Думаю, что я мог бы избежать тюрьмы, и знал, как это сделать. Но я был связан обязательствами перед другими людьми, предложение которых принял, несмотря на внутренний протест. Это стало для меня хорошим уроком.
Я достаточно критично отношусь к тем платформам, на которых сейчас стоит ДВК. Я могу сразу сказать, что там мало конструктивных идей, а деятельность больше сводится к критике и апелляциям к Западу.
К 1990 году я понял, что не только в Казахстане, но и в Советском Союзе перспектив для меня нет.
Уже в 1992-м я заработал столько, что трудно было потратить.
Я дал себе слово, что больше никогда не попаду в плен чужих решений и каких-либо обещаний. Потому что это приводит к нехорошим последствиям не только для меня, но и для тех, кто убеждает меня принять их решение.
Помните известную фразу Мао Цзэдуна о том, что чем хуже, тем лучше? Она, как выяснилось, хорошо применима именно для Казахстана.
У меня никогда не было ни такого влияния, ни такой потребности находиться подле власти. Я приходил в нее, когда был вынужден, а не по своему желанию.
Необходимо постоянно мониторить, как у тебя работают эти коммуникации. Если ты адекватный человек и у тебя здравые идеи, то везде можно найти поддержку и понимание, надо просто правильно коммуницировать.
Мы, меценаты, очень хотим, чтобы наша республика была живой, творческой страной, чтобы казахстанцы могли ощутить на себе волшебную силу театра.
…когда входишь в воду, она кажется тебе холодной, потом не хочешь из нее выходить, а когда выходишь, получаешь огромный заряд энергии, чувствуешь себя атлетом с накаченными мышцами.
Когда человек берется за какое-нибудь дело, собираясь всего лишь заработать деньги, он их, как правило, не зарабатывает.
Это все чепуха. Никаких контактов с Кажегельдиным у меня нет - ни личных, ни телефонных, ни письменных. Последний раз я его видел в 1998 году, когда ему вручали орден «Парасат».
Одни дышат хорошо, когда все время находятся в работе, и в этом видят смысл.
Я нигде не прячусь, не гримируюсь. Условная замена гриму – снял очки, потому что сделал операцию на глаза, и у меня теперь стопроцентное зрение. Мне не надо ни от кого скрываться.
У меня были единомышленники, и мы уже тогда понимали, куда нужно разворачивать страну.
Я сам являюсь большим поклонником высотных зданий, и занимаю офис на верхних этажах, чтобы доказать, что это, в первую очередь, безопасно.
К 1990 году я понял, что не только в Казахстане, но и в Советском Союзе перспектив для меня нет.
Уже в 1992-м я заработал столько, что трудно было потратить.
Я дал себе слово, что больше никогда не попаду в плен чужих решений и каких-либо обещаний. Потому что это приводит к нехорошим последствиям не только для меня, но и для тех, кто убеждает меня принять их решение.
Помните известную фразу Мао Цзэдуна о том, что чем хуже, тем лучше? Она, как выяснилось, хорошо применима именно для Казахстана.
У меня никогда не было ни такого влияния, ни такой потребности находиться подле власти. Я приходил в нее, когда был вынужден, а не по своему желанию.
Необходимо постоянно мониторить, как у тебя работают эти коммуникации. Если ты адекватный человек и у тебя здравые идеи, то везде можно найти поддержку и понимание, надо просто правильно коммуницировать.
Мы, меценаты, очень хотим, чтобы наша республика была живой, творческой страной, чтобы казахстанцы могли ощутить на себе волшебную силу театра.
…когда входишь в воду, она кажется тебе холодной, потом не хочешь из нее выходить, а когда выходишь, получаешь огромный заряд энергии, чувствуешь себя атлетом с накаченными мышцами.
Когда человек берется за какое-нибудь дело, собираясь всего лишь заработать деньги, он их, как правило, не зарабатывает.
Это все чепуха. Никаких контактов с Кажегельдиным у меня нет - ни личных, ни телефонных, ни письменных. Последний раз я его видел в 1998 году, когда ему вручали орден «Парасат».
Одни дышат хорошо, когда все время находятся в работе, и в этом видят смысл.
Я нигде не прячусь, не гримируюсь. Условная замена гриму – снял очки, потому что сделал операцию на глаза, и у меня теперь стопроцентное зрение. Мне не надо ни от кого скрываться.
У меня были единомышленники, и мы уже тогда понимали, куда нужно разворачивать страну.
Я сам являюсь большим поклонником высотных зданий, и занимаю офис на верхних этажах, чтобы доказать, что это, в первую очередь, безопасно.