Кирсаново, маленькое село на северо-западе Казахстана, расположилось между двумя нефтегазовыми месторождениями — Чинаревским с казахстанской стороны и Богдановским — в России. Нефть добывают так близко, что по ночам видно, как отжигают попутный газ. От такого соседства у людей много экологических проблем и никакой экономической выгоды — денег и работы как не было, так и нет. Очередной репортаж Азаттыка о жизни в приграничном регионе.
На первый взгляд Кирсаново отлично подходит для съемок шаблонного фильма ужасов про веселую компанию, которая вдруг оказалась в тихом, но опасном месте: на улицах ни людей, ни машин, ни домашних животных, всё вокруг словно вымерло или перешло в какую-то иную форму существования, на границе между жизнью и смертью. Но для того, чтобы стало по-настоящему страшно, фильмы ужасов не нужны. Достаточно выбраться из города и посмотреть, как живут люди на периферии.
Кирсаново действительно вымирает — в селе осталось около 250 человек, школа-девятилетка с двадцатью учениками (поговаривают, что и ее могут закрыть) и продуктовый магазин — маленькое строение без вывески. Его легко можно перепутать с летней кухней или сарайчиком, где обычно хранят лопаты, грабли и прочую садовую утварь. Заброшенные покосившиеся хибары соседствуют с домишками, в которых, судя по всему, еще живут. Почти в каждом дворе растет большая узловатая сосна — в этих местах много песка, а сосны любят песчаную почву и легко в ней приживаются.
Близость границы чувствуется и по отношению местных жителей, которых всё-таки удается отыскать после недолгих блужданий по сельским улицам.
— Вы с собой документы взяли? Удостоверение там, паспорт, — спрашивает мужичок в выцветшей кепке. Он ехал на скрипучем велосипеде по своим делам, но решил подрулить к машине, чтобы узнать, кого занесло в их деревню. Документы были в полном порядке. Прошу мужичка объяснить, откуда у него интерес к нашим бумагам.
— Вот вы, например, к нам едете, может по дороге попасться пограничная машина, остановить для проверки документов. А если документов нет — уже нарушение. Такие уж тут у нас правила, — вздыхает мужичок, прибавляя длинное непечатное ругательство, адресованное то ли тем, кто эти правила придумал, то ли собственной жизни, в которой приходится постоянно возить с собой документы.
Жизнью на границе в маленьком Кирсанове недоволен, кажется, никто. На это у сельчан есть свои причины, которые, впрочем, мало чем отличаются от обстоятельств остальной казахстанской глубинки: нет ни работы, ни денег, ни перспектив.
Кирсаново — очередная точка, куда отправился Азаттык в рамках спецпроекта «Пограничное состояние». Это серия репортажей о том, как живут люди в приграничных городах и сёлах Казахстана.
«В ЭТОМ ГОДУ В КИРСАНОВЕ ТОЛЬКО ОДИН РЕБЕНОК РОДИЛСЯ»
Светлана Петровская живет в Кирсанове с самого рождения. Жизнь — типично сельская: дом, хозяйство, дети, внуки. Муж с весны до осени работает пастухом, зимой сидит без дела. Старший сын ездит на вахты: 56 дней — на работе, 56 — дома. Младший помогает по хозяйству. Уезжать Петровские пока что никуда не собираются, но не потому, что не хотят, а потому, что не на что: для переезда нужна хорошая финансовая подушка, а деньги в селе никому не даются легко. Но после недолгих расспросов выясняю, что и в Кирсанове Петровские оставаться не намерены — с каждым годом, говорят, здесь всё тяжелее, а жизнь у границы лишь привносит дополнительную порцию неудобств.
— Приграничная зона, если здраво рассудить, для нашего населения — это минус, — рассуждает Светлана Петровская. — Например, опасно пасти скот: может перейти в Россию, а оттуда его уже не вернешь. В прошлом году бараны ушли, так и не нашли их. Полиция не имеет права переходить границу, мы за скотиной тоже не пойдем. Даже по поселку нужно всегда ходить с документами. Был случай, когда поехали наши местные пацаны сено косить, а удостоверения с собой не взяли, кто берет удостоверения на сенокос? Поймали, предъявили штраф.
До пандемии коронавируса и закрытия всех границ жителям Кирсанова можно было попасть в Россию минут за 15 — взять в акимате справку, подтверждающую место проживания, сесть в машину и проехать шесть километров до ближайшего российского села Раннее. Но в 2020 году приграничный пункт рядом с Кирсановом закрыли, и теперь, чтобы попасть в то же Раннее, людям приходится делать крюк в 180 километров. В соседнюю Оренбургскую область обычно ездят в гости, а заодно за продуктами, запчастями и всякий полезной хозяйственной мелочью, которая в России дешевле и разнообразнее.
О Раннем в Кирсанове рассказывают все — у кого-то там живут родственники и друзья, кто-то там родился и вырос. Любят сравнивать свою жизнь с жизнью за границей. Говорят, что там лучше: в Раннем есть хорошая школа, сохранился Дом культуры, работает лесоперерабатывающий завод. В Кирсанове ничего этого нет.
Валентина Амерханова много лет работает в сельском акимате. Она вспоминает, что когда-то в Кирсанове тоже было хорошо и отсюда никто не хотел уезжать — двухэтажный садик, Дом культуры, магазины, а в сельской школе-одиннадцатилетке учились 470 школьников.
— Когда я сама в школу ходила, только на одной нашей Алматинской улице было 107 детей! А в этом году в Кирсаново только один ребенок родился, а на всё село 20 школьников, с первого по девятый класс, — рассказывает женщина.
У Валентины есть дочь, которая живет в России, правда в Самарской области, — вышла замуж и переехала. Валентина с мужем пока что никуда не собираются: нужно дождаться пенсии.
— По моим меркам у дочери жизнь лучше — есть работа, старшая внучка спортом занимается, младшая в садик ходит. Но сами переезжать не думаем. Во-первых, на пенсию надо уйти, а там видно будет — либо газ в доме проводить, либо к дочке переезжать. Но пока что в планах нет. В 90-е уехать не могли, а сейчас и не знаем даже.
Валентина Амерханова приглашает нас в свой дом, старенький, но крепкий — его построили в 1954-м, через год после смерти Сталина. Домик перенес два больших наводнения. Самая большая вода приходила давно — в 1957 году, когда часть поселка смыло бурным весенним потоком. Последнее наводнение, более скромное, произошло 11 лет назад. Тогда, вспоминает Валентина, те, кто жил у реки, карасей ловили прямо в собственных огородах.
В центре дома стоит большая русская печь — такие сейчас можно встретить только на этнографических открытках или в каких-нибудь домах-музеях. Печь, правда, давно уже не используется по назначению и скоро ее будут разбирать — слишком много места занимает. У холодильника висит мобильный телефон — это единственное место в доме, где ловит интернет.
— У кого икона, а у нас телефон висит, — смеется Валентина Амерханова. — В Кирсанове нет такого, чтобы связь повсюду была. Ловить может всё что угодно, поэтому у нас полный набор сим-карт — Beeline, Activ и российская сим-карта обязательно.
Проводить в Кирсаново хороший интернет не хочет ни один провайдер: затраты миллионные, а прибыль сомнительная — село в 250 человек сможет покрыть все расходы разве что к 2050 году.
«КОГДА ПРОИСХОДЯТ ВЫБРОСЫ, НАС ВСЕХ ТОШНИТ»
За последние 20 лет экология Кирсанова и окрестных сёл безнадежно испортилась: местные жители жалуются, что и воздух, и почва, и вода уже не те. Люди рассказывают, что, когда на Чинаревском месторождении была большая добыча, в поселке постоянно ощущался сильный запах сероводорода. Сейчас сероводород приносит ветром со стороны Богдановского месторождения, которое находится в Оренбургской области, на самой границе с Казахстаном: если проложить маршрут напрямую — получится не больше десяти километров. А еще восемь лет назад рядом с поселком незаконно выбрасывали буровой шлам — токсичные отходы, которые вырабатываются при бурении скважин. Если масса бурового шлама попадает на почву, то делает ее бесплодной на много лет.
Амина Зарипова живет в соседнем с Кирсановом селе Красноармейское тоже на границе с Россией. Много лет она преподавала в местной школе географию, биологию и химию, даже какое-то время занимала пост сельского акима. Женщина говорит, что как биолог знает местность до последней травинки, а как химик — понимает всю опасность соседства с нефтегазовыми месторождениями. Добыча нефти, по ее словам, сильно повлияла на экологию приграничных сёл.
— Запах сероводорода здесь очень чувствуется, — говорит Амина Зарипова. — И если с российской стороны что-нибудь горит — всё идет к нам. Что мы сделаем с российской территорией, когда у них чуть ли не в Раннем вышки стоят, а они сами ничего сделать не могут? Когда происходят выбросы, нас всех тошнит, сильные головные боли, недомогание, упадок сил. Мы живем на отдалении от месторождения, но находимся на периферии движения воздушных масс, потому что здесь голая степь, лесных массивов нет, воздух свободно циркулирует. А еще при сжигании образуется оксид серы. Он гораздо тяжелее воздуха, ползет по низинам, по лощинам, растворяется в росе, попадает в наши реки. Достаточно небольшого тумана или дождевых капель, оксид серы растворяется и выпадает в виде кислотных осадков на наши бедные головы, на наши растения, на наших животных.
По словам Зариповой и ее земляков, на Чинаревском месторождении добыча ведется уже не так активно, зато в соседней России добыча ведется хорошо.
— Но у нас рядом Россия, они тоже бурят свои скважины, а насколько добросовестно они это делают? Мне из дома видно, как горят российские факелы: будто ракета на взлете, — говорит женщина.
Амина Зарипова вместе с мужем живет на пенсию и сельское хозяйство. Во дворе у супругов разбит аккуратный садик —груши, яблони, — растут цветы, картофель. Лето в этом году выдалось особенно жаркое и засушливое, пресной воды с каждым годом всё меньше. Если лет 25 назад пробивали колодезную скважину на восемь метров, то сейчас приходится углублять до 24.
— Вода уходит из-за того, что Урал мелеет, — объясняет Амина Зарипова. — Наша река имеет международное значение — берет начало с Уральских гор, с России. В нашей области это единственная большая река. Когда-то углубляли дно, ходили баржи и пароходы. А корни проблемы идут из России: они зарегулировали реку водохранилищами и не пускают воду в Казахстан.
А еще рядом с Кирсановом, между Уралом и его старым руслом, которое со временем превратилось в полноценную речку, находится природный заказник — заповедное место, где, если верить официальной информации, до сих пор водятся лоси, косули, кабаны, бобры и рыси. Впрочем, никто из кирсановцев, с которыми я разговаривал, не сумел вспомнить, когда последний раз видел рысь или лося, зато рассказывают, что в заказник приезжают охотиться «большие люди», которые «всю дичь уже перестреляли».
Несколько лет назад на территории заказника решили искать нефть, хотя, согласно экологическому кодексу, это место относится к водоохранной зоне и добыча углеводородных ископаемых там категорически запрещена. Тем не менее через старое русло Урала построили дамбу, чтобы гонять тяжелую сейсморазведывательную технику, но люди подняли шум, привлеки внимание журналистов, и разведка вскоре прекратилась. А вот дамба осталась. И теперь некогда полноводное старое русло Урала превращается в затянутое камышами болото.
«КАК ВЫБИРАЛИ НАЗАРБАЕВА, ТАК ВЫБИРАЮТ И АКИМА
Сельский аким Аблай Жумагалиев в Кирсанове появляется редко — основная сфера его деятельности сосредоточилась в соседнем селе Январцево, где располагается акимат. Но и там найти его не получается — говорят, куда-то уехал по делам. Жители Кирсанова испытывают к акиму смешанные чувства: с одной стороны, недовольны, что уже который год обещает провести дорогу до основной трассы, но своего обещания так и не выполнил, с другой — хвалят, что, когда дорогу заметает снегом, аким может лично сесть за трактор и прочистить путь.
— В этом году были выборы акима, но, если сказать честно, какое у нас голосование? Три-четыре кандидата поставят для вида, но победит всё равно аким, за кого бы другие ни голосовали. Как выбирали Назарбаева, так выбирают и акима, — говорит житель Кирсанова Аман Лукманов. Недавно Аман вышел на пенсию и теперь занимается сельским хозяйством, потому что всё равно больше делать нечего.
Совсем скоро в селе появится природный газ, которого люди ждут уже лет 15. На проведение магистральной и наружной сети государство выделило 147 миллионов тенге, а вот подключать газ к своим домам сельчане должны будут за свой счет. Если посчитать общую сумму подключения, куда входит покупка газовой плиты, отопительного котла, счетчика и газоуловителя, получается около 400 тысяч тенге. Сумма, которую некоторые сельчане не могут накопить и за год.
Пока газа нет, дома в Кирсанове топят дровами: берут в местном лесхозе разрешение на заготовку сухостоя — и едут собирать лес. Проблем с дровами нет: высохших деревьев в пойме Урала становится всё больше — из-за постоянной засухи и обмеления реки, от которой, как и от самого Кирсанова, скоро может вообще ничего не остаться.
КОММЕНТАРИИ