Доступность ссылок

Срочные новости:

Узница немецкого плена 15 лет пытается доказать, что была на войне


Надежда Фартусова, бывшая узница фашистского плена. Фото из семейного архива.
Надежда Фартусова, бывшая узница фашистского плена. Фото из семейного архива.

Бывшая узница фашистского плена пытается доказать, что она ветеран Второй мировой войны. За 15 лет переписки с различными инстанциями пожилую женщину внесли в список органов социальной защиты только как узницу концлагерей.


Дочь бывшей узницы Надежды Фартусовой, Татьяна Шалагинова, говорит: «По закону она приравнена к участникам Великой Отечественной войны, но на деле ей ничего не дают. В собесе маме сказали, что ее угнали в плен в 19 лет, а приравнивают к ветеранам Великой Отечественной войны только несовершеннолетних узников».

По ее словам, получается парадокс, так как «если бы ее мать не сбежала, когда ее хотели отправить первый раз в Германию в 17 лет, то сейчас бы ее приравняли к ветеранам Великой Отечественной войны и она бы имела права на социальные льготы».

ДАВИЛИ СЛЕЗЫ В СЕБЕ

В октябре этого года Надежде Фартусовой исполнится 88 лет. Сейчас живет вместе с дочерью Татьяной в городе Актау. Инвалид первой группы по зрению и вдова ветерана Второй мировой войны.

Родилась Надежда Фартусова (в девичестве Пятнина) в обычном русском городе. Позже семья переехала в город Пушкин. После смерти отца в семье, где было шестеро детей, материальное положение стало тяжелым. Трех младших детей, среди которых была и Надежда, забрали в детский дом.

В 17 лет Надежда Фартусова начала работать вязальщицей на трикотажной фабрике. В 1941 году, когда началась война, девушка записалась в народное ополчение – этих добровольцев не призвали в армию.

Днем она работала на фабрике, а вечером посещала военные занятия.

Надежда Фартусова во время пребывания в плену. Фото из семейного архива.
– В один из таких дней, – вспоминает Надежда Фартусова, – всех ополченцев снабдили противогазами, вещмешками и винтовками и сказали: «Вперед, за родину! За Сталина!» За командиром стрелкового отряда мы отправились под Ленинград. Под минометным огнем мы добрались до Александровского парка. Некоторые из ополченцев полегли там же, ни разу не выстрелив во врага. На окраине парка, перекопанной рвами, были советские солдаты. Солдаты пошли вперед, а на их позиции остались мы, народные ополченцы, прикрывать отступления наших войск.

По словам Надежды Фартусовой, через несколько дней всех ополченцев отпустили по домам, так как не было продовольствия. По возвращении в город девушка узнала, что в городе Пушкин уже немцы. Мать и сестер Надежда Фартусова нашла в подвале ратуши, где они прятались от обстрела.

– В январе 1942 года в нашу квартиру пришли немцы и выгнали нас на улицу: меня, маму и сестру Паню. И погнали в числе других пленных в Германию. Сутками в колоннах гнали стариков, детей и женщин. Тогда стояли крещенские морозы, – говорит Надежда Фартусова.

В ее памяти навсегда остался один старик, который шел впереди нее в колонне. Обессилев, старик постоянно падал и спотыкался. По словам Надежды Фартусовой, «фриц, ехавший сбоку колонны в машине, за ним долго наблюдал, а потом резко выскочил из машины и ударил его прикладом». Старик упал, встать он больше не мог.

Надежда Фартусова рассказывает, что сестра Паня заболела, когда они шли в колонне, отморозила ноги и идти дальше уже не могла.

– Тогда ее посадили в тележку сзади колонны, и ее больше из родственников никто не видел, – говорит Надежда Фартусова. – По колонне лишь передали, что обессиленных узников закрыли в сарае и подожгли. Мы давили в себе слезы и шли дальше.

По словам Надежды Фартусовой, ей и матери в одной из деревень удалось сбежать из колонны. Поселились у старушки на окраине деревни. Дочь вязала носки и продавала местным жителям, а мать ходила по людям и гадала. Только после войны Надежда Фартусова узнала, что ее 65-летняя мать была связной, партизанкой.

В НЕВОЛЕ

– В один из дней, когда матери не было дома, – вспоминает Надежда Фартусова, – пришел немецкий староста и погнал всех жителей деревни на станцию. Нас, пленных, посадили в вагоны и отправили как бесплатную рабочую силу в Германию. Тогда в поезде я написала такое стихотворение:

Ночь начинается, вагон качается,
Ко мне спускается тревожный сон.
Страна любимая все удаляется,
Везут в Германию наш эшелон.
Прощайте, улицы родного города.
Прощай, отец родной, прощай и мать.
Везут в Германию на муки голода,
Везут нас мучиться и погибать.
По колонне лишь передали, что обессиленных узников закрыли в сарае и подожгли. Мы давили в себе слезы и шли дальше.

Привезли их в город Рендзбург. Всем пленным на грудь повесили опознавательный знак OST, что значило «восточные рабочие», рабы. После того, как сняли отпечатки пальцев и фотографировали пленных, их выставили на продажу.

Надежду купил один из местных фермеров. В ее обязанности входило убирать дом, двор, доить коров и работать на огороде. С утра до поздней ночи. В доме была еще одна прислуга из Польши, с которой Надежда подружилась.

По словам Надежды Фартусовой, однажды с женой фермера у нее произошел конфликт. Хозяйка захотела ударить ее за якобы плохо вымытую обувь. За то, что она возразила хозяйке, Надежду поместили на три дня в карцер.

После выхода из карцера Надежда Фартусова вернулась в этот дом и еще проработала там три с половиной года.

ОТВЕТОВ ЖДЕМ ДО СИХ ПОР

По словам Татьяны Шалагиновой, дочери Надежды Фартусовой, в 2000 году с помощью фонда «Взаимопонимание и примирение», который находился в России и был создан германской стороной, удалось добиться того, что ее мать признали узником концлагерей, гетто и других мест принудительного содержания.

В Казахстане, по словам Татьяны Шалагиновой, удалось это доказать только после получения справки и книги из Германии с ее фотографией.

– И сейчас фотография мамы находится в музее в Германии, в городе Рендзбург, – говорит Татьяна Шалагинова.

Но вот установить факт пребывания Надежды Фартусовой в народном ополчении им так и не удалось.

Книга об узниках фашистских лагерей, в которой размещена фотография Надежды Фартусовой.
– Нужны свидетели, – говорит Татьяна Шалагинова. – Но где их взять в таком возрасте? Есть такое постановление: если сколько-нибудь дней находился на фронте, то считают участником Великой Отечественной войны. И она была в народном ополчении, ее ранило, пуля попала в ранец. Она писала про все это во все инстанции, называла фамилии, кто был рядом.

Татьяна Шалагинова рассказывает, что с письмами-запросами они обращались в различные органы: военкоматы, министерство обороны, к уполномоченному по правам человека и даже к президенту Казахстана.

Обращались и в суд, говорит Татьяна Шалагинова, где было отказано в рассмотрении искового заявления.

– Но все вернулось на круги своя, одни отсылают к другим или пишут: «Сделан запрос и будет сообщено дополнительно», – говорит Татьяна Шалагинова. – Но ответы так и не пришли, кроме этих. Какое законодательство несправедливое: если бы мама не сбежала в 17 лет, то она была бы узником, какие-то льготы имела. В 19 лет никаких льгот не положено. Также я писала о том, что мать мамы была партизанкой, она вместе с ней ходила, выполняя задания партизан, не зная даже об этом.

По словам Татьяны Шалагиновой, сейчас государственные ведомства даже не вспоминают о ее маме. Кроме пенсии, ей больше ничего не положено.

– Кроме общества слепых, где она сейчас состоит на учете, никто и не вспоминает. Еще каждый квартал приносят по две тысячи тенге с организации, где работал мой отец и супруг мамы, ветеран Великой Отечественной войны. Этих людей никто не заставляет это делать, они по собственной инициативе помогают вдове ветерана Великой Отечественной войны, – говорит Татьяна Шалагинова.

Татьяна Шалагинова говорит, что уже устала ждать помощи и что-то доказывать, но все равно обидно, «что такое несправедливое законодательство». По словам Татьяны Шалагиновой, ее мама сейчас «еле видит», «одного глаза вообще нет».

– На улицу она уже не выходит, но встает, ходит сама. Слушает телевизор и всегда задает один и тот же вопрос: «Ну что там по мне, никто не прислал ответы на запросы? Со мной ничего? Ведь я же тоже воевала».

Но на запросы, отправленные в разные инстанции, пришли лишь письма с одинаковым содержанием: «Сделан запрос и будет сообщено дополнительно».
XS
SM
MD
LG