Этот очерк написан в первые дни после скоропостижной смерти на 73-м году жизни моего старшего брата - Капеза Тогузбаева. Он умер, так и не дождавшись книги «Крестный тесть». Его последним желанием было узнать правду об убийстве Алтынбека.
Еще не прошла боль утраты, еще слишком обостренно воспринимается произошедшее, однако в голове постоянно крутятся мысли о том, кем он был для меня и окружающих, кого мы потеряли.
Конечно, первые дни, из которых более половины были заняты непосредственно траурными мероприятиями, явно недостаточны для глубокого анализа. Одновременно, даже по горячим следам, опасаюсь предаваться воспоминаниям и размышлениям, которые нередко бывают интересны только для самого автора.
И тут я вспомнил, что когда мой брат в последний раз приехал в Алматы из далекой Костанайской области, я так много фотографировал его. Посмотрев фотографии, я понял, что он был своего рода моделью – моделью свободного и независимого человека. Даже в старости. Поэтому я решил предложить вниманию читателя что-то вроде фотоочерка о моем брате.
КНИГИ РУССКОГО ПОДПОЛКОВНИКА
Наш отец умер в 1975 году. Однако и до этого Капез, мой старший брат, был для меня своего рода духовным отцом. Это, возможно, было обусловлено тем, что я был пятым ребенком в нашей многодетной семье и между мной и отцом была дистанция огромного размера в возрастном и других отношениях. Кроме того, он был очень строг, если не сказать – суров.
Капез же, будучи на 12 лет старше меня, мне казался как бы на поколение старше меня. Для него я был самым любимым в нашей семье. И я его любил – наравне с мамой. К ним я испытывал самые нежные чувства в нашей семье.
Капез – по мере собственного развития - повлиял на меня этапно как минимум дважды. Первый этап был связан с книгами, которые он приносил в нашу семью. Особенной удачей для него – и для остальных детей нашей семьи – была его дружба с приехавшим в наше село отставным и спившимся подполковником, которого в России жена выгнала из квартиры, но разрешила при этом захватить с собой богатейшую библиотеку.
Этот подполковник имел три хобби: пил, читал и мастерил. Он так и умер от белой горячки. Но моему брату не было дела до его пьянства. Брат зачитывался книгами из его библиотеки, а через него – и другие дети нашей семьи. Для нас эти книги стали своего рода нашими университетами. Во всяком случае, из казахских семей нашего села, где была всего лишь четырехлетняя школа, высшее образование получили дети только нашей семьи.
Тогда я пытался ему оппонировать – в принципе, я обязан был это делать как кадровый офицер-политработник. Но брат – несмотря на то, что он к тому времени был офицером милиции и должен как бы, наоборот, ставить на учет тех, кто по ночам слушает «вражий голос» - был упорен и непоколебим. Он вновь и вновь побуждал меня слушать Радио Свобода. Ну, если вам даже «мент» - как себя брат гордо называл - говорит, что всем хорошим в себе он «обязан не только книгам, но и Радио Свобода», то невольно к этому начнешь прислушиваться.
Чтобы человек был духовным отцом, для этого – наряду с прочими его достоинствами – он должен быть кристально честным человеком. Вот таким был мой брат. Поэтому он ничего материального не нажил за свою жизнь. Однако для остальных детей нашей семьи он всегда был на недосягаемой моральной высоте.
Коль заговорили о кристальности, то по ассоциации напрашивается некий кристалл. Желательно чистый и крепкий. Вот таким и был мой брат. Недаром его любимым героем был главный персонаж из романа «Овод». Он был не только начитанным, но и принципиальным человеком.
Можно традиционно много говорить хорошего о покойниках, что также традиционно может восприниматься достаточно снисходительно. Поэтому завершаю это, все же необходимое, по моему разумению, предисловие и перехожу к обещанному фоторепортажу-фотоочерку, где мое субъективное восприятие образа моего брата будет либо подкрепляться объективом фотоаппарата, либо опровергаться.
И еще! Из сказанного вовсе не следует, что я меньше люблю или меньше уважаю нашего среднего брата, Кауеза, который на 9 лет старше меня. Кауез поддерживал материальную основу нашей семьи. Затем он создал свою, прямо скажем, огромную семью, вырастил в нынешних непростых условиях и крепко поставил на ноги свои 10 детей. Просто ему некогда было философствовать – ни днем, ни ночью.
«ЖИВЫЕ ЗАКРЫВАЮТ ГЛАЗА МЕРТВЫМ, МЕРТВЫЕ ОТКРЫВАЮТ ГЛАЗА ЖИВЫМ»
Капез приехал в последний раз ко мне в Алматы в середине января 2008 года, как раз в день смерти независимого журналиста Аскара Даримбета. Он был сыном ранее погибшего в автокатастрофе оппозиционного политика и журналиста Батырхана Даримбета,
Мой брат Капез и я побывали на похоронах Аскара Даримбета. После похорон я спросил брата, о чем он тогда думал. Брат ответил мне:
- Я думал о том, что живые закрывают глаза мертвым, а мертвые открывают глаза живым.
- Первое понятно. Поясни второе, - попросил я его.
- Во всяком случае, я задумался о том, что среди нас, пока еще живых, достаточно много уже мертвых людей. Тот же самый бандитский капитализм, который прямо-таки насаждается сверху, давно поделил нас на живых и мертвых. И это деление происходит не только в материальном отношении, оно происходит и в нравственном, и даже в эстетическом отношении, - ответил мой брат.
К этой мысли мой брат затем вернулся в день отъезда, когда я провожал его на поезд. Такси, на котором мы ехали, попало в пробку, и тут к машине подошел за милостыней старик возраста примерно моего брата.
- Вот яркий пример живого трупа, - сказал мой брат. И через некоторое время добавил:
- Стоит довериться государственной пропаганде, и ты гарантированно станешь покойником еще при жизни. Когда я проезжал Астану и видел ее великолепие, я тут же вспомнил, как деградируют аулы. Село вымирает, а нас, пенсионеров, власть и вовсе держит за живых покойников.
«ЛОЖЬ – ЭТО САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГРЕХ»
Брат просто ненавидел ложь. Он говорил:
Будучи в Алматы, он как минимум три раза затрагивал тему лжи. В первый раз это случилось, когда он побывал на конференции в связи со второй годовщиной убийства оппозиционного политика Алтынбека Сарсенбаева.
- И что они все недоговаривают, - все возмущался мой брат, Капез. – Утаивание истины – это та же ложь, иногда даже хуже, поскольку оставшееся является вроде бы как безгрешной истиной. Но вся беда в том, что главная истина остается недоступной для людей.
- А что ты считаешь главной истиной в данной ситуации? – спросил я брата.
- Главной истиной являются ответы на два вопроса: кто заказал убийство Алтынбека Сарсенбаева и кто главные трусы? – ответил брат.
- Если ты так четко ставишь эти вопросы, стало быть ты уже продумал и свои варианты ответов на них, - подзадорил я его.
- Да, я знаю ответы на оба вопроса, - ответил Капез.
- Ну, и кто, по-твоему, заказал убийство Алтынбека Сарсенбаева? – спросил я его.
- Его имя ты назвал в своей статье, за которую ты схлопотал два года. А я не столько боюсь называть его имя, сколько мне не пристало повторять тебя. Истину, если даже повторить три раза, она от этого не станет втрое большей истиной, - ответил брат.
- Ты сам знаешь! – ответил брат. И добавил:
– Я не буду громко называть их имен еще и потому, что они обидятся. Не на меня, а на тебя!
Во второй раз брат тему лжи поднял в связи с отчетом тогдашнего акима Алматы Имангали Тасмагамбетова о проделанной работе за 2007 год.
- Не верю я этим комсомольским вожакам! - сказал Капез. – Я помню, что у них лучше всего получалось подносить своим партийным боссам водку и девок.
В третий раз тему лжи Капез поднял в связи с пресс-конференцией, которую в Алматы проводил тогдашний председатель Народного банка Григорий Марченко. Брат воспользовался моим диктофоном и под видом журналиста подошел к Григорию Марченко и о чем-то с ним переговорил.
- О чем это ты там говорил с Марченко?
- А я его спросил о том, есть ли сейчас в Казахстане финансовый кризис, а он ответил, что никакого финансового кризиса в стране нет. Врет же и не краснеет! – ответил Капез.
«ЛУЧШИЙ МУЖЧИНА – ЭТО ЖЕНЩИНА!»
Мой брат Капез нередко сокрушался, что ныне в Казахстане мужчины выродились, а женщинам приходится решать чисто мужские проблемы. В Алматы ему пришлось в очередной раз убедиться в правоте его излюбленного выражения, что «лучший мужчина – это женщина».
В канун Международного женского дня в Интернете прошло сообщение, что оппозиционный активист Ольга Уразбекова намерена устроить у монумента Независимости на площади Республики в Алматы одиночную акцию протеста «против превращения Казахстана в
- Я думаю точно так же, как эта женщина, - ответил он. - Неделю назад я в этом убедился собственными глазами, когда народ пришел на площадь Республики протестовать против тасмагамбетовской ямы, которую он вырыл под площадью. Люди еще не начали ничего, а их уже арестовали, в том числе и женщину.
Наверное, эту женщину, которая завтра будет одна протестовать на площади, тоже арестуют? – спросил меня Капез.
Я ответил утвердительно.
- А мужики будут защищать ее от милиции? – спросил Капез (слово полиция он принципиально не хотел называть).
Я ответил, что, скорее всего, никто не будет ее защищать.
Он замолк и о чем-то начал напряженно думать. Я между тем предложил сходить со мной и понаблюдать за этой акцией протеста. Он согласился.
На другой день, 7 марта, мы с ним прибыли на площадь Республики. Туда пришла Оля Уразбекова. Собрались журналисты, и, конечно, подтянулась полиция.
И тут, неожиданно для всех, мой брат Капез подошел к Оле Уразбековой, шепнул ей что-то и крепко взял ее за руку. Вдвоем они развернули плакат «Казахстан – полицейское государство!». Журналисты радостно заволновались и начали снимать происходящее, а полицейские засуетились.
Один из полицейских – в штатском! – вырвал плакат и быстро зашагал прочь. Оля Уразбекова рассмеялась ему вдогонку и достала из-за пазухи дубликат плаката. Дело закончилось тем, что Олю и моего брата арестовали и в полицейском автобусе доставили в Бостандыкский РУВД.
Там их продержали около часа и выпустили. Кстати, там же полицейские для себя неожиданно обнаружили, что мой брат никакой не генерал, а всего лишь старший лейтенант милиции в отставке. Дело в том, что ранее я все время его представлял его как генерала милиции, тем более что у него всегда была величавая осанка и речь мудрого человека. И офицеры полиции охотно фотографировались с ним, памятуя казахское поверье «ырым болады» - прикоснешься к генералу, то и сам можешь стать генералом.
- Глядя на тебя, Оля, я еще раз убеждаюсь, что лучший мужчина – это женщина! Однако я сегодня попытался хоть как-то реабилитировать остальных мужчин.
И конечно же, не обошлось и без галантности со стороны Капеза, хотя бы на словах:
- Поздравляю, Оля, с наступающим Международным женским днем! Была бы у меня возможность – я все цветы мира положил бы к твоим ногам.
«ВЫШЕ ГОР МОГУТ БЫТЬ ТОЛЬКО ГОРЫ!»
Кажется, что о своем старшем брате Капезе я мог бы рассказывать бесконечно и к тому же еще сопровождать свой рассказ фотографиями. Но вынужден закончить свое повествование, чтобы не быть утомительным.
Однако нельзя не упомянуть, что мне все же удалось в праздник Наурыз вытащить брата в горы, о чем он давно мечтал – наша малая родина находится на стыке Костанайской, Северо-Казахстанской и Акмолинской областей, где есть все, кроме гор.
Конечно же, горные вершины потрясли моего брата своей красотой. Он как-то воспрял и вдруг сказал:
- Именно здесь начинаешь физически ощущать значение слов, что «Выше гор могут быть только горы».
При этом я обратил внимание, что он сам выглядит величаво, как горная вершина. Тут я не удержался и сфотографировал его на фоне гор. Позже именно эта фотография ему понравилась больше всего.
- Если я умру, то я хотел бы, чтобы именно эту фотографию поместили в траурную рамку, - сказал он.
Из последних желаний моего брата Капеза мне известно это и еще одно. Как говорят его дети, других последних желаний у него не было. Да и об этом они не слышали от него – узнали только от меня. Он так быстро умер, что, видимо, не успел ничего сообщить своим родным - когда его поместили в больницу с обыкновенным пищевым отравлением, он даже не подозревал, что на другой день уже умрет от диабетического криза.
Что же касается второго желания моего брата Капеза, то он уже из дома, буквально за две недели до своей смерти попросил меня достать для него книгу Рахата Алиева «Крестный тесть».
Ирония судьбы в том, что я когда-то критиковал Рахата Алиева, когда он был во власти и мало кто осмеливался бросить ему вызов. Я же был скромным оппозиционным журналистом и блогером, и как офицер офицера вызвал его на дуэль за его происки против демократических сил.
Генерал-майор КНБ Рахат Алиев отмолчался, ничем не ответил мне, полковнику артиллерийской закалки. Мог бы я тогда предположить, что немного позже Рахат Алиев сам окажется правдоискателем и политэмигрантом, а последним желанием моего брата Капеза станет желание прочесть запретную книгу «Крестный тесть»?
- Я могу достать для тебя только электронный вариант этой книги, - сообщил я Капезу в ответ на его крамольную просьбу. Прокуратура Казахстана ведь сразу же запретила эту книгу распространять, скажем так.
- Нет, мне нужна именно книга, а не иное, - твердо заявил он.
- Ну, тогда это я не скоро смогу сделать, - отметил я.
- Не торопись, перед нами вечность, торопиться некуда – когда сможешь, тогда и пришлешь или привезешь эту книгу, - сказал мне брат Капез.
Вот и ушел мой брат Капез в вечность, так и не прочитав последнюю книгу, которую он так жаждал.
Конечно, первые дни, из которых более половины были заняты непосредственно траурными мероприятиями, явно недостаточны для глубокого анализа. Одновременно, даже по горячим следам, опасаюсь предаваться воспоминаниям и размышлениям, которые нередко бывают интересны только для самого автора.
И тут я вспомнил, что когда мой брат в последний раз приехал в Алматы из далекой Костанайской области, я так много фотографировал его. Посмотрев фотографии, я понял, что он был своего рода моделью – моделью свободного и независимого человека. Даже в старости. Поэтому я решил предложить вниманию читателя что-то вроде фотоочерка о моем брате.
КНИГИ РУССКОГО ПОДПОЛКОВНИКА
Наш отец умер в 1975 году. Однако и до этого Капез, мой старший брат, был для меня своего рода духовным отцом. Это, возможно, было обусловлено тем, что я был пятым ребенком в нашей многодетной семье и между мной и отцом была дистанция огромного размера в возрастном и других отношениях. Кроме того, он был очень строг, если не сказать – суров.
Капез же, будучи на 12 лет старше меня, мне казался как бы на поколение старше меня. Для него я был самым любимым в нашей семье. И я его любил – наравне с мамой. К ним я испытывал самые нежные чувства в нашей семье.
Капез – по мере собственного развития - повлиял на меня этапно как минимум дважды. Первый этап был связан с книгами, которые он приносил в нашу семью. Особенной удачей для него – и для остальных детей нашей семьи – была его дружба с приехавшим в наше село отставным и спившимся подполковником, которого в России жена выгнала из квартиры, но разрешила при этом захватить с собой богатейшую библиотеку.
Этот подполковник имел три хобби: пил, читал и мастерил. Он так и умер от белой горячки. Но моему брату не было дела до его пьянства. Брат зачитывался книгами из его библиотеки, а через него – и другие дети нашей семьи. Для нас эти книги стали своего рода нашими университетами. Во всяком случае, из казахских семей нашего села, где была всего лишь четырехлетняя школа, высшее образование получили дети только нашей семьи.
Два брата: Казис Тогузбаев (слева), полковник министерства обороны в запасе, и Капез Тогузбаев (справа), старший лейтенант МВД в отставке. Алматы, празднование Дня защитников отечества. 23 февраля 2008 года.
Во второй раз мой старший брат оказал на меня этапное влияние во второй половине 1970-х годов. Когда я после института призвался в армию, остался там и стал кадровым офицером, то по приезду в отпуск домой мы с ним всегда беседовали до утра. А под утро он доставал свой приемник и прямо-таки заставлял меня слушать Радио Свобода.
Тогда я пытался ему оппонировать – в принципе, я обязан был это делать как кадровый офицер-политработник. Но брат – несмотря на то, что он к тому времени был офицером милиции и должен как бы, наоборот, ставить на учет тех, кто по ночам слушает «вражий голос» - был упорен и непоколебим. Он вновь и вновь побуждал меня слушать Радио Свобода. Ну, если вам даже «мент» - как себя брат гордо называл - говорит, что всем хорошим в себе он «обязан не только книгам, но и Радио Свобода», то невольно к этому начнешь прислушиваться.
Чтобы человек был духовным отцом, для этого – наряду с прочими его достоинствами – он должен быть кристально честным человеком. Вот таким был мой брат. Поэтому он ничего материального не нажил за свою жизнь. Однако для остальных детей нашей семьи он всегда был на недосягаемой моральной высоте.
Коль заговорили о кристальности, то по ассоциации напрашивается некий кристалл. Желательно чистый и крепкий. Вот таким и был мой брат. Недаром его любимым героем был главный персонаж из романа «Овод». Он был не только начитанным, но и принципиальным человеком.
Можно традиционно много говорить хорошего о покойниках, что также традиционно может восприниматься достаточно снисходительно. Поэтому завершаю это, все же необходимое, по моему разумению, предисловие и перехожу к обещанному фоторепортажу-фотоочерку, где мое субъективное восприятие образа моего брата будет либо подкрепляться объективом фотоаппарата, либо опровергаться.
И еще! Из сказанного вовсе не следует, что я меньше люблю или меньше уважаю нашего среднего брата, Кауеза, который на 9 лет старше меня. Кауез поддерживал материальную основу нашей семьи. Затем он создал свою, прямо скажем, огромную семью, вырастил в нынешних непростых условиях и крепко поставил на ноги свои 10 детей. Просто ему некогда было философствовать – ни днем, ни ночью.
«ЖИВЫЕ ЗАКРЫВАЮТ ГЛАЗА МЕРТВЫМ, МЕРТВЫЕ ОТКРЫВАЮТ ГЛАЗА ЖИВЫМ»
Капез приехал в последний раз ко мне в Алматы в середине января 2008 года, как раз в день смерти независимого журналиста Аскара Даримбета. Он был сыном ранее погибшего в автокатастрофе оппозиционного политика и журналиста Батырхана Даримбета,
Капез Тогузбаев (справа) на похоронах независимого журналиста Аскара Даримбета. Алматы, 19 января 2008 года.
основателя и редактора газеты «Азат».
Мой брат Капез и я побывали на похоронах Аскара Даримбета. После похорон я спросил брата, о чем он тогда думал. Брат ответил мне:
- Я думал о том, что живые закрывают глаза мертвым, а мертвые открывают глаза живым.
- Первое понятно. Поясни второе, - попросил я его.
- Во всяком случае, я задумался о том, что среди нас, пока еще живых, достаточно много уже мертвых людей. Тот же самый бандитский капитализм, который прямо-таки насаждается сверху, давно поделил нас на живых и мертвых. И это деление происходит не только в материальном отношении, оно происходит и в нравственном, и даже в эстетическом отношении, - ответил мой брат.
К этой мысли мой брат затем вернулся в день отъезда, когда я провожал его на поезд. Такси, на котором мы ехали, попало в пробку, и тут к машине подошел за милостыней старик возраста примерно моего брата.
- Вот яркий пример живого трупа, - сказал мой брат. И через некоторое время добавил:
- Стоит довериться государственной пропаганде, и ты гарантированно станешь покойником еще при жизни. Когда я проезжал Астану и видел ее великолепие, я тут же вспомнил, как деградируют аулы. Село вымирает, а нас, пенсионеров, власть и вовсе держит за живых покойников.
«ЛОЖЬ – ЭТО САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГРЕХ»
Брат просто ненавидел ложь. Он говорил:
Капез Тогузбаев (справа) на конференции в связи со второй годовщиной со дня убийства Алтынбека Сарсенбаева. Алматы, 11 февраля 2008 года.
- Я - неверующий! Но, тем не менее, считаю ложь самым большим грехом.
Будучи в Алматы, он как минимум три раза затрагивал тему лжи. В первый раз это случилось, когда он побывал на конференции в связи со второй годовщиной убийства оппозиционного политика Алтынбека Сарсенбаева.
- И что они все недоговаривают, - все возмущался мой брат, Капез. – Утаивание истины – это та же ложь, иногда даже хуже, поскольку оставшееся является вроде бы как безгрешной истиной. Но вся беда в том, что главная истина остается недоступной для людей.
- А что ты считаешь главной истиной в данной ситуации? – спросил я брата.
- Главной истиной являются ответы на два вопроса: кто заказал убийство Алтынбека Сарсенбаева и кто главные трусы? – ответил брат.
- Если ты так четко ставишь эти вопросы, стало быть ты уже продумал и свои варианты ответов на них, - подзадорил я его.
- Да, я знаю ответы на оба вопроса, - ответил Капез.
- Ну, и кто, по-твоему, заказал убийство Алтынбека Сарсенбаева? – спросил я его.
- Его имя ты назвал в своей статье, за которую ты схлопотал два года. А я не столько боюсь называть его имя, сколько мне не пристало повторять тебя. Истину, если даже повторить три раза, она от этого не станет втрое большей истиной, - ответил брат.
Лидер партии "Азат" Тулеген Жукеев, главный редактор газеты "Жас Алаш" Рысбек Сарсенбайулы и лидер партии ОСДП Жармахан Туякбай на конференции, посвященной второй годовщине гибели Алтынбека Сарсенбаева. Алматы, 11 февраля 2008 года.
- Ну, а кто самые большие трусы? – продолжал наседать я на своего брата.
- Ты сам знаешь! – ответил брат. И добавил:
– Я не буду громко называть их имен еще и потому, что они обидятся. Не на меня, а на тебя!
Во второй раз брат тему лжи поднял в связи с отчетом тогдашнего акима Алматы Имангали Тасмагамбетова о проделанной работе за 2007 год.
- Не верю я этим комсомольским вожакам! - сказал Капез. – Я помню, что у них лучше всего получалось подносить своим партийным боссам водку и девок.
В третий раз тему лжи Капез поднял в связи с пресс-конференцией, которую в Алматы проводил тогдашний председатель Народного банка Григорий Марченко. Брат воспользовался моим диктофоном и под видом журналиста подошел к Григорию Марченко и о чем-то с ним переговорил.
Капез Тогузбаев в роли журналиста (слева) и председатель Народного банка Григорий Марченко на пресс-конференции. Алматы, 26 марта 2008 года.
Позже я спросил брата:
- О чем это ты там говорил с Марченко?
- А я его спросил о том, есть ли сейчас в Казахстане финансовый кризис, а он ответил, что никакого финансового кризиса в стране нет. Врет же и не краснеет! – ответил Капез.
«ЛУЧШИЙ МУЖЧИНА – ЭТО ЖЕНЩИНА!»
Мой брат Капез нередко сокрушался, что ныне в Казахстане мужчины выродились, а женщинам приходится решать чисто мужские проблемы. В Алматы ему пришлось в очередной раз убедиться в правоте его излюбленного выражения, что «лучший мужчина – это женщина».
В канун Международного женского дня в Интернете прошло сообщение, что оппозиционный активист Ольга Уразбекова намерена устроить у монумента Независимости на площади Республики в Алматы одиночную акцию протеста «против превращения Казахстана в
Капез Тогузбаев и Ольга Уразбекова во время ее акции протеста на площади Республики в канун женского праздника. Алматы, 7 марта 2008 года.
полицейское государство». Я шутливо спросил брата, не коробит ли слух бывшего «мента» название подобного протеста.
- Я думаю точно так же, как эта женщина, - ответил он. - Неделю назад я в этом убедился собственными глазами, когда народ пришел на площадь Республики протестовать против тасмагамбетовской ямы, которую он вырыл под площадью. Люди еще не начали ничего, а их уже арестовали, в том числе и женщину.
Наверное, эту женщину, которая завтра будет одна протестовать на площади, тоже арестуют? – спросил меня Капез.
Я ответил утвердительно.
Арест лидера Рабочего движения Сахиб Жанабеву во время акции протеста против "Ямы Тасмагамбетова" на площади Республики". Справа - Капез Тогузбаев. Алматы, 1 марта 2008 года.
- А мужики будут защищать ее от милиции? – спросил Капез (слово полиция он принципиально не хотел называть).
Я ответил, что, скорее всего, никто не будет ее защищать.
Он замолк и о чем-то начал напряженно думать. Я между тем предложил сходить со мной и понаблюдать за этой акцией протеста. Он согласился.
На другой день, 7 марта, мы с ним прибыли на площадь Республики. Туда пришла Оля Уразбекова. Собрались журналисты, и, конечно, подтянулась полиция.
И тут, неожиданно для всех, мой брат Капез подошел к Оле Уразбековой, шепнул ей что-то и крепко взял ее за руку. Вдвоем они развернули плакат «Казахстан – полицейское государство!». Журналисты радостно заволновались и начали снимать происходящее, а полицейские засуетились.
Один из полицейских – в штатском! – вырвал плакат и быстро зашагал прочь. Оля Уразбекова рассмеялась ему вдогонку и достала из-за пазухи дубликат плаката. Дело закончилось тем, что Олю и моего брата арестовали и в полицейском автобусе доставили в Бостандыкский РУВД.
Там их продержали около часа и выпустили. Кстати, там же полицейские для себя неожиданно обнаружили, что мой брат никакой не генерал, а всего лишь старший лейтенант милиции в отставке. Дело в том, что ранее я все время его представлял его как генерала милиции, тем более что у него всегда была величавая осанка и речь мудрого человека. И офицеры полиции охотно фотографировались с ним, памятуя казахское поверье «ырым болады» - прикоснешься к генералу, то и сам можешь стать генералом.
Офицер казахской полиции приветствует мнимого генерала милиции Капеза Тогузбаева. Алматы, 7 февраля 2008 года.
По выходе из Бостандыкского РУВД мой брат Капез и Оля Уразбекова тепло попрощались с надеждой на встречу в будущем. На прощание Капез все же пояснил причину своего поступка:
- Глядя на тебя, Оля, я еще раз убеждаюсь, что лучший мужчина – это женщина! Однако я сегодня попытался хоть как-то реабилитировать остальных мужчин.
И конечно же, не обошлось и без галантности со стороны Капеза, хотя бы на словах:
- Поздравляю, Оля, с наступающим Международным женским днем! Была бы у меня возможность – я все цветы мира положил бы к твоим ногам.
«ВЫШЕ ГОР МОГУТ БЫТЬ ТОЛЬКО ГОРЫ!»
Кажется, что о своем старшем брате Капезе я мог бы рассказывать бесконечно и к тому же еще сопровождать свой рассказ фотографиями. Но вынужден закончить свое повествование, чтобы не быть утомительным.
Однако нельзя не упомянуть, что мне все же удалось в праздник Наурыз вытащить брата в горы, о чем он давно мечтал – наша малая родина находится на стыке Костанайской, Северо-Казахстанской и Акмолинской областей, где есть все, кроме гор.
Конечно же, горные вершины потрясли моего брата своей красотой. Он как-то воспрял и вдруг сказал:
- Именно здесь начинаешь физически ощущать значение слов, что «Выше гор могут быть только горы».
При этом я обратил внимание, что он сам выглядит величаво, как горная вершина. Тут я не удержался и сфотографировал его на фоне гор. Позже именно эта фотография ему понравилась больше всего.
- Если я умру, то я хотел бы, чтобы именно эту фотографию поместили в траурную рамку, - сказал он.
Из последних желаний моего брата Капеза мне известно это и еще одно. Как говорят его дети, других последних желаний у него не было. Да и об этом они не слышали от него – узнали только от меня. Он так быстро умер, что, видимо, не успел ничего сообщить своим родным - когда его поместили в больницу с обыкновенным пищевым отравлением, он даже не подозревал, что на другой день уже умрет от диабетического криза.
Что же касается второго желания моего брата Капеза, то он уже из дома, буквально за две недели до своей смерти попросил меня достать для него книгу Рахата Алиева «Крестный тесть».
Ирония судьбы в том, что я когда-то критиковал Рахата Алиева, когда он был во власти и мало кто осмеливался бросить ему вызов. Я же был скромным оппозиционным журналистом и блогером, и как офицер офицера вызвал его на дуэль за его происки против демократических сил.
Генерал-майор КНБ Рахат Алиев отмолчался, ничем не ответил мне, полковнику артиллерийской закалки. Мог бы я тогда предположить, что немного позже Рахат Алиев сам окажется правдоискателем и политэмигрантом, а последним желанием моего брата Капеза станет желание прочесть запретную книгу «Крестный тесть»?
- Я могу достать для тебя только электронный вариант этой книги, - сообщил я Капезу в ответ на его крамольную просьбу. Прокуратура Казахстана ведь сразу же запретила эту книгу распространять, скажем так.
- Нет, мне нужна именно книга, а не иное, - твердо заявил он.
- Ну, тогда это я не скоро смогу сделать, - отметил я.
- Не торопись, перед нами вечность, торопиться некуда – когда сможешь, тогда и пришлешь или привезешь эту книгу, - сказал мне брат Капез.
Вот и ушел мой брат Капез в вечность, так и не прочитав последнюю книгу, которую он так жаждал.