Меры против семейных дебоширов называют неэффективными

Иллюстративное фото.

Предусмотренные в казахстанском законодательстве меры по борьбе с бытовым насилием эксперты считают непродуктивными. В полиции Астаны в рамках продолжающейся акции «16 дней действий против насилия в отношении женщин» выступили с предложением создать «институт судебных психологов» для решения внутрисемейных конфликтов. Однако профессиональные психологи на эту инициативу смотрят со скепсисом.

ВЫРОСШИЕ В БЫТОВОМ НАСИЛИИ

В семь лет Анель (имя изменено, женщина предпочла анонимно рассказать о событиях в своей жизни) переехала из дома бабушки к маме, папе, брату и сестре. Тогда Анель узнала о семейной «особенности». Если папа не возвращался домой к семи вечера, значит, надо было готовить сумки, сапоги и одежду заранее, чтобы после прихода пьяного отца дети успели убежать к соседям.

— С мордобоями [случаев] было меньше, конечно, а издевательства над членами семьи в месяц два раза где-то. По отношению к детям физического насилия не было, но по отношению к супруге было. Он нас не бил. Ночью просто мог поставить на ноги и задавать вопросы. Если он поздно возвращался с работы, надо было уже готовить сумки, вещи, сапоги. В таком «ожидании чуда» прошло всё детство, — делится воспоминаниями Анель.

По отношению к детям физического насилия не было, но по отношению к супруге было. Он нас не бил. Ночью просто мог поставить на ноги и задавать вопросы.

Мать Анель постоянно испытывала физическое насилие от пьяного мужа, но долгие годы терпела. У троих детей выбора не было.

— Жили-то в маленьком поселке; чтобы не выносить мусор из избы, мама молчала. Мама сама тоже комплексовала по этому поводу. Кроме нас и соседей, к которым мы убегали, об этих случаях никто не знал. Я чувствую, что это повлияло на мой характер сегодня, — говорит собеседница Азаттыка.

Анель рассказывает, что не захотела выходить замуж. Сегодня она — мать двоих детей, рожденных вне брака. По ее словам, бывали случаи, когда она поднимала руку на своих дочерей, и в этом она видит параллель со своим детством.

Виктория Бин, психолог и клинический консультант, специализирующийся на депрессивных и тревожных расстройствах, анализируя семьи с повторяющимися случаями бытового насилия, говорит, что дети в таких семьях также будут себя вести агрессивно в своих будущих отношениях, что и происходит в случае семейной истории Анель.

— Они же всё это видят, они же наблюдают за родителями. Во-первых, они травмируются эмоционально; во-вторых, они перенимают поведение. Это [агрессивное поведение с близкими] не начинается ни с того ни с сего. Вероятность высока, если у «агрессора» в семье было насилие любое — эмоциональное, физическое, вербальное. Вероятность, что он себя так же будет вести, — высока. Предпосылки должны были быть, — говорит Виктория Бин.

Виктория Бин, психолог и клинический консультант, специализирующийся на депрессивных и тревожных расстройствах.

По статистике Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), каждая третья женщина в мире испытывала физическое или сексуальное насилие. Факторами, которые повышают риск присутствия насилия в отношениях, по информации ВОЗ, являются низкий уровень образованности, жестокое обращение с нынешним «агрессором» в детстве, потребление алкоголя, измены, общественные нормы, которые предоставляют привилегии или приписывают более высокий статус одному полу.

МЕРЫ НЕ ЭФФЕКТИВНЫ?

За 2016 год по всему Казахстану поступила 4401 жалоба о привлечении к уголовной ответственности по статье «Умышленное причинение легкого вреда здоровью», в том же году 2892 человека было привлечено за неповиновение установленным ограничениям и повторные факты бытового насилия. Остается догадываться, сколько семей в подобных случаях не обращались в полицию. В июле 2017 года статьи «Побои» и «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» были перемещены в кодекс об административных правонарушениях. МВД, предлагая декриминализировать побои, ссылалось в начале года на ухудшение ситуации с профилактикой бытового насилия.

Насилие по смягчающим обстоятельствам (Видео Азаттыка, 5 октября 2017 года)

Your browser doesn’t support HTML5

Насилие по смягчающим обстоятельствам

Для обвиняемых в бытовом насилии в законодательстве предусмотрены такие меры, как защитное предписание, установление особых требований к поведению и запрет на приближение. Все меры направлены на исключение контактов конфликтующих сторон. Однако это вряд ли можно назвать эффективной мерой.

Ирина Унжакова, депутат мажилиса парламента и член комиссии по делам женщин и семейно-демографической политике, указала на непродуманность процессов после того, как «агрессор» понесет административное наказание:

— Какой у нас сегодня ход: жертву изъять, куда-то там поместить. И вот этот вот разрыв, который мы устраиваем (вот этих сюда, других туда на период погашения конфликта), — это эффективная мера, но не более того. И настает время, когда нужно возвращаться домой. Соответственно, нам нужно работать и с мужчинами, которые не справляются со своей агрессией. Это такие же члены нашего общества, а не какие-то там... В конфликте всегда участвуют две стороны, — говорит Ирина Унжакова.

Ирина Унжакова (в центре), депутат мажилиса парламента и член комиссии по делам женщин и семейно-демографической политике за круглым столом на тему «Законодательная и правоприменительная практика местной полицейской службы в сфере предупреждения и профилактики бытового насилия». Астана, 30 ноября 2017 года.

Алибек Мусабаев, старший инспектор отдела по организации деятельности участковых инспекторов полиции Астаны, который в своей повседневной работе сталкивается с жалобами на бытовое насилие, тоже отмечает, что меры в отношении правонарушителей далеко не всегда приносят эффект.

–— У всех тех рычагов, которые мы можем применить при рассмотрении материалов семейного бытового насилия, не всё то, что мы можем применить, — эффективно. Не всегда бывает так, что нарушитель-агрессор понял что-то для себя. Мы очень часто встречаемся с этим. К примеру, если судья назначит штраф, то, после того как они выйдут из судебного заседания, ему приходится платить из семейного бюджета. Если даже двое-трое суток административного ареста, наоборот, после того как он выйдет, он будет более обозлен, агрессивен. В следующий раз он может на этом не остановиться и наказать [женщину] за то, что он сидел. Если и идет примирение, то оно чаще всего тоже неэффективно: через какое-то время обратно скандал, побои и так далее, — рассказывает Алибек Мусабаев.

Перформанс против бытового насилия, организованный феминистской группой «КазФем». Алматы, 16 апреля 2016 года.

ИДЕЯ СОЗДАНИЯ «ИНСТИТУТА СУДЕБНЫХ ПСИХОЛОГОВ»

Алибек Мусабаев выдвигает предложение создать «институт судебных психологов», чтобы разрешать внутрисемейные конфликты и избегать повторений случаев бытового насилия.

— Вместо того чтобы судья выносил какой-то вердикт в виде штрафа или ареста, он может обязать и нарушителя, и потерпевшую сторону на посещение семейных психологов. Или если потерпевшая сторона не хочет доводить дело до суда, то можно направлять их к психологу по постановлению участкового инспектора. Если же они не посещают, то, соответственно, будет приказ к административной ответственности. При посещении психолога он уже будет выносить свое решение — судебное заключение, — говорит Алибек Мусабаев.

Алибек Мусабаев, старший инспектор отдела по организации деятельности участковых инспекторов полиции города Астаны, предлагает идею «институтов судебных психологов» на круглом столе на тему «Сообща покончим с насилием в отношении женщин».

Виктория Бин, оценивая идею, считает, что убедить сторону, применяющую насилие, посещать психолога будет сложно:

— Если «агрессор» согласен пойти к психологу, то будет правильнее пойти вдвоем на семейное консультирование. Но, к сожалению, в большинстве случаев «агрессор» не согласен пойти к психологу. Еще очень важно, чтобы был не любой психолог, а именно работающий со случаями бытового насилия, к любому — не получится.

В функционирующем в Астане кризисном центре говорят, что у них есть опция совместного с «агрессором» посещения психолога, но таких случаев, по словам работников кризисного центра (основными посетителями которого становятся женщины и дети), — единицы.

— Если мужчина соглашается, через примирение приходит, прощение просит, только тогда есть такая услуга. А так в основном нет, — говорит Айым Алпысова, специалист по социальной работе кризисного центра в Астане.

Гульзада Сержан, сооснователь казахстанской феминистской инициативной группы Feminita, считает, что работа кризисных центров решает не проблему, а ее последствия. Проблема же, по ее мнению, заключается в гендерном неравенстве в обществе.

Гульзада Сержан, сооснователь инициативной группы Feminita.

— Я считаю, бытовое насилие — следствие гендерного неравенства. Пока будет неравенство, бытовое насилие будет продолжаться и женские НПО, которые помогают жертвам, так и будут продолжать помогать. Нужно править причину, а не год за годом ужасаться от последствий, — комментирует Гульзада Сержан.

По информации генеральной прокуратуры Казахстана, в прошлом году в стране от семейного насилия погибли 36 женщин и один ребенок.