Жестокое, повторяющееся и далеко не всегда фиксируемое — так оценивают ситуацию с домашним насилием правозащитники в Казахстане. Мужчины считают себя вправе совершать его.
Предупреждение: в материале присутствуют описания сцен насилия
Астанчанин избил жену, а затем покончил с собой, прыгнув с десятого этажа. В Шымкенте мужчина жестоко избил жену и трехмесячную дочь, ребенок попал в реанимацию. В Таразе семейная ссора закончилась трагедией — мужчина поджег дом, и оба супруга погибли. Пенсионер в Петропавловске избил жену и взорвал свой дом. В Туркестанской области мужчина напал на беременную седьмым ребенком супругу.
Все эти случаи произошли уже после криминализации домашнего насилия весной 2024 года в Казахстане. Тогда вся Центральная Азия следила за уголовным процессом над экс-министром Куандыком Бишимбаевым, которого приговорили к 24 годам тюрьмы за жестокое убийство своей жены Салтанат Нукеновой. Он избивал ее на протяжении нескольких часов, пока она не скончалась от побоев.
Это первый в истории Казахстана процесс, который суды транслировали онлайн. Во время судебного разбирательства выше 150 тысяч человек подписали петицию, призывающую ужесточить наказание за домашнее насилие. На фоне широкого резонанса сенат Казахстана принял поправки, криминализирующие домашнее насилие. Однако, оно продолжает оставаться серьезной проблемой.
Жестокость и регулярность
Недавние случаи объединяет и другая черта — жестокость, с которой совершалось насилие. Ежегодно больше половины уголовных преступлений в семейно-бытовой сфере — тяжкие и особо тяжкие (это самые серьезные преступления, которые причиняют наибольший вред; например, жестокие побои, убийства и изнасилования). Эта тенденция сохраняется. Такие данные приводятся в специальном докладе «О противодействии семейно-бытовому насилию» уполномоченного по правам человека в 2024 году.
В Казахстане, как и во всем мире, от домашнего насилия чаще всего страдают женщины. Только по официальным данным, каждая шестая казахстанка в возрасте 18-49 лет хотя бы раз в жизни подвергалась физическому или сексуализированному насилию.
В большинстве случаев, женщины в Казахстане подвергаются агрессии со стороны своего партнера, и только 12 процентов — со стороны других людей. Такой вывод сделали профессоры Медицинского университета Караганды в своем исследовании.
Большинство опрошенных ими женщин заявляли о повторяющемся физическом насилии. Свыше половины из них рассказали, что это происходило от двух до восьми раз за последний год. Почти всегда травмы были на нескольких частях тела и состояли из синяков и ссадин. При этом, ученые сообщают об увеличении числа серьезных травм от домашнего насилия с 2019 по 2022 годы.
Кроме того, исследование показало, что около половины женщин, переживших насилие от партнера, были беременны или растили маленького ребёнка на тот момент.
«Я могу сказать, что [в Казахстане] стало очень много фактов особой жестокости, глумления [по отношению к женщинам]. Когда, например, с особой жестокостью убивают жертву, какие-то особо изощренные факты насилия, о которых мы раньше не слышали даже, — рассказывает Настоящему Времени правозащитница и основательница фонда "НеМолчиKZ" Дина Смаилова. — У меня появилось ощущение, что уровень психопатии вырос. Надо быть психопатом, чтобы насиловать свою жену. Если человек добивается секса только через силу, то он — психологически неустойчив».
По ее оценке, неконтролируемой агрессии стало намного больше, чем раньше, и это неизменно приведет к еще большему ее проявлению. «Если женщина терпит год, два или три, то на 10-й год мужчина ее убьет, потому что он уже испробовал все формы насилия над ней, и ему остается только убийство», — считает она.
Между статистикой и реальностью
По официальным данным, в 2023 году каждое четвертое убийство в Казахстане произошло в семейно-бытовой сфере. Пока число всех остальных убийств каждый год снижается, убийства в этой сфере остаются на том же уровне.
«Именно это обстоятельство указывает на недостаточную эффективность работы по предотвращению [убийств] в семейно-бытовой сфере», — говорится в спецдокладе уполномоченного по правам человека в Казахстане.
Для 19-миллионного Казахстана, чуть больше ста убийств может показаться небольшой цифрой. Но это означает, что каждую неделю в стране погибают два человека из-за домашнего насилия.
С 2015 по 2017 годы, когда домашнее насилие было криминализировано, в Казахстане фиксировали меньше всего убийств в семье.
По этой причине, правозащитницы в Казахстане назвали новый закон о криминализации «долгожданной нормой», которая тем не менее, требует доработки. Пока же законодательство упускает из виду, как минимум, экономическое и психологическое насилие.
Дина Смаилова считает, что властям при законотворчестве не хватает научного подхода и собственных исследований.
«Если законы всегда будут приниматься под давлением, то также под давлением будут выдавать и статистику, — говорит она. — Невозможно все преступления оценивать как побои или вред здоровью. Мы будем добиваться [принятия] дополнительных норм. При этом, они не ужесточили меры по защитному предписанию. Защитное предписание остается таким же как и раньше. То есть, в законе по-прежнему очень много дыр».
Казахские правозащитницы акцентируют внимание, что доступные данные по домашнему насилию не отражают полной картины, ведь многие пострадавшие не могут или боятся подать заявление.
Например, по данным бюро национальной статистики, последние годы в стране фиксируют все меньше случаев домашнего насилия. С 2017 по 2022 годы это число уменьшилось почти в два раза. Но в этот период в Казахстане как раз декриминализировали домашнее насилие. Тогда за побои и причинение легкого вреда здоровью стали назначать штрафы, а на первый раз и вовсе ограничивались предупреждением.
«Я считаю, что статистика нас обманывает, она — недостоверна, — говорит Смаилова. — Потому что с каждым годом все больше резонансных случаев озвучивается в СМИ, женщины все больше демонстрируют то, что благодаря резонансу они добиваются преследования, наказания агрессора. И, соответственно, это должно повлечь за собой рост обращений, поскольку очень много латентных преступлений, которые женщины, в силу понятных причин, долгое время не озвучивают. Сейчас тенденция наоборот — когда женщины говорят [о преступлениях], но почему-то статистика падает, а это в корне неверно».
Латентными преступлениями считаются те, по которым не было заявления или которые не были зарегистрированы правоохранительными органами.
По ее мнению, официально число случаев в статистике, напротив, должно расти. Она рассказывает, что на горячую линию фонда «НеМолчиKZ» поступает, в среднем, 50 сообщений о случаях насилия в день.
Такого же мнения придерживается правозащитница и юристка Халида Ажигулова. Она объясняет, что статистика не отражает всех обращений к участковым и на горячую линию полиции, а потому «не отражает реальной ситуации с распространением бытового насилия» в Казахстане.
«Многие случаи бытового насилия происходят латентно, особенно в сельской местности, где все друг друга знают, и на жертв бытового насилия идет колоссальное давление "не жаловаться", "терпеть и молчать", "быть хорошей женой", и вообще "не портить репутацию мужа и семьи"», — говорит Ажигулова.
Ограничительные меры не помогают
Пережившие домашнее насилие могут получить у полиции защитное предписание. Это документ, который выдается под подпись агрессору и запрещает ему как-либо контактировать с пострадавшей стороной. Его нарушение грозит арестом на 10 суток.
Иногда суд устанавливает агрессорам особые требования — человека могут обязать отчитываться в полиции от одного до четырех раз в месяц. Документ также запрещает любые контакты с пострадавшим.
В отличие от данных об официально зафиксированных случаях, количество письменных ограничений, наоборот, постоянно растет. За 10 лет число выданных агрессорам защитных предписаний выросло на треть, а особых требований и вовсе в три раза.
Однако такие меры не останавливает семейных агрессоров. По подсчетам Настоящего Времени в среднем каждое десятое ограничение нарушается.
Например, в мае 2024 года казахстанка Арайлым Алибаева рассказала о физическом, экономическом и психологическом насилии, которое длилось 13 лет со стороны ее супруга. По ее словам, она сбежала от супруга в феврале 2024 года, а уже 4 марта получила защитное предписание. Однако, супруг регулярно его нарушал.
«9 марта муж выследил меня по дороге из аэропорта Актау, создал аварийную ситуацию, из-за которой я вынуждена была остановиться. Он подошел к машине, потребовал открыть дверь, угрожая и сопровождая свои угрозы нецензурными словами. Я заблокировала двери. Тогда он, недолго думая, одним ударом разбил стекло с водительской стороны», — рассказывала она нескольким СМИ.
Она утверждает, что супруг «может воспользоваться открыто своим связями и знакомыми в правоохранительных органах Мангистауской области». Полиция сначала возбудила, а затем сразу же прекратила административное дело за нарушение защитного предписания.
«Право на насилие»
Согласно опросу ПРООН, проведенному в 2023 году в Казахстане, большая часть опрошенных мужчин и женщин назвала неприемлемым физическое насилие и принуждение к сексуальному контакту жены или партнерши.
Однако подобные действия допустил каждый шестой респондент, а больше половины посчитали, что муж имеет право контролировать общение и встречи, а также внешний вид и одежду партнерши. Все это — различные формы насилия.
Респонденты по сравнению с респондентками чаще соглашались, что партнер имеет право на разные формы насилия в отношении партнерши.
Самая большая разница в ответах между мужчинами и женщинами видна в вопросах внешнего вида и контроля денег. Более 60 процентов ответивших мужчин считает, что муж/партнер имеет право полностью или в зависимости от ситуации контролировать счета, доходы и расходы партнерши, а свыше 70 процентов заявили тоже самое про внешний вид женщины.
Правозащитница Халида Ажигулова считает, что для изменения менталитета и общественного восприятия насилия, нужно преподавать права человека со школы. Она рассказала, что с 2019 года несколько раз обращалась в госорганы с предложением ввести такие занятия с дошкольного и начального школьного возраста.
По ее мнению, это помогло бы не только предотвратить насилие и буллинг, но и научить детей уважать честь и достоинство других людей.
«Но мои предложения не нашли никакой поддержки у политического лидерства, — говорит Ажигулова. — А без эффективного правового просвещения невозможно менять гендерные стереотипы, которые лежат в основе семейно-бытового насилия».