Заключенный гражданский активист Вадим Курамшин пожаловался жене на антисанитарные условия в его камере в колонии особого режима в поселке Горный Северо-Казахстанской области (СКО) — камеру дезинфицируют от крыс, но от этого якобы страдает больше он, чем грызуны.
— Он говорит, что ни дышать, ни спать, ни находиться в ней невозможно. После чего у него опять обострились сердечно-сосудистые проблемы. Он говорит: «Я могу заснуть только у форточки», — передает его слова Екатерина Курамшина.
Он говорит, что ни дышать, ни спать, ни находиться в ней невозможно. После чего у него опять обострились сердечно-сосудистые проблемы. Он говорит: «Я могу заснуть только у форточки».
Последнее краткосрочное свидание с мужем у нее состоялось 16 июня.
— В последний раз, говорит, дошло до того, что одна крыса на его глазах загрызла другую, — говорит Екатерина Курамшина.
После жалобы его вывели на прогулку, а камеру обработали ядохимикатами, но средство на грызунах не сказывается, тем более что «насквозь прогнивший пол не помеха для их набегов», рассказывает жена заключенного гражданского активиста.
О жалобах Курамшина на «наихудшие антисанитарные условия» 8 июля сообщил сайт Socialismkz.info в статье «Вадима Курамшина вынуждают начать новую голодовку протеста». В этой статье высказывается беспокойство о том, что Курамшина не переселили в другую камеру, пока его «сырой карцер под предлогом дезинфекции заливали хлоркой и ядом против грызунов без какой-либо возможности смыть или проветрить помещение».
НОРЫ И ЗАПАХ
Некоторые правозащитники и сторонники заключенного гражданского активиста склонны приравнивать эти условия к пыткам. Они беспокоятся о здоровье Вадима Курамшина.
Александр Верстаков, председатель Общественной наблюдательной комиссии по СКО и руководитель группы Национального превентивного механизма в этой области, посетил Курамшина в июне.
Крысы в камере находятся — это мы подтвердили: там есть и норы, и дырки от крыс, заходишь, запах идет от этих крыс. Мы рекомендовали, чтобы его перевели в другое помещение.
— Крысы в камере находятся — это мы подтвердили: там есть и норы, и дырки от крыс, заходишь, запах идет от этих крыс. Мы рекомендовали, чтобы его перевели в другое помещение, — говорит он Азаттыку.
Отчет филиала Национального превентивного механизма (НПМ) по СКО о посещении тюрьмы «Жамансопка», в которой сидит Курамшин, направлен в адрес казахстанского омбудсмена Аскара Шакирова.
Член областной группы НПМ и филиала ОНК Марина Нистолий тоже была в составе комиссии правозащитников, посетившей Вадима Курамшина в июне. Но, как она говорит Азаттыку, без соответствующего «согласования» ничего не может сказать об условиях его содержания.
«НИКАКИХ КРЫС НЕТ»
Тюрьму, в которой отбывает наказание Курамшин, в обиходе называют «Жамансопкой» (гиблой возвышенностью). С весны прошлого года он находится на строгих условиях содержания (СУС). В феврале ему еще на год продлили этот режим. СУС означает пребывание в тюрьме внутри тюрьмы, где заключенный лишен права на длительные свидания и на телефонные звонки.
Эта дорога ведет в тюрьму возле сопки Жалгызтау, что означает в переводе с казахского «Одинокая гора». Но в народе это место зовут «Жамансопка».
Начальник тюрьмы «Жамансопка» полковник Валихан Байтасов в разговоре с репортером Азаттыка отвергает заявления об антисанитарных условиях в тюрьме, а информацию, исходящую от Курамшина, называет «очередной рекламой»:
— Опять хочет, чтобы на него обратили внимание — рекламу делает. Выдумывает. Ни у кого нету, а у него крысы. Или крысы такие эволюционные пошли — я дал команду крысам: «В камеру Курамшину! Не выходить!» Смешно же! Очередная реклама… Камера нормальная, никаких крыс нет.
Посетившие тюрьму, в том числе и камеру заключенного Курамшина, работники прокуратуры и санэпидемстанции, по словам начальника тюрьмы, не выявили нарушений в условиях его содержания.
Заключенный Вадим Курамшин находится в камере один, по словам начальника тюрьмы, «именно по прихоти» его самого, чтобы никого «не подсаживали» к нему.
Выдумывает. Ни у кого нету, а у него крысы. Или крысы такие эволюционные пошли — я дал команду крысам: «В камеру Курамшину! Не выходить!» Смешно же! Очередная реклама… Камера нормальная, никаких крыс нет.
— После этого — чтобы не было этого разговора — он один содержится, — поясняет полковник Байтасов.
Екатерина Курамшина говорит, что ее муж действительно настаивал на том, чтобы он содержался один, так как опасается провокаций, и что он, находясь один в камере, не чувствует себя в одиночестве, так как имеет возможность спокойно размышлять и писать. Но после Нового года его перевели в холодную и сырую камеру, с крысами, говорит Курамшина.
Об этих условиях содержания заключенного Вадима Курамшина его жена написала в генеральную прокуратуру и в адрес казахстанского омбудсмена. Неделю назад она получила извещение из генеральной прокуратуры, что ее жалоба на «неправомерные действия сотрудников тюрьмы» направлена для рассмотрения в прокуратуру Северо-Казахстанской области. Из других инстанций даже подобной отписки не поступило, сокрушается Екатерина Курамшина.
Известный борьбой по защите прав заключенных Вадим Курамшин с 2012 года отбывает 12 лет тюрьмы по обвинению в вымогательстве. Он отрицает эти обвинения. Ряд казахстанских правозащитных организаций признали его политическим заключенным. Власти отвергают обвинения в политической мотивированности преследования Вадима Курамшина.