Поразительная скорость, с какой талибы взяли под контроль большую часть Афганистана после вывода иностранных войск из страны, поставила соседей Афганистана в трудное положение.
Все они так или иначе рассматривали вероятность прихода к власти боевиков, но тут им внезапно пришлось публично заявить о своей политике по отношению к Афганистану, управляемому радикальной группировкой.
В общих чертах соседи заявили, что «Талибан» — это реальность, и соседние страны готовы по меньшей мере к переговорам с новыми лидерами Афганистана.
Все, кроме Таджикистана.
Пакистан — давний сторонник «Талибана» — явно приветствовал успех этой группировки в Афганистане.
Китай, Иран, Узбекистан и Туркменистан признали, что они не могут вмешиваться во внутреннюю политику Афганистана, и выразили надежду на то, что какое-то сотрудничество с «Талибаном» возможно.
Но власти Таджикистана заняли иную позицию, и это вызвало вопросы о том, почему президент страны Эмомали Рахмон и его правительство продолжают открыто заявлять о решительном неприятии власти талибов в Афганистане.
Во-первых, стоит учесть, что Рахмон был лидером Таджикистана более 20 лет назад, когда талибы контролировали большую часть Афганистана.
Ни один из других нынешних лидеров в странах, граничащих с Афганистаном, не находился у власти, когда «Талибан» был свергнут в результате вторжения международной коалиции под руководством США в 2001 году.
Рахмон поддерживал группировку во главе с этническими таджиками в Афганистане, которые боролись с талибами в конце 1990-х годов, и он оказывает моральную поддержку этническим таджикам в Афганистане сейчас, в том числе бойцам в Панджшерской долине, которые продолжают противостоять правлению талибов.
В Афганистане проживает большое количество этнических таджиков, они составляют около 25 процентов населения страны, и таджики в Таджикистане чувствуют сильную связь с ними.
Это уникальная ситуация: ни одно из других соседних с Афганистаном государств не находится в таком положении.
Публично выражаемая Рахмоном озабоченность судьбой афганских таджиков принесла в целом непопулярному лидеру Таджикистана редкую общественную поддержку в его стране — это важный момент для лидера, который продвигает своего старшего сына Рустама на пост президента.
Есть еще одна причина, по которой правительству Рахмона будет трудно публично взаимодействовать с «Талибаном».
Во время гражданской войны 1992–1997 годов Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) была основной группировкой в союзе сил, сражавшихся против правительства страны. Война закончилась мирным соглашением, согласно которому 30 процентов постов в правительстве должны были занять представители военной оппозиции. ПИВТ была легализована и стала второй по величине партией в Таджикистане после Народно-демократической партии Таджикистана Рахмона.
ПИВТ была также потенциально самой большой угрозой для растущей власти Рахмона, и в сентябре 2015 года — после многих лет давления на ПИВТ и ее руководство и сокращения ее присутствия в государственных органах — власти использовали туманный инцидент, в который был вовлечен высокопоставленный офицер Минобороны, чтобы сделать сомнительные заявления о том, что партия пыталась организовать государственный переворот. ПИВТ быстро была объявлена экстремистской организацией, и ее деятельность в Таджикистане была запрещена.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Исламская партия закрыта, мятежный генерал убитПИВТ — политическая партия, основанная на исламе, но она гораздо более умеренная, чем «Талибан».
Трудно себе представить, как таджикское правительство может установить связи с «Талибаном», не говоря уже о рассмотрении вопроса о признании власти талибов, продолжая при этом преследовать и репрессировать членов ПИВТ.
А главный исламский священнослужитель Таджикистана Саидмукаррам Абдулкодирзода в интервью 11 сентября государственному информационному агентству «Ховар» дал понять, что о выстраивании отношений с талибами не может быть и речи.
«Ислам — это сострадание и братство, — сказал Абдулкодирзода. — Однако сегодня террористическое движение, известное как "Талибан", называет себя исламским государством и казнит женщин, детей и братьев».
Все высокопоставленные духовные лица Таджикистана тщательно проверяются правительством, поэтому взгляды Абдулкодирзоды можно рассматривать как взгляды правительства.
Большой вопрос заключается в том, как Рахмон и его правительство могут чувствовать себя настолько уверенно в противостоянии «Талибану».
Ответить на него трудно.
Таджикистан — самый маленький по территории сосед Афганистана и самый бедный в экономическом отношении.
Вооруженные силы Таджикистана, несмотря на немногочисленность, уже много лет получают помощь от могущественных стран.
Крупнейшим поставщиком оружия в Таджикистан выступает Россия. Китай уже более десяти лет увеличивает свою поддержку вооруженным силам страны. А Соединенные Штаты, НАТО, Европейский союз и ОБСЕ, которые не поставляли оружие, помогали финансово и предоставляли оборудование для пограничных постов и наблюдения, внедорожники, зимнюю и летнюю одежду для военнослужащих и другие вещи.
Вряд ли что-то из этого способно запугать «Талибан» или (что более важно для Таджикистана) некоторые из экстремистских группировок, которые в течение многих лет сражаются вместе с «Талибаном» и имеют корни в Таджикистане.
И Рахмон, похоже, прекрасно это понимает.
Приход к власти в Афганистане талибов приветствовали лишь немногие страны. В официальных заявлениях часто выражается фатализм в отношении развития событий, но нет особого энтузиазма по поводу того, что произошло после начала вывода войск коалиции под руководством США.
Кабул под властью талибов. Как выглядит город?
Правительство Таджикистана, несомненно, говорит то, что думают многие правительства.
Пол Стронски из Фонда Карнеги упомянул об этом во время недавнего комментария Азаттыку и предположил, что Таджикистан выражает взгляды других стран.
Таджикский политолог Хайрулло Мирсаидов разделяет это мнение. В интервью Таджикской редакции Азаттыка он сказал, что «Рахмон не мог сделать такое заявление без согласия России».
«Теперь, когда США покинули регион, Россия не хочет отдавать полный контроль над Афганистаном Пакистану, — считает Мирсаидов. — Это на руку Эмомали Рахмону, и он воспользовался возможностью, чтобы выразить позицию и стать ближе к людям».
У России есть военная база в Таджикистане, а у Китая — небольшой военный пост в восточной части страны.
И Москва, и Пекин выразили уверенность в том, что с «Талибаном» можно иметь дело, но обе страны обеспокоены присутствием в составе действующих в Афганистане группировок, выступающих союзниками «Талибана», боевиков из своих стран.
На территории Афганистана находятся граждане и других стран, и правительства этих государств должны учитывать это, комментируя афганские события.
После того как Рахмон сказал 25 августа во время встречи с министром иностранных дел Пакистана Шахом Махмудом Куреши, что Таджикистан не признает какое-либо неинклюзивное афганское правительство, он упомянул, что ожидает включения в состав кабинета этнических таджиков.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон (справа) во время встречи с министром иностранных дел Пакистана Шахом Махмудом Куреши. 25 августа 2021 года
На следующий день президент Франции Эммануэль Макрон пригласил Рахмона посетить Париж.
Это доказало очевидное наличие определенных дивидендов, которые можно получить, открыто противодействуя правлению «Талибана» в Афганистане. И Рахмон, кажется, осознаёт это.