Чего ожидают общество и СМИ от нового министра информации?

Даурена Абаева, который четыре года возглавлял министерство информации и общественного развития Казахстана (до февраля 2019 года министерство информации и связи), после ухода из администрации президента сменила 46-летняя Аида Балаева. Чего ожидают от нее правозащитники, журналисты и активисты?

Во время четырехлетнего пребывания Даурена Абаева на посту министра информации и общественного развития, ранее министерства информации и связи, Казахстан продолжал оставаться в списке «стран с несвободной прессой» в рейтинге международной организации «Репортеры без границ». В своем ежегодном отчете международная правозащитная организация Freedom House заявила, что в стране есть государственная пропаганда и провластные тролли.

При Абаеве, в конце 2017 года, были приняты очередные противоречивые поправки к закону о СМИ, которые, в частности, ввели понятие «пропаганда», обязали журналистов получать согласие упоминаемых в публикациях персон на распространение охраняемых законом тайн, включая банковскую и коммерческую, увеличили срок предоставления ответа госоргана на запрос СМИ в два с половиной раза (до семи дней). Владельцев сайтов в Казахстане также обязали идентифицировать комментаторов своих материалов.

Разработанный министерством под руководством Абаева пакет поправок к закону о мирных собраниях, вызвавший резкую критику правозащитного сообщества, недавно прошел мажилис и первое чтение в сенате. До недавнего времени его рассмотрение велось в период действия режима чрезвычайного положения, объявленного в стране в связи с распространением коронавируса. Международные и местные правозащитники, активисты призывали парламент отложить рассмотрение закона, пока в стране не отменят карантин. Но депутаты на призывы не отреагировали. Правозащитники считают, что законопроект, заявленный Абаевым как «учитывающий все пожелания» общества, не только не отменяет прежние ограничения, но и вводит новые.

Теперь Абаева, ныне первого заместителя руководителя администрации президента, у руля министерства сменила Аида Балаева. Азаттык спросил правозащитников и журналистов, есть ли у них какие-то ожидания от новой главы ведомства, ранее являвшейся помощником президента Касым-Жомарта Токаева.

Лукпан Ахмедьяров, редактор газеты «Уральская неделя» в Западно-Казахстанской области

Думаю, она отзовет закон о мирных собраниях и шествиях. Это первое. Во-вторых, наивно, конечно, но все-таки, когда приходит новый министр, всегда жду, что он скажет: «Ребята, всё, мы больше не будем распределять госзаказ среди СМИ. Эта порочная практика будет прекращена». Пока ни один министр так не сказал. Но каждый раз жду.

Я бы обязательно все государственные СМИ отпустил в свободное рыночное плавание. Единственное, на что бы я выделял деньги, если государство так хочет участвовать, — это на поддержку и выплаты журналистам независимых СМИ, которые пишут на казахском языке. Потому что казахоязычная аудитория пока не получает качественного контента в Казахстане.

Также необходимо вести реальную работу с представителями других наций. Потому что произошедшее в Масанчи (межэтнический конфликт между казахами и дунганами в Кордайском районе, в результате которого погибло 11 человек) имело место и в других регионах страны. Межэтнические конфликты происходили и прежде. Это говорит о серьезных упущениях со стороны властей. Если говорим об общественном согласии, то необходимо работать в этом направлении и повышать доверие населения к органам власти. Потому что сейчас в условиях карантина и пандемии мы видим, что люди предпочитают больше верить слухам и фейкам. Почему? Потому что они изначально не доверяют тому, что говорят власти.

Диана Окремова, руководитель общественного фонда «Правовой медиа-центр»

Необходимо изменить финансирование прессы и перестать оказывать постоянное давление на СМИ, которые получают госзаказ. То есть прекратить смотреть на средства информации как на инструмент пропаганды, начать воспринимать их как бизнес и полноправных партнеров и перестать думать, что всеми вокруг нужно управлять, потому что они недостаточно умны и образованны. Мне кажется, СМИ надо дать свободу. Потому что у них достаточно компетентности, чтобы качественно выполнять свою работу. То есть перестать вмешиваться во все процессы и оказывать помощь, только когда это необходимо.

Говоря о свободе слова, тут в первую очередь необходимо смягчить законодательство, чтобы СМИ не привлекали к ответственности и они не находились в состоянии страха. Вместо этого, необходимо менять мировоззрение чиновников, обучать их, чтобы они знали, что обязаны предоставлять информацию, давать журналистам какие-то сведения. Сейчас, в период пандемии, все эти вопросы с доступом к информации особенно остро чувствуются. Журналистам не хватает информации.

Также, наверное, министерствам, чиновникам пора перестать видеть в СМИ постоянный источник угрозы. К сожалению, я лично не знакома с министром. Знаю, что у нее очень большой опыт работы именно в госорганах. Может быть, она будет более прогрессивной и гибкой. Если она разберется в сфере медиа и проблем медиарынка, то, наверное, будет хорошо. Думаю, первые полгода покажут.

Джоанна Лиллис, британский журналист, корреспондент изданий The Economist, The Guardian и Eurasianet в Казахстане

Я бы хотела, чтобы новый министр была доступна для журналистов, свободно отвечала на вопросы, чтобы после отмены карантина журналисты могли свободно присутствовать на мероприятиях в Нур-Султане и Алматы. Хотела бы, чтобы она была открытой для интервью и как министр информации повлияла на других министров и чиновников с тем, чтобы и они открыто отвечали на вопросы журналистов. Кроме того, надеемся, что она повлияет на ведомства, чтобы они оперативно отвечали на запросы журналистов.

Сейчас особенно важный и трудный момент для Казахстана в связи с коронавирусом и падением цен на нефть, и чиновники, правительство, президент должны быть открыты для общества. На мой взгляд, министр должна снять ограничения, о которых говорят активисты и защитники свободы слова. Важно понимать, что нет необходимости преследовать журналистов. Преследование по статьям «Клевета» (данное понятие перевели из уголовного в административный кодекс 6 мая. —​ Ред.) и «Распространение заведомо ложной информации» должны прекратить, законодательство о журналистах — упростить. Президент Токаев пообещал перейти к либерализации. Я бы хотела, чтобы ограничения снимались не только формально, необходимо, чтобы изменилось само восприятие журналистов.

Тамара Калеева, руководитель прессозащитной организации «Адил соз»

Хочется надеяться, что она будет компетентна, добросовестна, не будет лукавить в общении с журналистами и представителями НПО, правозащитниками. Я боюсь, что ситуация к лучшему вряд ли изменится. Думаю, она будет вести ту же линию, что вел Абаев. То есть приоритет будет отдан не правам человека, не правам на свободу слова, не укреплению независимости и плюрализма СМИ, а выполнению пожеланий и указаний определенной группы наверху в зависимости от их настроения и желаний.

Думан Смаков, редактор сайта Factcheck.kz

Я ожидаю, что новый министр разработает упрощенные или смягченные версии законов и нормативно-правовых актов для журналистов. Ожидаю, что Аида Балаева сделает то, чего не сделал бывший министр Даурен Абаев: разработает новый закон о СМИ в соответствии с требованиями либеральной демократии. Я бы потребовал, чтобы министр не допускала нарушений прав журналистов.

Я хочу, чтобы сократили указанные в законе о СМИ сроки ответа на официальные запросы журналистов. Семь дней — это много. Затем министр должен обеспечить, чтобы закон о СМИ обязывал соответствующие органы давать тщательные ответы на запросы журналистов. Ведомства зачастую безразличны к их вопросам, а журналисты недовольны полученными ответами.

Принятие закона [о мирных собраниях] в его нынешнем виде, надо понимать, станет ударом по гражданскому обществу. Есть надежда, что министр приведёт эти два закона в соответствие с требованиями демократии и принципами открытого общества.

Альбина Ашим, журналист национального телеканала «Казахстан»

Главная проблема, которая беспокоит меня как журналиста, — это жилье. Большинство моих коллег снимают квартиры. Журналисты обычно пишут о невзгодах людей, но не могут рассказать о своих проблемах. Конечно, это наша первостепенная обязанность. Мы не работаем ради славы и званий. Журналисты — это люди, которые довольствуются похвальными грамотами и тем, что благодаря их материалам были решены проблемы людей. Если будет решена их главная проблема с жильем, они будут выполнять свою работу с еще большим усердием. Я бы хотела, чтобы рассмотрели специальный проект, который позволил бы журналистам участвовать в государственных жилищных программах или получать кредиты под низкие проценты.

Свобода слова кажется одной из обсуждаемых тем, потому что каждый свободу слова понимает по-разному. Лично я не вижу никаких ограничений. Я работаю на государственном телеканале. Поэтому наши новости посвящены поручениям президента и государственным программам. Мы, как и другие частные СМИ, освещаем социальные вопросы населения. Я не сталкивалась с давлением при освещении тех или иных проблем. Иногда я читаю комментарии, что «государственные каналы лгут, говорят лишь с позиции правительства». Это чистый стереотип. Мы отражаем позиции обеих сторон.

У государственных и частных СМИ разный стиль подачи. У одних сдержанный стиль, у других «кричащий». Некоторые путают это со «свободой слова». Поэтому хочу сказать, что именно сейчас лично я не вижу ограничения свободы слова. У меня есть пожелание, чтобы не только наш министр, но и другие министры были более открытыми и чтобы мы избавились от этой бумажной волокиты с «написанием писем» для получения согласия на интервью.

Бэлла Орынбетова, гражданский активист, руководитель движения Respublika

Конфликты существуют не только между нациями, но и между оппозицией и правительством, между бизнесом и правительством или между различными социальными группами. С ними также необходимо вести диалог. Если они не слышат друг друга, необходимо наладить коммуникацию. Министерство должно работать для того, чтобы все жалобы и мнения были услышаны, в том числе касающиеся межнационального согласия. Они должны отслеживать, проводить опросы и заранее выяснять, в каком регионе и среди кого наблюдается обострение ситуации. Думаю, в целом в министерстве информации никакой необходимости нет, оно вообще не нужно.

Чтобы деятельность журналистов была защищена законом, должен оставаться только закон о СМИ. Похоже, такое ведомство только следит за нераспространением информации. Министерство здравоохранения или министерство образования периодически защищают своих работников. Но никогда не было, чтобы министерство информации заступалось за журналистов.

Ермурат Бапи, главный читатель газеты «Дат»

В сложившейся политической ситуации, унаследованной от Нурсултана Назарбаева (руководил Казахстаном около 30 лет, ушел с поста президента в прошлом году, но в качестве пожизненного председателя Совета безопасности продолжает оказывать влияние на власти. — Ред.), не стоит ожидать изменений в какой-либо сфере, отрасли или от отдельно взятого министра. Вся система должна быть обновлена коренным образом, чтобы произошли изменения.

Если министр Аида Балаева пойдет на риск и захочет внести смелые изменения, то проблем, требующих изменений, достаточно. Если говорить о явных противоречиях, не вдаваясь в глубины, то необходимо оптимизировать процедуру государственной регистрации СМИ.

К примеру, мне не удалось зарегистрировать десять газет с десятью разными названиями. «В Казахстане уже есть газета, зарегистрированная под этим названием», — говорят в министерстве. Обратите внимание на интересный факт: названия газет, которые я подавал для регистрации, — «А», «В», «D».

В целом, если бы Балаева смогла спасти закон о СМИ от репрессивных принципов и приблизить его к демократическим нормам, это стало бы большим достижением. Сегодня деятельность журналистов ограничена и другими законами. К примеру, из-за ограничений в кодексе об административных правонарушениях, в законе о мирных собраниях нет никакой возможности работать.