13-летняя Анель из Караганды при других обстоятельствах считалась бы надеждой страны. В нынешних реалиях её полгода не пускают в класс, возможно, она так и не сможет продолжить обучение — из-за платка на голове. Казахстан не единственная страна, которая ввела запрет на религиозные атрибуты в школах, объясняя это стремлением защитить их светскость. Азаттык изучал опыт Казахстана, а также Франции и Турции, где тоже вводились или продолжают действовать такие меры.
АНЕЛЬ
Анель — тринадцать. С папой, мамой, тремя младшими братьями и сестрами она живёт в Караганде. По всем параметрам Анель — образцовая и одарённая ученица: любит точные науки, участвует в школьных олимпиадах, получает одни пятёрки.
Сейчас девочка собирается писать книгу — о том, как медленно рушится её жизнь.
21 сентября прошлого года Анель отчислили из школы, поступить в которую было её мечтой.
«Мы жили рядом. Я каждый раз смотрела в окно и видела эту школу. Ещё когда в детском саду была, уже тогда хотела именно туда поступить», — говорит она.
Те недели, в течение которых Анель числилась в заветной школе с химико-биологическим уклоном, куда поступила с высоким баллом, учёбой назвать нельзя. Она каждый день приходила на занятия, но до класса не добиралась — её не пускали. Отчислению предшествовали дисциплинарные взыскания: замечания и выговоры.
Непреодолимым препятствием для Анель стал белый платок, которым она покрывает голову, следуя предписаниям религии своей семьи. В школе считают, что он противоречит приказу министерства образования 2016 года. Тот распространяется на все средние учебные заведения и оговаривает требования к школьной форме. Приказ, в частности, гласит, что включение «элементов одежды религиозной принадлежности различных конфессий» не допускается. Согласно пояснениям на правительственном сайте, запрет введён для «сохранения внутреннего распорядка учебного заведения в соответствии с принципами светскости».
Тринадцатилетняя Анель из Караганды, которую отчислили из школы за ношение платка
В прошлом Анель и её родители соглашались на компромисс — отказывались от платка в школьных стенах. Но в новом учебном году решили, что для них это больше неприемлемо.
— Дочь доходила до школы и снимала платок, когда мы учились в другом месте. Но у неё наступил такой возраст, когда покрытие головы является обязанностью девочки. Она сама хочет ходить в платке, у неё это осознанно. Мы же не можем лицемерить — так высказывается на эту тему отец Анель, 44-летний Болат Мусин.
Он один из тех, кто обратился в суд. В исках отец пишет о нарушении прав дочери, цитируя Конституцию, статья 14 которой гарантирует детям право на образование, и статью 1 Конвенции о борьбе с дискриминацией в области образования, ратифицированной Казахстаном в 2016 году. Она исключает дискриминацию по религиозному признаку.
Сейчас иск Мусина находится в административном суде в Караганде. Разбирательство несколько раз откладывали. По подсчётам правозащитника Жаслана Айтмаганбетова, представителя Евразийской правозащитной организации, который помогает религиозным семьям, всего в судах в страны лежат 12 таких дел. Большая часть — в Караганде. Айтмаганбетов считает происходящее в школах дискриминацией религиозных детей.
«Нет такого в законе, где говорится, что можно ограничить в образовании только из-за того, что ребёнок пришёл в платке. Остальные могут в любой одежде, и шум не поднимают», — говорит правозащитник.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Угрожают ли платки светскости школ? Разговор о религии, запрете на её атрибуты и проблеме радикализацииРЕЛИГИОЗНЫЕ АТРИБУТЫ И РАДИКАЛИЗАЦИЯ
Общенациональный запрет на религиозную атрибутику, введённый в 2016 году, не был внезапным. До этого были решения на микроуровнях — в самих школах. Министерство предоставляло им свободу решать, что считать религиозными символами и как реагировать на их ношение. Некоторые школы пытались вводить ограничения, что выливалось в трения ещё до появления приказа Минобра (в 2022 году это ведомство разделили на две структуры: министерство просвещения и министерство науки и высшего образования. — Ред.).
Икбалжан Мирсайитов, конфликтолог и эксперт, исследующий проблемы радикализации в Центральной Азии, говорит, что традицию борьбы с проявлениями религиозности Казахстан и другие страны региона унаследовали с советских времен, когда их искореняли и порицали как признаки «отсталости».
— С 1918-го по 1936 год борьба одержала вверх. Если женщины носили головной убор, то так, чтобы прикрывал голову, но не вызывал вопросы у госорганов, — говорит Мирсайитов.
В независимом Казахстане амплитуду этой борьбы усиливали опасения по поводу религиозной радикализации. В том числе из-за экстремистской группировки «Исламское государство» (ИГ), действовавшей в Сирии и Ираке, и исхода в её ряды выходцев из Центральной Азии. В ИГ, которая была особенно активна в 2013–2019 годах, влились сотни человек из региона, многие отправились в зоны боевых действий на Ближнем Востоке с семьями.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Мы просто шли за мужьями». Возвращенные из Сирии и их историиОсновными причинами радикализации аналитики называют отсутствие у людей социальной защищённости, образования и перспектив на родине, что делает их уязвимыми целями для вербовщиков. Тем не менее в ряде стран, в частности в Казахстане, борьба с ней выразилась не в ликвидации причин, а в нивелировании проявлений религиозности, в том числе её атрибутов.
Женская одежда — хиджаб, никаб, паранджа — занимает в этом ряду особое место. В Казахстане их считают пропагандистскими, что подтверждает пояснительная записка на сайте Минпросвещения. В ней говорится, что «любая [религиозная] атрибутика, символ, элемент так или иначе подразумевает под собой пропаганду вероучения, к которому они относятся». В ряде других стран эти виды одежды также трактуют как символы и инструменты подавления женщины в патриархальной и архаичной системе.
Запрет на религиозные символы: Опыт Франции
«Во Франции мы не носим платки. Франция — это Брижит Бардо в купальнике, а не женщины в никабе», — заявляла во время президентской предвыборной кампании в 2017 году лидер правых сил Марин Ле Пен.
У Франции, в которой проживает около пяти миллионов мусульман (около девяти процентов населения), долгая история запрета на религиозные символы. На бумаге законы запрещают ношение атрибутики любых конфессий, но де-факто они в основном затрагивают мусульман.
Хиджаб, никаб и паранджа считаются во Франции «нарушением прав» женщин и «угрозой безопасности». С 2010 года действует полный запрет на ношение в общественных местах одежды, закрывающей лицо, в том числе бурки и никаба. С 2004 года запрещены религиозные символы в школах, за исключением частных. В следующем учебном году вводится запрет на абайю — мусульманское платье.
По характеру французский запрет схож с казахстанским. Девочки-мусульманки обязаны снимать платки в школах. С теми, кто отказывается, проводится медиация. Если она не удаётся, девочку отчисляют, и у неё остаётся три варианта: учиться онлайн, в частной школе или уехать.
Дебаты об этих запретах — одни из самых острых во Франции. Их сторонники говорят о необходимости интеграции, женской эмансипации и защите светскости. Среди популярных контраргументов — обвинения в нарушении религиозной свободы, завуалированном расизме и вмешательстве государства в личную жизнь граждан.
О том, какое влияние запрет оказывает на молодёжь, научные исследования не дают однозначного ответа. Одно из часто цитируемых в 2020 году проводил Стэнфордский университет. Его главный вывод заключался в том, что запрет оказал негативное влияние на уровень образования мусульманских девочек, которых затронул. По словам Василики Фука, одной из авторов исследования, он привёл к сокращению числа мусульманок, получавших как среднее, так и высшее образование, а также к возросшему ощущению дискриминации, особенно в школах. Он также укрепил религиозную идентичность девушек, говорилось в исследовании.
«Наше исследование не предсказывает долгосрочный эффект запрета, но указывает, что в будущем может произойти как полное принятие правил, так и рост отчуждения и возникновение обратного эффекта», — говорит Азаттыку Василики Фука, профессор политологии Стэнфордского университета.
Исследователь Икбалжан Мирсайитов считает запретительную стратегию, к которой прибегают и во Франции, и в Казахстане, опасной.
— Уж кому-кому, а Казахстану нужно понимать: огромная территория, низкая плотность населения, и если вы запрещаете, то люди постепенно уходят в самоизоляцию, и в итоге может появиться «государство в государстве». Это чревато последствиями. Репрессиями, жёсткими мерами не добиться положительных результатов. Когда-нибудь это «выстрелит», и будет очень больно, — говорит Мирсайитов.
Эксперт по вопросам радикализации в Центральной Азии Икбалжан Мирсайитов. Фото из личного архива
Согласно данным переписи населения Казахстана 2021 года, более 69 процентов граждан назвали себя последователями ислама. Сколько школьниц за минувшие шесть лет затронул министерский приказ, неизвестно. В 2023 году в ведомстве Азаттыку сообщали, что не ведут «отдельный учёт детей в религиозной одежде». В 2023 году министр просвещения Гани Бейсембаев подтверждал, что только в Атырауской области из-за запрета на платки в школу не посещали более 150 девочек.
С тех пор как казахстанские религиозные семьи были безапелляционно поставлены перед дилеммой: либо образование, либо платок, обязанность искать решение возложили на родителей. Диалог с ними сводится к разъяснительной работе и угрозам административных наказаний. Альтернативного варианта обучения образовательная система не предлагает, поскольку приказ распространяется на частные школы, а онлайн-обучение из-за религиозных убеждений законодательство не предусматривает.
Запрет на религиозные символы в школах: Опыт Турции
В Турции мусульманами себя называет более 99 процентов населения. Полный запрет на мусульманскую одежду в общественных местах и госучреждениях действовал несколько десятилетий, в период нахождения у власти военного правительства. По словам Асель Тутумлу, доцента кафедры политологии Ближневосточного университета Северного Кипра, соблюдение запрета строго контролировали. «Настолько, что в некоторые учреждения нельзя было зайти не только женщинам с покрытой головой, но и мужчинам с длинной бородой», — говорит Тутумлу.
Но Турция прибегла не только к принудительным мерам. Для привлечения детей в школы там действует программа выплаты денежных пособий семьям, чьи дети регулярно посещают занятия. «Причём их получает мать, а не отец. Так что для матери очень важно, чтобы дети ходили в школу», — говорит Тутумлу.
Последние несколько лет Турция движется в противоположном направлении. С начала 2010-х, с приходом к власти Реджепа Тайипа Эрдогана и Партии справедливости и развития, в стране постепенно были сняты запреты на религиозную атрибутику. Она разрешена и в школах, кроме начальных классов. Там также идёт процесс конвертации части обычных школ в имам-хатибы, государственные религиозные заведения, где не действуют принципы светскости и помимо обычных предметов преподаются религиозные.
По словам Асель Тутумлу, вопрос религии в Турции, в которой на протяжении нескольких лет наблюдается сильный экономический кризис, фактически раскалывает страну надвое. Консервативная часть населения после десятилетий подавления видит в Эрдогане силу, защищающую их интересы, и готова поддерживать его независимо от того, как его политика сказывается на других сферах жизни.
«Они голосуют не за программу и реформы, а за идеологию. В их глазах Эрдоган несёт принципы ислама и справедливости. Для них он человек, который дал им свободу вероисповедания», — говорит эксперт.
По словам Тутумлу, правящий режим в Турции использует эти настроения как политическое оружие. Так, там была предпринята попытка конституционно закрепить право на ношение религиозных атрибутов. Но, говорит Тутумлу, параллельно Эрдоган также предлагал поправки, которые «под соусом религиозной свободы расширили бы его авторитарную власть». Президентские поправки к турецкой Конституции приняты не были.
Сейчас родители отчисленных религиозных детей в Казахстане пытаются вывести из-под действия запрета белые платки, которые они называют не религиозными символами, а аксессуарами. Болат Мусин в исках ссылается на правила внутреннего распорядка школы. В них к одежде религиозного характера отнесены хиджаб, никаб и паранджа. Белый платок там не указан. Упоминания конкретных элементов одежды нет и в приказе Минобра.
Но в профильном ведомстве белый платок, по-видимому, приравнивают к хиджабу. Например, в комитете по охране прав детей, отвечая на жалобу Мусина, что его дочь не пускают в школу в белом платке, заявили, что «хиджаб является религиозным одеянием, если смотреть на его определение и историю. Такая форма одежды не соответствует требованиям к обязательной школьной форме».
Отец отчисленной из школы девочки Болат Мусин
Мусина такие ответы удивляют. «Когда мы пошли сдавать учебники, в школе висели картины, где были казахские поэты с бородой и девочки в платках. И как это понять?» — говорит он.
Эксперт Икбалжан Мирсайитов считает неверным знак равенства между хиджабом и платком.
— Если платок прикрывает шею, голову определённым образом, то многие считают его хиджабом. Это не так. Платок — это головной убор. Хиджаб — одеяние, прикрывающее все части тела. Если семья религиозная, то с девятилетнего возраста девочка должна носить платок или хиджаб — такое предписание есть в исламе. Хорошо бы теологи Казахстана объяснили это образовательным учреждениям, — говорит Мирсайитов.
В многолетнем споре с государством религиозные семьи явно проигрывают. Суды уже рассмотрели десятки дел и приняли сторону министерства и школ. Иногда семьи также штрафуют за невыполнение родительских обязанностей.
— Я просил дать возможность учиться, хотя бы онлайн, пока идут разбирательства. Отказали. Пусть либо решат проблему, либо скажут, что религиозным детям нет места в Казахстане. Тогда будем рассматривать вопрос переезда. Но зачем так настраивать? Мы нормальная семья, с высшим образованием, не радикалы. Родители исполняют обязанности, приводят детей в школу. Нас вызывали в прокуратуру, приходила полиция. Мы же не преступники, — говорит Мусин.
По мнению эксперта Мирсайитова, в схватке «кто кого» между родителями и школами на второй план отошли интересы детей, которые, заверяют обе стороны, они пытаются соблюсти.
— Страдает семья, государство получает необразованную молодёжь. Здесь нужно исходить из вопроса: в будущем кто вырастет из этого ребёнка? И искать консенсус, — говорит эксперт.
По словам Мирсайитова, к такому выводу пришли и другие страны Центральной Азии, отказавшиеся от идеи тотального запрета.
— Раньше в Кыргызстане этот процесс был очень бурный и конфликтный. Затем семьи, школы и министерство образования согласовали, что на голове девочки будет белый платок — и всё. Повсеместно в образовательных учреждениях родители приводят девочек в белых платках. В Узбекистане инициировали закон, где в общественных местах запрещается носить никаб. Ношение платка там никто не запрещал, — говорит Мирсайитов.
Автор иллюстрации — Алсу Жаскайратова
Василики Фука, профессор Стэнфордского университета в США, изучавшая эффект запрета религиозных символов в школах Франции, говорит, что с осторожностью относится к мерам, «навязывающим стандарты поведения, которые могут противоречить ценностям учащихся или их семей». По её словам, всё больше эмпирических данных свидетельствует: такое регулирование может привести к «непредвиденным последствиям».
«Нацеливание на религиозные символы посредством государственной политики сопряжено с опасностью получить противоположный эффект: усиление значимости религии и раскол общества», — говорит Фука.
Анель не ходит в школу уже полгода. Чтобы не отстать, занимается с репетиторами. На это уходят немалые деньги. Она не теряет надежды вернуться в класс.
«Надеюсь, мы выиграем суд. Я бы не хотела учиться в простой школе, мне там очень легко и скучно. Неприятно, что из-за платка меня не впускали. Это же никак не влияет на учёебу, ни на что не влияет же», — говорит Анель.