23-летний гей из Туркменистана Максат (имена героев изменены) учился в России. Здесь он инфицировался ВИЧ, отчислился из вуза и вернулся на родину, не дожидаясь депортации — ВИЧ-положительные иностранцы в России жить не могут. В Ашгабате Максат устроился на работу, но полтора месяца боялся идти к врачам: несмотря на то, что в столице работает Центр по профилактике ВИЧ/СПИДа, официальный Туркменистан заявляет, что ВИЧ-инфекции в стране нет, в стране было выявлено всего два ВИЧ-инфицированных пациента.
Анализы Максат всё-таки сдал (по его словам, в очереди в Центре СПИД сидело довольно много народу, в основном женщины), а через пару дней ему позвонили из Центра и велели прийти на приём, захватив все документы. В больничном кабинете его ждали сотрудники полиции.
«Они не представились, никакие документы не показали. Они обычно не представляются, по лицам понятно, кто это, — рассказывает Максат. — Двое их было. Спрашивали: "Где нахватался?" Я говорю: "Я не знаю"». Признаться, что инфицировался через гомосексуальный контакт, Максат не мог: по статье 135 уголовного кодекса Туркменистана «Мужеложство» карается лишением свободы до двух лет.
Максата забрали на следующий вечер. «Их трое было, они тоже не представились, но спорить с ними бесполезно. Сначала в участок отвели, потом отвезли в отдел на окраине города. Сначала просто опросили, чего как, потом избили. По полной программе. Два человека били. Они говорили: "Мы знаем, откуда у тебя ВИЧ. Мы знаем, что ты гомосексуалист". Я говорю: "Это неправда", и они били. Мне показали бумажку, что поймали одного парня, что он признался и меня знает: "Вот распечатки твоих номеров, что ты с ним созванивался". Я не признавался, они опять били. Потом начали говорить, что если ты сейчас не подпишешь, узнают твои родители, близкие, и по-другому будем с тобой говорить. Ну ладно, хорошо, я подписал. Даже сам не знаю, что там подписал. Сказали: "После Нового года придёшь к участковому, отметишься, и потом мы придём за тобой, когда надо будет"».
Никаких прямых доказательств гомосексуальности Максата сотрудники полиции не нашли: свой смартфон он предусмотрительно отформатировал.
Впрочем, в Туркменистане вообще опасно иметь в телефоне что-либо компрометирующее. «У нас каждые три метра по всему Туркменистану стоят менты, — рассказывает Исмаил, другой бежавший из Туркменистана гей. — Они все молодые люди, одеваются в гражданское. Если ты с кем-то общаешься, они могут подойти в любой момент, показать свои документы и сказать: "Дайте свой телефон посмотреть"».
НЕВЫЕЗДНЫЕ
Полицейские забрали у Максата все документы, кроме заграничного паспорта, который он оставил дома, соврав, что никогда не был за границей. Максат съехал от мамы, снял комнату и обратился в российское посольство за туристической визой. Визу ему выдали.
Но для туркмен самым сложным порой оказывается выехать из страны: «Они могут снять с рейса кого хочешь. Без объяснения – сдай билеты, и всё, — рассказывает Исмаил. — Тех, кто постарше, чаще выпускают. [Этнических] русских тоже без вопросов». По словам Исмаила, взятку в аэропорту давать опасно: везде стоят камеры, нужны знакомства. «У меня друг М., он за три года раз 10 билет покупал. И его снимали с рейса всё время». При этом, по словам Исмаила, в Интернете купить билет невозможно, приходится каждый раз идти в агентство: «Например, если стоит билет 200 баксов, ты должен 300 дать. Если не выпустили, 160–170 баксов они возвращают».
Максату повезло: «Немного задержали меня пограничники: почему транзитом летишь? Почему у тебя мало вещей? Но пропустили».
Максат летел в Москву через Минск, хотел попросить убежища в Беларуси. «Пограничница отвела к самому главному, я ему всё рассказал. Он сделал копию паспорта и сказал, что мы ничем не можем помочь, потому что виза российская. Я объяснил, что мне туда нельзя, потому что меня депортируют, но он всё равно. Я полетел в Домодедово. Там день просидел. Голодный. Потом вспомнил об однокурснике из Воронежа, позвонил ему. У меня было с собой 1200 рублей, за 800 я купил симкарту, а за 400 добрался до Воронежа».
После этого Максат вышел на ЛГБТ-организацию Московский комьюнити-центр, которая приютила его в шелтере в Москве, помогла перебраться в третью страну, пока не закончилась российская виза, и оказывает молодому человеку дальнейшую поддержку. За убежищем в России Максат обращаться не стал: у ЛГБТ-беженцев в этой стране практически нет шансов.
Сейчас Максата по-прежнему ищет туркменская полиция: спрашивает о нём у родных, причём Максат опасается, что помимо мужеложства ему могут вменить распространение ВИЧ-инфекции, а также наказать за то, что попросил убежища за границей, находясь в розыске.
ОПАСНЫЕ ЗНАКОМСТВА
Информации о положении ЛГБТ в Туркменистане крайне мало, как и о жизни в стране вообще. Это одно из самых закрытых государств в мире наравне с Северной Кореей. Радио Свобода ознакомилось с исследованием «Жизнь ЛГБТ-людей в Туркменистане», проведённым в 2019 году правозащитной организацией «Кыргыз Индиго» при поддержке международной НКО ILGA-Europe. По словам Ф., автора исследования, который также попросил не упоминать его имя, основная проблема была — найти респондентов. Туркмены боятся тотальной слежки, спецслужб и провокаторов. Как рассказали собеседники Радио Свобода и респонденты «Кыргыз Индиго», туркменские полицейские – охотники за геями действуют по стандартной схеме: назначают свидание в приложениях или на сайтах знакомств, задерживают жертву, но обычно не заводят уголовное дело, а начинают вымогать деньги и вербовать мужчин, чтобы те помогли с поиском новых жертв. «ЛГБТ-сообщество разбито на маленькие группы, в которых люди друг другу доверяют, но не пускают "чужих"», — поясняет Ф.
Другие собеседники подтвердили это: 35-летний Исмаил в основном общается в узком кругу друзей, которых знает многие годы, Максат в Ашгабате вовсе не завёл ЛГБТ-знакомых: «Есть приложения [для знакомств], — говорит он. — Многие переписываются, но никто не встречается, потому что опасно – можно нарваться на ментов». По словам Исмаила, в полицию могут донести и соседи: если увидят, что двое мужчин живут вместе или кто-то «не так» одевается, красит волосы, вообще выглядит «нетрадиционно».
И респонденты «Кыргыз Индиго», и геи, с которыми удалось поговорить, рассказали, что несмотря на то, что статья за мужеложство всегда была в уголовном кодекса, за геями особенно никто не гонялся, пока в 2011 году в паблик не попало некое видео, где преподаватель медицинского вуза в Ашгабате занимается сексом с двумя своими студентами.
«В 2012 году все изменилось, один за другим пропадали друзья и знакомые из сообщества, родители теряли своих детей и узнавали только тогда, когда приходили повестки в суд для всех родственников и публично судили и позорили по статье 135, часть 1 ("Мужеложство"). Задерживали на рабочем месте или делали облавы на квартирах. Страх у всех, и никто никому помочь не может. Через два месяца после первых задержанных пришли и за мной туда, где я работал, к счастью, меня не было на рабочем месте. Менеджер предупредила меня звонком и сказала, что они вызывают меня к следователю», — рассказал «Кыргыз Индиго» 41-летний Дангатар.
Радио Свобода не удалось найти ни материалов, в которых бы говорилось о секс-скандале 2011 года, ни самого видео, зато в октябре 2019 года в Туркменистане прогремел новый скандал: 24-летний врач-кардиолог из Ашгабата Касымберды Гараев дал анонимное интервью Туркменской редакции Азаттыка, а в конце октября пропал. По мнению друзей Гараева, спецслужбы, скорее всего, раскрыли его имя и арестовали молодого человека, журналисты опубликовали видео, которое он записал на случай ареста. После этого туркменские власти провели целую кампанию по «выявлению» геев и лесбиянок среди медиков, результаты её, впрочем, неизвестны.
БЕЖАТЬ НЕКУДА
По словам респондентов «Кыргыз Индиго», по статье 135 уголовного кодекса в Туркменистане сажают нечасто, позиция властей сходна с отношением к ВИЧ-инфицированным: в стране геев нет, но в тюрьму, судя по всему, попадают десятки людей, просто по другим, более «традиционным» статьям. Попавшегося в руки полиции гея обычно шантажируют, причём деньги выплачивать зачастую приходится родным задержанного. Так, Дангатар рассказал, что родные заплатили за его свободу 9000 долларов (респонденты, работающие в основном в сфере обслуживания, зарабатывали в среднем от 200 до 1000 долларов в месяц): «Родителям тяжело было принять это. Я не знаю, об этом ни разговора, ни осуждения не было, сестра сказала: "Твоя жизнь, и мы тебя любим, самое главное, чтобы ты был счастлив"».
Известны случаи, когда семьи не поддерживали своего родственника, попавшего в подобную ситуацию, тогда человек «пропадал» — собеседники «Кыргыз Индиго» затруднялись пояснить, идёт ли речь об уголовных сроках или люди просто скрываются от органов.
Там камеры метр на метр. Когда мы приехали к нему на свидание, у него все ноги опухли, он полз.
«У меня был друг, его звали С., — рассказал Исмаил. — Он с кем-то встречался, его поймали. Они его били-били и говорили: "Скажи имя". Он сказал моё имя. Мне позвонили: "Ваш номер?" Я говорю: "Да". — "По вашему номеру занимаются плохими вещами, приходите в 6-й отдел". Пошёл к ним, мне сказали: "Подождите 10 минут". Приходит какой-то мужик жирный, мне по голове баклажкой с водой ударил, и я упал. Он застегнул на мне наручники и начинал бить по почкам, по ногам: "Рассказывай, с кем ты, что ты, вот такие люди на тебя жалуются". Я говорю: "Я их не знаю". Где-то происходило это часа четыре. Они на меня ведро воды выливали, мучили, но я ни в чём не признался. Второй раз ко мне домой приехали, привезли в отдел, там снова мучили"».
Исмаил договорился с полицией, что будет платить им по 300 долларов ежемесячно, и честно платил в течение года, пока его коллега и мама не помогли ему поймать сотрудников с поличным. «Потом был суд, их посадили. У нас сажают, потом с них тоже деньги берут. Это везде так», — говорит Исмаил.
Молодой человек уехал из родного города в Ашгабат, устроился там на работу, но вскоре узнал, что один из его друзей снова попался в руки полиции: «Ему дали два года. Там камеры метр на метр. Когда мы приехали к нему на свидание, у него все ноги опухли, он полз. Сказал, что его мучают, бьют, баклажку суют [в анальное отверстие]. Мама моя переживала, мы искали людей, кому заплатить, чтобы его вытащить, но когда нашли, через два дня он [покончил с собой]. У меня [родственник] в [судмед]экспертизе работает, он сказал, что у него колени были разбиты, анальное отверстие порвано, зубов почти не осталось. И мама мне сказала тогда: "Убегай"».
Бежать, впрочем, особо некуда. Визу в страны ЕС, США или Канаду туркмены получить де-факто не могут, они вынуждены уезжать или в Россию (и решать здесь проблему с документами как угодно, но не через институт политического убежища), или в Турцию (которая, по словам собеседников Радио Свобода, предоставляет убежище трансгендерам, но не геям или лесбиянкам), либо в другие мусульманские страны, вроде Арабских Эмиратов, где о политическом убежище также идти речи не может. «В России по визе они могут жить месяц, а потом либо становятся нелегалами (и рискуют депортацией на родину), или уезжают в другие страны, — пояснила директор Московского комьюнити-центра для ЛГБТ-инициатив Татьяна Винниченко. — Мы можем предоставить им временное жильё, но этим их проблемы не решаются. Люди из стран, где есть уголовная ответственность за гомосексуальность, не должны выдворяться из страны – это попросту соучастие в преступлениях против ЛГБТ».
Исмаил после гибели друга уехал в Турцию, откуда уже три года пытается перебраться в Европу. Несколько месяцев назад он купил билет из Стамбула в Ашгабат через Дюссельдорф, планируя обратиться за убежищем к немецким властям, но компания Lufthansa отказала ему в перелёте — маршрут слишком странный, а из Стамбула в Ашгабат есть прямые рейсы. «Я тут живу, как нищий, а там машина у меня, дом красивый, — жалуется Исмаил. — Мне друзья из Туркмении пишут, что меня менты ищут, а тут — у меня четыре диплома, но я не могу работу найти, потому что я из Туркменистана».
На легальном положении Исмаилу осталось жить полтора года — потом туркменский паспорт заканчивается, а новый можно получить только на родине, туркменское консульство, по словам молодого человека, паспортов соотечественникам не выдаёт. Какие-то знакомые предложили ему получить европейскую визу за 5000 евро, но Исмаил пока не решается: вдруг обманут. А какие ещё варианты?
Материал Сергея Хазова-Кассиа, корреспондента Русской редакции Азаттыка — Радио Свобода.
КОММЕНТАРИИ