23 октября в мире отмечается Международный день снежного барса. В Казахстане их осталось не больше 130. Во всем мире — несколько тысяч.
СКОЛЬКО ИХ?
Снежный барс, или ирбис, самый крупный представитель семейства кошачьих в Казахстане, по-прежнему обитает, например, в Заилийском Алатау. И не только на территории Алматинского заповедника, но и в каких-то пяти — десяти километрах южнее проспекта Аль-Фараби, говорят ученые. Барс не спустился к людям, просто город расползся так, что местами застройка грозит со временем подобраться к ледникам.
Присутствие барса наблюдается в районе Кольсайских озер, в Каскеленском, Проходном ущельях, в Аю-Сае (Медвежьем), в верховьях Бутаковского и Кимасаровского ущелий. В 2013 году зоологи обнаружили экскременты животного на хребте Кумбель, возвышающемся над урочищем Кок-Жайляу.
В Красной книге Казахстана, в которой снежный барс отнесен к III категории, — редкий вид, ареал и численность которого сокращаются, — со ссылкой на 1982 год приводится оценка: 180–200 особей. На основании данных, полученных с помощью фотоловушек, бесед с местным населением, при поиске следов, ученые делают вывод, что сейчас в дикой природе в основных ареалах — в районе Тянь-Шаня, Джунгарского Алатау, Тарбагатая, Саура и Алтая — осталось не более 110–130 ирбисов.
Причина исчезновения вида остается неизменной — антропогенная деятельность в горах. Это, в частности, перевыпас скота, из-за чего домашние животные вытесняют с пастбищ диких копытных — основной источник питания барса; браконьерство (уничтожение как самого барса, так и его кормовой базы). Само присутствие человека, продолжающего осваивать горы, — негативное явление.
Как говорят исследователи, даже в национальных парках, где охрана снежного барса в целом ведется неплохо, из-за огромного количества посетителей силен фактор беспокойства. Из-за этого животное использует малопригодные для обитания места.
КТО (НЕ) ФИНАНСИРУЕТ СОХРАНЕНИЕ ВИДА?
Зоолог Алексей Грачев руководит отделом териологии в Институте зоологии (териология – наука о крупных животных. – Ред.) и пишет докторскую диссертацию на тему снежных барсов.
По его словам, в институте действует мониторинговый центр, созданный в 2015 году для реализации плана действий по изучению и сохранению снежного барса. Этот документ был разработан комитетом лесного и охотничьего хозяйства (в настоящее время – комитет лесного хозяйства и животного мира. – Ред.) при Минсельхозе тремя годами ранее – в Год снежного барса. По словам Грачева, работы планировались масштабные, но их спектр существенно сузился из-за отсутствия средств.
— У нас большая лаборатория, которая в идеале должна проводить работу по всему Казахстану, в пяти регионах, начиная с Западного Тянь-Шаня, затем Северный Тянь-Шань, Джунгарский Алатау, Саур-Тарбагатайская система гор и Алтай. Но финансирование на полноценную работу этого центра до сих пор не выделено. Есть надежда, что на новый проект средства даст Глобальный экологический фонд по линии Программы развития ООН. Но, несмотря на отсутствие финансирования, центр функционирует, работа проводится, — говорит Грачев.
Есть надежда, что на новый проект средства даст Глобальный экологический фонд по линии Программы развития ООН.
Исполняющий обязанности главы комитета лесного хозяйства и животного мира Куат Чумакаев подтвердил, что работу по сохранению барсов ведет Институт зоологии совместно с Ассоциацией сохранения биоразнообразия Казахстана. По его словам, «господдержка по финансированию данного плана мероприятий отсутствует и всё это делается в рамках грантов, то есть в рамках проектов ПРООН».
Согласно Глобальной программе по сохранению снежного барса и его экосистем, в настоящее время в Казахстане работают два проекта ПРООН, финансируемые Глобальным экологическим фондом (ГЭФ). Только один из них имеет прямое отношение к барсам: запущенный в 2016 году проект «Трансграничное сотрудничество по охране снежного барса и экосистем». Это региональная инициатива с «акцентом на Центральную Азию». На него ГЭФ выделил миллион долларов на три года. Еще около четырех миллионов – результат софинансирования «национальных и международных партнеров», говорится на сайте программы.
Второй проект - «Сохранение и устойчивое управление ключевыми глобально важными экосистемами для множественных выгод» - был запущен год назад непосредственно в Казахстане. Финансирование ГЭФ составляет восемь миллионов долларов, софинансирование – 24 миллиона, но в фокусе проекта, по всей видимости, находятся не только снежные барсы и места их обитания.
КТО И С КАКИМИ ТРУДНОСТЯМИ СЧИТАЕТ БАРСОВ?
Как говорит Грачев, нехватка средств окончательно осложняет и без того непростой подсчет, который затрудняют осторожные повадки этого вида, ареалы его обитания и их труднодоступность.
Один из широко применяемых институтом методов подсчета – фотоловушки. Их ставят в тех местах, где удается обнаружить следы животного. Они срабатывают на расстоянии до 20–30 метров, реагируя на движение и разницу температур. При наличии хороших батареек могут работать автономно до года. С 2012 года по результатам работы фотоловушек на снежных барсов заводят ID-паспорта.
По словам Грачева, денег на эту аппаратуру государство не выделило. Приобретать фотоловушки по цене около ста тысяч тенге за каждую помогали неправительственные организации, в том числе Казахское географическое общество и Всемирный фонд охраны природы.
Животные по-разному реагируют на ловушки, рассказывает зоолог. Медведи могут и разбить. Барс же из любопытства может обнюхать и пойти дальше. Правда, дважды ирбисы попробовали аппаратуру на вкус, приведя ее в негодность.
Влияние человека сказывается не только на численности барсов, но и на количестве ловушек в распоряжении ученых. Кражи случаются, говорит Грачев. Всего зоологи недосчитались уже около восьми. Как предполагает Грачев, кто-то забирает из любопытства, кто-то, возможно, опасается, что какие-то его незаконные действия могли быть зафиксированы, и уносит компромат с собой.
Есть еще один высокотехнологичный метод, применяемый, когда дело касается таких видов, как снежный барс, — ошейники со спутниковым маячком. Но их использование вновь натыкается на отсутствие средств, говорит ученый. Кроме того, подчеркивает Алексей Грачев, прежде чем их использовать, нужно хорошо понимать, для каких целей: проследить пути миграции и расширить экологические коридоры или изучить особенности жизненного цикла барса.
– Это очень ответственная работа. Барса надо отлавливать, усыплять, и неизвестно, как животное себя поведет, может и пострадать, - говорит Грачев.
С 2018 года институт, в котором работает Алексей Грачев, выполняет проект по выявлению распространения снежного барса в рекреационных зонах.
– Берем за эталон заповедник и сравниваем с ситуацией в зонах с более слабой охраной. Один из модельных участков – Кок-Жайляу. Мы хотим дать рекомендации по минимизации воздействия на места обитания снежного барса. Черновик этой концепции уже готов. Может, в ноябре представим. Мы рассматривали разные варианты – и для случая, если курорт построят (речь идет о планах создать горный курорт на территории урочища Кок-Жайляу – Ред.), и для случая, если нет. В любом случае, рекомендации будут уместны, - говорит он.
ВЧЕРАШНИЙ СОЮЗНИК, СЕГОДНЯШНИЙ ВРАГ
О том, что однажды человек и барс действовали в тандеме, свидетельствует древний наскальный рисунок со снежным барсом, обнаруженный в Казахстане. Ученый-энтомолог Павел Мариковский предположил, что барса использовали во время охоты на горных козлов. Есть свидетельства, что и в Персии в Cредние века барсов дрессировали для охоты.
Но потом эти взаимоотношения резко изменились. Барсов стали убивать, в том числе ради шкуры. Как писал в 1965 году в своей книге «Влияние охоты на охотничье-промысловую фауну Казахстана» исследователь Юрий Семенов, в 1891 году в Казахстане было заготовлено 54 шкуры снежного барса, в 1892-м – 106, в 1894-м – 74… Приемочная стоимость тогда была небольшой, и животных чаще убивали при случайной встрече.
Чем меньше снежных барсов становилось в природе, тем больше ценилась шкура. На пушном аукционе в Ленинграде в 1956 году, по данным Семенова, цена составляла 11 долларов 25 центов за штуку. В 1967 году – уже 175 долларов.
Сейчас барс на территории своего обитания находится под охраной государств, но это не останавливает незаконную охоту. Териолог Алексей Грачев предполагает, что браконьеры не охотятся именно на барсов, а убивают их попутно. Также, по словам ученого, ходят разговоры, что некоторые обеспеченные люди заказывают шкуры. Мелькает информация, что цена может доходить до 10 тысяч долларов.
По данным ученых, снежный барс в благоприятных условиях на домашний скот нападает не часто. Как рассказывает Грачев, в 2018 году больной или раненый барс спустился к кордону егеря и напал на корову. Их растащили, и барс ушел.
Но уйти ирбису, атаковавшему скот, удается не всегда. Скотоводы мстят за задранное животное. Глобальная программа по сохранению снежного барса и его экосистем присваивает этому типу угрозы в Казахстане 12 баллов из 15. Столь же высокий показатель имеет лишь «Неэффективность обеспечения законов по охране животного».
У меня была встреча, когда на одной тропе я встретился с барсом, на расстоянии 20–30 метров. Он спокойно ушел вверх.
По отношению к человеку барс ведет себя в основном миролюбиво, говорят ученые. Как утверждал в книге «Снежный барс в Киргизии» в 1989 году известный исследователь снежного барса Евгений Кошкарев, в подавляющем большинстве известных встреч (на тот момент их было 237) звери от человека либо уходили, либо наблюдали, проявляя любопытство. Крайне редко барс проявлял враждебность или атаковал. Нападения, отмечал Кошкарев, были зачастую спровоцированными, так как животное попало в капкан.
Единственный, упоминаемый ученым случай убийства барсом человека, произошел в 1960-х годах в Заилийском Алатау. Тогда, писал исследователь, ирбис был ранен, его преследовал охотник. В критический момент барс бросился на человека со скалы.
– У меня была встреча [в Заилийском Алатау в 2015 году – Ред.], когда на одной тропе я встретился с барсом, на расстоянии 20–30 метров. Он спокойно ушел вверх, - рассказывает Грачев.
ИСЧЕЗАЮЩИЙ СИМВОЛ СТРАНЫ
В первые годы независимости у Алматы появился новый герб: исчезнувший апорт на нем сменил исчезающий снежный барс. Сейчас увидеть символ города живьем алматинцам практически невозможно. Последний из шести, обитавших в местном зоопарке, умер от болезни в 2014 году. В горах барс редок, скрытен и тесним человеком.
Всего этот вид обитает в 12 странах Южной и Центральной Азии. По данным ПРООН, популяция может исчисляться несколькими тысячами лишь в Китае. В остальных государствах их осталось от пары десятков до нескольких сотен. Всего в дикой природе при самом оптимистичном раскладе может обитать чуть более шести тысяч снежных барсов.