я не перестал сопротивляться. Потом меня подняли и велели идти домой. Я ответил, что никуда не пойду. В конце концов я сказал им: Я здесь ради своей страны». Когда они услышали это, принялись бить еще сильнее.

Моя жена тоже была там, оказывала первую помощь; она медсестра. Папа вытащил меня из толпы милиционеров. Но, что удивительно, ни меня, ни моего отца не задержали. Следующие несколько дней я вообще не спал. Днем работал, а ночью выходил на улицы. В какой-то момент полностью потерялся во времени. Потом разблокировали интернет, и я ответил на тысячу звонков — всё из-за того, что эту фотографию опубликовали повсюду. Но я не мечтал о такой славе.

У меня заметная внешность. Однажды я увидел, как омоновцы в черном ворвались в здание, где находится наш офис, и вытащили парня с дредами. Видимо, искали меня.

В то время у меня была действующая британская виза, поэтому я решил уехать. Здесь, в Британии, безопасно, и это главное. Я подал заявление о предоставлении политического убежища и теперь жду рассмотрения моего дела.

Я ничего не могу сделать для Беларуси. Без интенсивных уличных протестов, какие были в первые дни после выборов, изменить что-либо невозможно. В первые дни протестов я действительно ощущал, что нас «97 процентов» (Отсылка к популярному мему о том, что 97 процентов белорусов выступают против режима Лукашенко. — Ред.) Сейчас я не знаю.

Не думаю, что санкции или что-то еще могут помочь. Есть страны более опасные для мира, чем Беларусь. Северная Корея, например. И даже с этой страной ничего не происходит. Почему вдруг Лукашенко уйдет в отставку сейчас? Просто потому, что люди скандируют «Уходи»?

Когда я уехал из Беларуси, моего отца начали разыскивать, и ему тоже пришлось бежать. Теперь мы вместе в Великобритании. Сейчас о возвращении домой не может быть и речи.