«Я НЕ ПРИКАЗЫВАЮ»
Как говорит репортеру Азаттыка Семен Сильченко, оставшийся, по его словам, служить на Североморской военной базе матросом-сверхсрочником на эсминце «Оживленный», об аварии на атомной подлодке К-19 их команда узнала за 10 минут до того, как отправиться к гибнущей подлодке. Когда «Оживлённый» получил радиограмму прибыть в заданный квадрат в районе острова Медвежий в Норвежском море, ни у кого, по словам Сильченко, это распоряжение не вызвало тревоги, беспокоил лишь разыгравшийся шторм.
Командующий Северным флотом адмирал Андрей Чабаненко, говорит Семен Сильченко, построил команду и лично обратился к экипажу эсминца «Оживленный»: «Я не имею права в девятибалльный шторм отправлять вас в море, но случилась беда… Могут погибнуть ваши товарищи… Я не приказываю. Я прошу вас помочь!»
— В море всю дорогу нам казалось, что волны вот-вот переломят корабль напополам. Ветер ревел, как зверь, — вспоминает Семён Сильченко. — Тревога ушла, лишь когда спустя четыре часа мы подошли к К-19.
ПО 15 МИНУТ К РЕАКТОРУ
Когда «Оживленный», продолжает Семен Сильченко, приблизился к К-19, ситуация была критической: температура в реакторе поднялась до 700 градусов, а в смежном отсеке до ста.
Эвакуация экипажа К-19, говорит он, была лишь половиной поставленной перед «Оживлённым» задачей, нужно было создать условия для экстренного ремонта атомного реактора лодки, который мог взорваться в любой момент.
— По распоряжению командира нас было пять матросов, перешедших в момент прибытия на подлодку. В мои обязанности входило переодевать спускавшихся к реактору: я помогал очереднику надеть защитный костюм ТСК весом более 20 килограмм и провожал его до двери реакторного отсека, — говорит бывший матрос.
Сильченко, по его словам, хорошо запомнил, как первыми к реактору ушли два машиниста.
— Я всё время смотрел на часы, так как каждые 15 минут должен был подавать знак на «выход». В эпицентре «ада» первые пары находилась примерно по 18 минут, — говорит он.
Ремонт, утверждает собеседник Азаттыка, длился не более 40–50 минут, после чего подлодку взяли на буксир и потащили на базу в Западную Лицу в Мурманской области.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Угроза катастрофы, вспоминает бывший матрос, миновала, но возвращение было мрачным, хотя подводники не подавали виду, пытались шутить, спрашивали сигареты. На берегу, по словам Сильченко, их ждали около двух десятков карет скорой помощи и всех, кто работал с реактором, на берег выносили на носилках.
Адмирал Чабаненко, ждавший матросов на берегу, говорит бывший матрос, в момент выноса ребят, глотая слезы, даже снял перед ними фуражку: «Простите, что не уберегли!»
В течение месяца, вспоминает Семен Сильченко, скончались все, кто заходил к реактору подлодки, и еще несколько членов экипажа. В Западной Лице, по его словам, в их честь соорудили два памятника, а позже останки были перезахоронены в Североморске. Сильченко утверждает, что приказ о присуждении звания Героя Советского Союза всем, кто латал аварийный реактор, был отвергнут Никитой Хрущевым со словами: «За аварии наград не даем!»
НА ПЕНСИИ
Сегодня одинокий пенсионер Семен Сильченко живет в городе Семей, имеет вторую группу инвалидности. Медики, по его словам, связывают все его диагнозы с большой дозой облучения. Его медицинская карта, по словам Сильченко, распухла от описания операций, которые он перенес на сердце и сосуды.
Если бы не письма, которые бывший матрос, по его словам, постоянно писал и в министерство здравоохранения, и даже президенту Казахстана, возле его
Накатывают воспоминания о тех днях — беру кассету, смотрю фильм «К-19», а потом опять не сплю до утра…
подъезда так бы и дежурила бригада скорой помощи. Так это было, говорит Сильченко, после его выхода на пенсию, вплоть до 2006 года, пока кардиологу, к которому он пришел на собеседование в Алматы, не позвонили из администрации президента. Сразу, говорит пенсионер, нашлось и свободное место в палате, и возможность включить его в график операций.
В собесе за Семеном Сильченко закреплена социальная помощница: помогает убирать квартиру, ходит в магазин, в аптеку. Так как перед выходом на пенсию, говорит Сильченко, работал в тепловой компании, пенсия теперь составляет 57 тысяч тенге, однако большая часть пенсии тратится на лекарство: ему положено принимать две упаковки «Плавекса», каждая из которых стоит восемь тысяч тенге.
Семен Сильченко всегда, по его словам, занимался спортом — боксом, гирями, потому и удалось ему сохранить присутствие духа и настойчивость, если дело касается обращения в официальные инстанции для разрешения своих социальных и медицинских проблем.
Однако, по словам Семена Сильченко, всякий раз при приближении знаменательной в жизни матроса даты, 3 июля, его охватывает душевное волнение.
— Накатывают воспоминания о тех днях — беру кассету, смотрю фильм «К-19», а потом опять не сплю до утра… — признаётся репортеру Азаттыка Семен Сильченко.
МОЛЧАНИЕ ИСТОРИКОВ
Атомная подводная лодка К-19 находилась в подводном положении, когда в одном из двух ядерных реакторов образовалась трещина и отказала система охлаждения правого реактора. Для предотвращения угрозы расплавления ядерного топлива и возможного взрыва необходимо было смонтировать не предусмотренную проектом систему аварийного охлаждения реактора.
По сути, на советской атомной субмарине был предотвращен ядерный взрыв в разгар Холодной войны.
Командир атомной подлодки К-19 Николай Затеев и члены экипажа попали под следствие и получили разные сроки заключения.
Лишь одному матросу К-19 после аварии удалось спрыгнуть с лодки и доплыть до американской базы. Его воспоминания легли в основу американского фильма «К-19. Оставляющая вдов», снятого в 2002 году. Вплоть до этого момента военные историки о катастрофе в Норвежском море предпочитали молчать.
В Москве на Кузьминском кладбище в 2007 году был установлен памятник подводникам с атомной субмарины К-19.
