Некоторое время тому назад я написал два материала, связанных с сообщениями о массовом насилии, совершенном в последние месяцы Второй мировой войны советскими военнослужащими над немецкими женщинами.
ШРАМЫ ВОЙНЫ
Должен начать с того, что мои две рядовые публикации вызвали десятки и сотни противоречивых комментариев читателей веб-сайта радио Азаттык – Казахской редакции Радио "Свободная Европа"/Радио "Свобода". В некоторых комментариях меня обвиняли в том, что я стремлюсь затмить память и славу тех, кто уничтожил фашистскую чуму. Я хотел бы извиниться перед всеми, кто так подумал, хотя я не высказывал своего личного мнения по поводу происходивших тогда событий.
У меня, как и у большинства людей, есть много оснований ненавидеть и презирать любую чуму, а с нацистами у меня есть свои, далеко не детские счеты, несмотря на то что я родился в год Победы. Если уж начистоту, то я считаю себя прямой жертвой той войны. И ее шрамы до сих пор я чувствую буквально.
Мой прадедушка был убит немецкими солдатами в Киеве в самом начале войны, в сентябре 1941 года. Его выволокли во двор на улице Мельника, 16 и забили прикладами. Ему было 94 года. Родной брат моей мамы, мой дядя, капитан Советской армии, погиб под Берлином за две недели до конца войны, 16 апреля 1945 года.
В 1951 году я был ранен от взорвавшейся немецкой бомбы. Мы играли с ребятами на заброшенном пустыре в том самом месте, где во время оккупации был немецкий военный склад. Это случилось на станции Боярка в двадцати двух километрах от Киева. Почти достаточно, чтобы быть прямой жертвой войны. И телом, и душой.
БЕЗ РОГОВ
Позже, уже в зрелом возрасте, судьба забросила меня в Мюнхен, где я прожил без малого четырнадцать лет. Я знаю фашизм не только из книг и фильмов. Я лично видел живых фашистов. И поверьте, у них нет рогов и других животных отличий.
Однажды на мюнхенском вокзале я разговорился с одним местным старикашкой. Тот расщедрился и вдруг показал мне чудную штуку, которую вытащил из нагрудного кармана пиджака. Я очумел. (Опять эта чума!) Это была настоящая медаль за бомбардировки Ленинграда!
У них действительно нет рогов. Их не отличишь на улице. С виду они смахивают на вполне нормальных людей. Ведь их же не различили сами немцы, голосовавшие за нацистов в 1933 году.
Именно в войне произошло, вероятно, главное происшествие 20-го века - не теория относительности или создание атомной бомбы. Неожиданность пришла из самого сердца Европы - из Германии. Оказалось, что народ Баха и Гегеля, Гёте и Шиллера проявил потенциал одной из самых жестоких рас в истории человечества.
Это европейские интеллектуалы и советские пропагандисты начали активно употреблять термин «азиатчина» как символ дикости и варварства. Это именно в Европе создавался миф о кровожадности Чингисхана и о зверствах татаро-монгольской орды. Но новейшая история была содрогнута фашизмом из Европы.
ПО ЦИРКУЛЯРУ
Блеф об избранности Европы как колыбели цивилизации развеялся, как только полчища германцев вырвались на просторы восточного направления, на территорию Советского Союза. Все, что делалось в первые дни и месяцы войны, – это не просто исполнение указаний лидеров национал-социализма, когда армия была лишь исполнителем приказов. Нет. И тысячу раз нет.
Это была массовая манифестация кровавого буйства. Истерика Гитлера лишь умело окаймляла животную истерику огромного количества германцев. Хроника тех воистину апокалиптических дней и месяцев лишь отчасти свидетельствует о размахе бойни, учиненной толпами германцев и их союзников в униформе.
В далеком немецком тылу, в тихих и уютных бюргерских городках и больших городах, их жены и дети воздавали хвалу своим кровным сородичам. За ними был не только фюрер, но и тысячелетний рейх.
За несколько часов до начала наступления на СССР в передовых частях немецкой пехоты, в танковых дивизиях и летных эскадрильях был зачитан приказ фюрера, в котором полностью снималась ответственность военнослужащих за жертвы в стане врага. Это был внутренний циркуляр. Каждый из замерших в ожидании солдат вермахта знал: германской нации нужна эта земля — но не населяющие ее недочеловеки.
Дальше все зависело от активности германских воинов. И они эту активность демонстрировали по полной нацистской программе. Это стало чуть ли не состязанием всей нации с миром. Состязанием на крови.
«ХОЧЕТСЯ ПОСТРЕЛЯТЬ ИЗ ПИСТОЛЕТА ПО ТОЛПЕ»
К сожалению, в СССР никогда не задавались целью создать архив жертв нацистских преступлений. Не документировались свидетельства. Не исследовалась статистика. В отдельности существует бесчисленное количество разрозненных сведений, не обобщенных и не систематизированных.
Но каждый факт говорит о том, что с вторжением сотен тысяч, миллионов вооруженных германцев огромную страну охватил тотальный террор. Самый тотальный в истории цивилизации.
Уже на четвертый день войны танкисты из соединений Гудериана вошли в Барановичи. Передовые части рвались к Минску. Следом шла немецкая пехота. Они врывались в дома - поживиться трофеями. Там, где двери были открыты, они убивали за косой взгляд; там, где дома были заперты изнутри, они убивали всех.
Первых советских военнопленных, попадавшихся в руки немцев, ждала злая судьба. На Пионерской улице солдаты вермахта привязали к столбам четырех захваченных в плен красноармейцев, подложили им под ноги сено, облили горючим и заживо сожгли.
Рядовой Эмиль Голыд записал в дневник: «28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцев мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь и много трупов.
Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы».
Казалось бы, простой паренек, а какая деловитость и предметность в вопросах истребления.
КРОВАВЫЕ БОЙНИ
В одной из деревушек возле городка Борисова солдаты ловили не догадавшихся спрятаться женщин и уводили в лес - для себя и для господ офицеров. По приказу своего лейтенанта солдаты утащили в лес 16-летнюю Любу Мельчукову; после того как офицер удовлетворил свое желание, он отдал девушку солдатам.
Спустя некоторое время на поляну притащили новых женщин; перед ними предстало страшное зрелище. К стоявшим кучно деревьям были прислонены доски. На них висела обнаженная истерзанная девушка; прибитая к доскам штыками, она умирала. На глазах у испуганных женщин солдаты отрезали ей груди.
Над лесом стоял жуткий, неумолчный крик убиваемой девушки. Всего в этой небольшой деревеньке немцы убили 36 женщин. Изнасилованных было больше. И это была только первая волна войсковых соединений. Это была регулярная армия. Отряды СС пришли позже.
В другом месте, под Белостоком, было практически то же самое. Младший воентехник Сергей Дашичев, выбираясь из окружения, наткнулся на такую картину. «Я видел, - вспоминал он, - на окраине одной деревни близ Белостока пять заостренных колов, на них было воткнуто пять трупов женщин.
Трупы были голые, с распоротыми животами, отрезанными грудями и отсеченными головами. Головы женщин валялись в луже крови вместе с трупами убитых детей».
Эти случаи можно было множить тысячами по всему фронту наступления гитлеровцев. Подобные кровавые бойни среди населения происходили при вхождении в каждое село в Украине, Беларуси и Прибалтике, в каждый городок. Сотни тысяч германских солдат и офицеров участвовали в самом большом кровавом месиве в известной всей человечеству истории.
Особую охоту германская армия и ее отборные части СС вели на евреев и армейских офицеров. Германская армия столбила геноцид. Рядовой дивизии СС «Мертвая голова» Вальтер Траве 29 июня писал в письме домой:
«Наступил час расплаты, которой мы давно ждали. Большевики будут скоро разбиты, а евреи - уничтожены. Мы их расстреливаем везде, где только обнаружим, несмотря на пол и возраст. Фюрер призвал нас к этому. Знаю, что специальные команды в тылу уничтожают евреев полностью, так как мы движемся вперед и многих упускаем».
Полевая почта тысячелетнего рейха отправляла такие письма в Германию сотнями тысяч в первые месяцы войны.
Вот обычная для германцев львовская зарисовка в дни взятия города. Ворвавшись в общежитие львовской швейной фабрики, немцы изнасиловали и убили тридцать двух молодых женщин.
Пьяные немецкие солдаты ловили львовских девушек, затаскивали их в парк Костюшко и насиловали. Священник одной из львовских церквей Помазнев с крестом в руках пытался предотвратить насилие над девушками. Призывы к совести и угрозы Божьего суда оказались бессильными; немецкие солдаты избили старика, сорвали с него рясу, спалили бороду и закололи штыком.
НАЧАТЬ С СЕБЯ
До сих пор в Германии сами немцы задают себе этот вопрос: «Как могло это с ними случиться?» Ведь вина падала не только на главных зачинщиков резни, но и на миллионы активных исполнителей из числа рядовых граждан родины великого Баха. Расправу совершали врачи и учителя, слесари и скрипачи, бакалейщики и студенты, инженеры и водопроводчики.
Истязаниями занимались люди разных сословий из простонародья и высокого дворянства – потом их многие жители планеты будут называть нелюдью. И это было только началом. Настоящую работу по обезлюживанию восточных земель планировалось провести после победы над СССР.
В Германии, как ни в одной стране мира, буквально каждый вечер на том или другом телеканале, в той или иной газете разбираются со своим гитлеровским прошлым. На это их не толкают ни израильтяне, ни американцы, ни русские, ни другие европейцы. Сами немцы как бы заворожены собственным тогдашним безумием и ищут остатки того безумия в себе уже сейчас.
Часто в Германии можно услышать всплески отчаяния, исходящие от молодых людей. Почему, мол, мы должны отвечать за то, что натворили наши деды? Мы не заслужили. Мы ничего не сделали плохого. Мы не хотим этой ответственности. Мы - другие!
Однако общество в целом и мир уже не могут себе позволить расслабляться. Ведь зараза массового зверства никуда не делась с падением Берлина. И через сорок-пятьдесят лет она в полной мере еще раз показала себя в Югославии. И не только в Югославии.
Каждая страна должна пропустить саму себя через сито, чтобы обезопаситься от готовности развязывать бойню. Как против чужих, так и против своих людей. Опять мы приходим к тому, что во всем, даже самом глобальном, каждая власть должна начинать с себя.
(Независимый журналист Александр Народецкий работал раньше директором Украинской и Туркменской редакций Радио «Свободная Европа»/Радио «Свобода». В данной статье излагает свою точку зрения и свои суждения. Они могут не совпадать с позицией редакции радио Азаттык.)